Менелая посетила делегация из Трои, важного портового города, контролировавшего торговлю на восток и на север от места своего расположения на северо-западе современной Турции. Среди ее членов был человек по имени Парис (также иногда его называют Александром). Он был принцем Трои, сыном царя Приама. Когда делегация отправилась домой, Елена оказалась в ее составе. Троянцы утверждали, что она присоединилась к ним добровольно, потому что была влюблена в Париса. Греки заявляли, что ее похитили.

Чтобы взять Трою и вернуть Елену, греки отправили большой флот и множество воинов под предводительством Агамемнона и Менелая вместе с другими микенскими героями, включая Одиссея и Ахилла. На то, чтобы это сделать, понадобилось десять долгих лет, и успеха добиться им удалось только с помощью трюка с троянским конем. В конце концов греки разрушили Трою, спалили ее дотла и вернулись домой с Еленой.

История Гомера изобилует подробностями, и все же ученые продолжают подвергать ее сомнению. Послужила ли основой для эпоса реальная историческая Троянская война? Можно ли найти археологические доказательства этого? Я полагаю, что ответ на оба вопроса – «да», и что теперь есть данные, подтверждающие, что война была историческим событием, случившимся где-то около 1184 г. до н. э. – примерно в то время, когда произошел закат микенской культуры и всего позднего бронзового века. Возможно, Троянская война была частью гораздо более значительной катастрофы.

Тем не менее, древние греки расходились во мнениях о том, случилась ли Троянская война на самом деле, и если да, то когда она велась. Большинство классических ученых Европы девятнадцатого века были убеждены, что Гомер полностью ее выдумал. Таким образом, когда Генрих Шлиман, полный дилетант в области археологии, решил начать поиски месторасположения Трои, он пошел против мнения большинства ученых своего времени.

* * *

Несмотря на сопротивление, Шлиман был полон решимости отыскать Трою и доказать, что Троянская война действительно имела место. Гораздо позже он утверждал, что впервые принял это решение в 1829 году, в возрасте семи лет. Отец подарил ему на Рождество книгу с иллюстрациями, на которой был изображен бегущий из горящего города Эней, а за ним – высокие стены Трои, которые микенцы осаждали в течение десяти лет. Эней отправился в Италию, где, по легенде, его более поздние потомки Ромул и Рем основали город Рим. Шлиман рассказывал, что именно в этот момент и решил найти Трою, заявив: «Отец, если такие огромные стены когда-то существовали, они не могли быть полностью разрушены: должны остаться их руины, просто они скрыты под пылью веков». И добавлял: «В конце концов мы сошлись на том, что я должен когда-нибудь раскопать Трою». Другие ученые ставят эту историю под сомнение, поскольку Шлиман начал рассказывать ее в довольно позднем возрасте, несмотря на то, что от раннего периода его карьеры остались многочисленные тома дневников, заметок и писем.

Шлиману было около сорока пяти лет, когда он скопил достаточно средств, чтобы перестать работать и посвятить оставшуюся жизнь поискам доказательств существования Трои и Троянской войны. Разнообразные махинации, к которым Шлиман прибегал в процессе накопления этого состояния, показывают, что ему нельзя было полностью доверять ни в личной, ни в профессиональной жизни.

В связи с этим особенно важна одна история, непосредственно связанная с «открытием» Шлиманом Трои – и слово «открытие» здесь определенно стоит взять в кавычки. В 1868 году он отправился в Грецию, а затем продолжил путешествие в Турцию. Шлиман рассказывал, как бродил по северо-западу Турции с томом Гомера в руке, пытаясь найти нужное место – достаточно небольшое, чтобы Ахиллес мог несколько раз обежать его, преследуя Гектора, в окрестностях которого бы были расположены как горячие, так и холодные источники.

