– Здравствуйте, – произнесла я, когда на другом конце ответили. – Мне нужна консультация адвоката по бракоразводному процессу и разделу имущества. Желательно сегодня.

Глава 5

Офис юридической компании «Правозащита» оказался скромным – две комнаты в бизнес-центре средней руки, минималистичная мебель, фикус в углу с печально поникшими листьями. Ничего общего с глянцевыми кабинетами из американских фильмов. Но сейчас меня это даже успокаивало – значит, я смогу оплатить услуги этого адвоката.

– Присаживайтесь, Елена Сергеевна, – Максим Игоревич Савельев, мужчина лет сорока с внимательным взглядом и ранней сединой на висках, указал на кресло напротив своего стола. – Расскажите подробнее о вашей ситуации.

Я глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. Последние два дня пронеслись как кошмарный сон – измена, увольнение, гостиница, пустой банковский счёт, оскорбления свекрови. Как уместить весь этот ужас в сухие юридические формулировки?

– Я хочу развестись с мужем, – начала я, стараясь говорить спокойно, хотя в груди всё сжималось от боли и обиды. – У нас четырёхлетняя дочь. И есть… сложности с имуществом.

Адвокат кивнул, что-то помечая в блокноте.

– Какого рода сложности?

– Месяц назад муж снял все наши совместные накопления – больше миллиона рублей – и купил машину. Оформил на свою мать.

Я достала распечатку из банка и положила на стол. Савельев внимательно изучил документ, брови его сдвинулись.

– Это серьёзное нарушение ваших прав как супруги, – сказал он, откладывая бумагу. – Банковский счёт был оформлен на обоих?

– Да. Мы копили на первоначальный взнос за квартиру. Почти пять лет откладывали, отказывали себе во многом. И теперь…

Голос предательски дрогнул. Я закусила губу, пытаясь сдержать подступающие слёзы. Нет, только не это. Не здесь, не сейчас. Я не имею права раскисать, когда на кону будущее Алины.

– У меня есть снимки экрана переписки с мужем, где мы обсуждаем покупку квартиры, – продолжила я, справившись с эмоциями. – А ещё справка о доходах. Примерно треть накоплений – это мои зарплаты.

Савельев что-то записал, кивая своим мыслям.

– Хорошо, это нам пригодится. А теперь расскажите о других нюансах – есть ли ещё совместно нажитое имущество? Как обстоят дела с жильём? Кто будет претендовать на опеку над ребёнком?

Я кратко изложила ситуацию – квартира, в которой мы жили, принадлежит свекрови, совместных крупных приобретений, кроме машины мужа и бытовой техники, нет. О возможных претензиях Кости на опеку говорить было больно, но я заставила себя озвучить и этот страх.

– Он угрожал отобрать у меня дочь, – слова давались с трудом, каждое ощущалось как острое лезвие в горле. – Сказал, что заберёт Алину. Но он… он практически не участвует в её воспитании. Не знает ни режима дня, ни её предпочтений в еде, ни имён воспитателей в саду. Даже к врачу ни разу не водил.

– У вас есть доказательства этого? – спросил адвокат.

– Доказательства? – я растерялась. – Какие доказательства могут быть у повседневного пренебрежения? У того, что он просто… не был рядом?

Максим Игоревич понимающе кивнул.

– Можно собрать свидетельские показания – воспитателей, соседей, друзей семьи. Можно запросить информацию из поликлиники о том, кто приводил ребёнка на приёмы. В крайнем случае, можно ходатайствовать о психологической экспертизе – посмотреть, к кому ребёнок больше привязан. Но не будем забегать вперёд – пока нет оснований полагать, что ваш муж действительно будет бороться за опеку.

– Как это? – я удивилась. – Он же прямо сказал…

– В моей практике таких случаев множество, – адвокат устало улыбнулся. – Мужчины часто угрожают отобрать детей в порыве гнева, в качестве рычага давления. Но как только доходит до реальной ответственности – ежедневной заботы, расходов, сокращения личной свободы – их пыл угасает. Впрочем, нужно быть готовыми ко всему.