Он осмотрел несколько мест, которые ранее предлагались в качестве возможного расположения Трои, но ни одно из них не казалось подходящим в достаточной степени. Затем он познакомился с вице-консулом США в Турции, Фрэнком Калвертом. Тот тоже занимался поисками Трои и считал, что нашел ее. Более того, он уже приобрел древний холм, который теперь носит турецкое название Гиссарлык, что означает «Место крепостей».

Калверт начал проводить предварительные раскопки на этом месте, но ему не хватало средств, чтобы продолжить работы на должном уровне. Шлиман, напротив, обладал достаточными финансовыми возможностями и с радостью объединил усилия с Калвертом. Тем не менее, начав раскопки и убедив себя, что холм действительно является местом древней Трои, Шлиман сознательно исключил имя Калверта из всех своих последующих официальных заявлений, лекций и публикаций, присвоив всю славу и признание. Только в 1999 году, благодаря книге, опубликованной Сьюзан Хьюк Аллен, удалось восстановить историческую роль Калверта как настоящего первооткрывателя Трои.

* * *

Первый сезон раскопок Шлимана в Гиссарлыке начался в апреле 1870 года. На тот момент у него еще не было официального разрешения от турецких властей, но это его не остановило. В тот сезон, как и в следующий, он не нашел ничего значительного. Поэтому в 1872 году при помощи большой команды он начал масштабные работы на участке, результатом которых стала огромная траншея, которую его рабочие прорыли через большую часть холма на глубину около 14 метров. Сегодня она известна под названием «Большой траншеи Шлимана», и ее до сих пор легко заметить посреди раскопа.

Археология в то время все еще находилась на ранней стадии развития. Хотя раскопки в Помпеях велись уже более века, в других местах в 1870-х годах проводилось не так много подобных работ. Однако уже существовали люди, обладавшие необходимыми знаниями (одним из них был Калверт), которые предупреждали Шлимана, что такие необдуманные действия могут привести к катастрофе. И они оказались правы.

Шлиман и его рабочие копали «Большую траншею» все глубже и глубже, проходя через множество построек и стратиграфических слоев. Выяснилось, что под холмом скрывалось девять городов, расположенных один над другим, хотя изначально Шлиман считал, что их всего шесть. Он остановился на втором слое от основания, который назвал «Сожженным городом». Шлиман был убежден, что правителем именно этого города был Приам. Но он ошибался. Сейчас благодаря анализу керамики и радиоуглеродному датированию мы знаем, что Троя II относится примерно к 2400 году до н. э., то есть к раннему бронзовому веку, более чем за тысячу лет до предполагаемой Троянской войны.

Если сегодня встать на дно «Большой траншеи» на том уровне, на котором остановились Шлиман с рабочими, и посмотреть прямо над собой, можно увидеть – далеко наверху – уровень, содержащий строение из огромных каменных блоков. Он расположен всего в паре метров от вершины холма, в тени, которую отбрасывают ветви и листья стройного дерева, растущего на современном уровне. Это здание было построено во времена Трои VI и использовалось в Трое VII. И это все, что осталось от дворца, относящегося к позднему бронзовому веку, – времени, на которое ориентировался Шлиман.

Впрочем, большая часть этого дворца исчезла. И исчезла она из-за Генриха Шлимана. Подгоняемые им рабочие прорубили каменные стены дворца Приама и выбросили большую часть этих камней на свалку. Если бы мы сейчас могли раскопать эту кучу мусора, мы бы с высокой вероятностью нашли всевозможные предметы, относящиеся к Трое Приама и Гектора, в том числе, возможно, глиняные таблички, использовавшиеся древними писцами.

Что же убедило Шлимана в том, что Троя II – это Троя Приама? Во-первых, на этом уровне он обнаружил огромные городские ворота, которые идентифицировал как описанные Гомером Скейские ворота. Считалось, что они были настолько широкими, что в них могли проехать рядом две колесницы. А во-вторых, его доклад о кладе Приама.

История о дне, когда они с Софией нашли сокровища, давно стала хрестоматийным примером в учебниках по введению в археологию, хотя ее правдивость маловероятна. Позже Шлиман признался, что соврал о роли Софии в этой истории. На самом деле ее не было на раскопках в тот день. Его собственные дневники и отчеты подтверждают, что она в то время находилась в Афинах. Шлиман объяснил, что хотел больше вовлечь ее в свою карьеру, надеясь, что она начнет проявлять больше интереса к тому, чем он занимается. Поэтому он включил ее в рассказ, чтобы она могла разделить его триумф. Сегодня ни один уважающий себя археолог не решился бы поступить так, как поступил Шлиман.

Некоторые ученые также предположили, что Шлиман нашел сокровища в разных местах. Они считают, что он собирал самые ценные предметы в течение всего сезона, а затем сообщил наивной публике, что все они были найдены вместе. Более того, поскольку предметы были найдены в Трое II, им на тысячу лет больше, чем должно было быть, чтобы их владельцем был Приам. Таким образом, клад Приама не является кладом и Приаму никогда не принадлежал.

Вскоре после объявления о своей находке Шлиман пожертвовал ее Берлинскому музею, возможно, в обмен на получение докторской степени по археологии в одном из немецких университетов. Однако сокровище исчезло после Второй мировой войны и считалось утерянным почти пятьдесят лет. Только в начале 1990-х годов российские власти признали, что оно было вывезено в СССР в числе военных трофеев, и назвали его компенсацией за потери.

Сегодня клад Приама выставлен в Пушкинском музее в Москве. Он остается там, несмотря на то, что права на него предъявляют четыре страны: Турция (потому что именно там находится Троя, а Шлиман, по словам турецких властей, вывез сокровища незаконно); Греция (потому что первоначально предметы хранились в доме Шлимана в Афинах); Германия (потому что Шлиман передал сокровища в Берлинский музей, и именно там они находились, пока не исчезли в 1945 году); и Россия (которая заявляет права на них в качестве компенсации за нацистскую агрессию). Так кому же клад принадлежит на самом деле? Этот вопрос до сих пор не решен, и Россия не проявляет признаков готовности передать сокровища кому-либо еще.

Интереснее всего то, что эти предметы сильно напоминают находки, сделанные в других местах, от островов северо-востока Эгейского моря до так называемых «Погребальных ям» в Уре, которые раскопал Леонард Вулли на территории современного Ирака. И хотя золотые серьги, булавки и ожерелья, найденные Шлиманом, не принадлежали Приаму, его жене или дочери, они их можно назвать образцами ювелирных украшений, которые были в моде по всему региону Эгейского моря и Древнему Ближнему Востоку в конце третьего тысячелетия до н. э. Эти предметы могут дать нам подсказки о древних торговых путях и связях между государствами того времени, что делает их куда более интересными для археологов, чем вымышленная связь с Приамом и «Илиадой» Гомера.

* * *

Шлиман продолжал работы в Трое в течение 1870-х и 1880-х годов, хотя в это время он также проводил раскопки в Микенах, ища материальные свидетельства существования царя Агамемнона. В качестве помощника в Трое он нанял Вильгельма Дёрпфельда, архитектора с некоторым археологическим опытом, который в конце концов убедил Шлимана, что он ошибался, и что в Гиссарлыке ему следовало сосредоточиться на Трое VI или Трое VII. Шлиман начал разрабатывать планы дополнительных исследований этих более поздних уровней, но в Рождество 1890 года он потерял сознание на улице в Неаполе и умер на следующий день.

Продолжение раскопок легло на плечи Дёрпфельда. Он получил финансовую поддержку от Софии Шлиман, которая хотела, чтобы он продолжил работу ее мужа на этом месте. Дёрпфельд сосредоточился на раскопках тех участков, которые Шлиман оставил нетронутыми, в основном вдоль краев холма. Как оказалось, эти руины были крайне впечатляющими. Он раскопал высокие каменные стены (каждая толщиной в несколько метров), которые могли бы отразить любую атаку, и большие ворота, приглашающие путников внутрь – после того, как их впускали стражники.