Он открыл ноутбук и начал что-то печатать.

– Итак, во-первых, нам нужно подать исковое заявление о расторжении брака. Во-вторых – требование о разделе совместно нажитого имущества, включая незаконно снятые средства. В-третьих – иск об определении места жительства ребёнка с вами и взыскании алиментов.

Каждый пункт отзывался в груди болезненным эхом. Эти сухие юридические формулировки обозначали конец целой жизни, конец мечтам, надеждам, планам. Я никогда не думала, что однажды окажусь в кабинете адвоката, обсуждая алименты и раздел имущества.

– А если суд… если суд встанет на его сторону? – тихо спросила я, озвучивая свой главный страх. – Его мать говорит, что у них связи везде, что все судьи – их знакомые…

Савельев оторвался от ноутбука. В его взгляде появилась сталь.

– Елена Сергеевна, – он наклонился вперёд, – я не буду врать, связи и деньги иногда влияют на правосудие. Но с другой стороны, у нас есть закон. И у нас есть доказательства. Если одна инстанция вынесет несправедливое решение – мы пойдём в следующую. И в следующую. Главное – не отступать.

Его уверенность немного успокоила меня. Я кивнула, распрямляя плечи.

– Мне нужно знать, на какие расходы рассчитывать, – сказала я. – У меня сейчас нет работы и немного сбережений. Но я готова продать украшения, если понадобится.

Мы обсудили финансовые вопросы – гонорар оказался весомым, но не непосильным. Придётся затянуть пояс потуже, но ради Алины я была готова на всё.

– И последнее, о чём я хочу предупредить, – сказал Савельев, когда мы завершали встречу. – Будьте готовы к грязным приёмам. Если ваша свекровь действительно так влиятельна и настроена против вас, они могут попытаться очернить вашу репутацию, представить вас плохой матерью. Могут следить за вами, провоцировать на конфликты. Поэтому – никаких срывов, никаких эмоциональных сцен. Документируйте каждый контакт с мужем и свекровью, записывайте разговоры, сохраняйте сообщения. Всё может пригодиться.

По спине пробежал холодок. Мысль о том, что за мной могут следить, была тревожной. Но я понимала – адвокат прав. Теперь каждый мой шаг должен быть выверенным, каждое слово – обдуманным.

– Я буду осторожна, – пообещала я.

На улице моросил мелкий дождь, превращающий город в размытую акварель. Я шла к остановке, крепко сжимая папку с документами, которые дал мне Савельев. Внутри перемешивались страх и решимость, тревога и надежда.

Телефон в кармане завибрировал. Наташа – она забрала Алину из сада и теперь ждала моих указаний. Я быстро набрала сообщение: «Скоро буду. Купи, пожалуйста, молока и печенья. Верну деньги вечером».

Гостиничный номер за два дня стал почти обжитым – раскиданные игрушки Алины, её рисунки на тумбочке, мои вещи, аккуратно развешенные в шкафу. Временное пристанище, но уже не чужое.

Дочка встретила меня радостным визгом, бросившись на шею так стремительно, что я чуть не упала. Её маленькие ручки обвились вокруг моей шеи, тёплое дыхание щекотало ухо.

– Мамочка, мы с тётей Наташей кашу варили! И она получилась с комочками, но мы всё равно её съели, потому что настоящие принцессы не привередничают!

Я крепко обняла её, зарываясь носом в пахнущие карамельным шампунем волосы. Ради этих объятий, ради этого голоса стоило бороться. Стоило проходить через все круги ада, которые ещё ждали впереди.

Наташа деликатно собиралась, давая нам время побыть вдвоём. Я проводила её до двери и крепко обняла.

– Спасибо тебе, – прошептала я. – Без тебя я бы не справилась.

– Ты справишься со всем, – она тепло улыбнулась. – Ты сильнее, чем думаешь.

После ужина мы с Алиной устроились на кровати, читая её любимую сказку о драконе, который боялся летать. История о преодолении страха, о вере в себя, о помощи друзей. Как символично, подумала я, перелистывая страницы. Мы все драконы, которые боятся расправить крылья.

Когда дочка уснула, свернувшись калачиком и обняв плюшевого зайца, я села за стол, разложив перед собой документы. Исковое заявление о расторжении брака – первый шаг к новой жизни. Я взяла ручку и начала заполнять бланк, стараясь, чтобы почерк не дрожал.

Фамилия ответчика – Светлов. Несколько лет назад я с гордостью взяла эту фамилию, считая, что она символизирует начало нашей семьи. Теперь каждая буква отзывалась болью.

Причина развода – «невозможность дальнейшего совместного проживания и сохранения семьи». Такая сухая, формальная фраза. А за ней – слёзы, крики, предательство, разбитые мечты, осколки доверия, которое уже не склеить.

Работа над документами затянулась далеко за полночь. Я проверяла каждую строчку, каждую запятую, понимая, что от этих бумаг зависит моё будущее, будущее Алины. Свекровь предупредила – противостоять нам будут серьёзно, и любая ошибка может стоить слишком дорого.

Закончив с бумагами, я невольно поймала своё отражение в зеркале над столом. Осунувшееся лицо, тёмные круги под глазами, напряжённая складка между бровей. Я выглядела старше, жёстче, будто за эти несколько дней прожила целую жизнь. В каком-то смысле так и было – жизнь, которую я знала, закончилась.

Слёзы подступили к горлу предательским комком, но я решительно смахнула их. Хватит. Хватит плакать о прошлом, о предательстве, о несбывшихся мечтах. Нужно думать о будущем – моём и Алинином.

Я подошла к окну, вглядываясь в ночной город. Где-то там, в паре километров отсюда, наша бывшая квартира. Интересно, Костя уже привёл туда свою секретаршу? Или они снимают отдельное жильё? А впрочем, какая разница. Это больше не моя жизнь, не мои проблемы.

В темноте ночи городские огни казались разноцветными звёздами. За одними окнами люди праздновали, за другими – ссорились, за третьими – любили друг друга, веря, что их любовь продлится вечно. Я тоже когда-то верила.

Телефон зазвонил так неожиданно, что я вздрогнула. Номер Кости. Сердце предательски забилось быстрее, дыхание перехватило. Во мне боролись два желания – швырнуть телефон в стену или ответить и высказать ему всё.

Я глубоко вдохнула, вспоминая наставления адвоката. Никаких эмоциональных срывов. Всё фиксировать. Быть умнее, хитрее, расчётливее.

– Алло? – мой голос звучал неожиданно спокойно.

– Лена? – в его тоне слышалась неуверенность. – Нам надо поговорить.

– О чём? – я включила громкую связь и диктофон на втором телефоне, который купила сегодня после встречи с адвокатом. Савельев посоветовал использовать отдельный аппарат для связи с бывшим и свекровью.

– Не валяй дурака, ты знаешь, о чём, – нервно бросил он. – Мать сказала, ты к ней приходила, угрожала судом. Это правда?

– Да, – коротко ответила я. – Я видела выписку со счёта. И видела машину твоей мамы.

На том конце наступила тяжёлая пауза. Я почти видела, как он трёт переносицу – жест, который всегда выдавал его нервозность.

– Послушай, я могу всё объяснить…

– Поздно, Костя. Завтра я подаю на развод. И на раздел имущества. И на алименты.

– Лена! – в его голосе послышались панические нотки. – Давай встретимся, поговорим как взрослые люди. Зачем сразу в суд? Это же бессмысленная трата времени и денег.

– Для кого бессмысленная? – я почувствовала, как внутри поднимается волна гнева, но удержала её. – Для тебя? Или для твоей матери?

– Ты не понимаешь, – он перешёл на шёпот, видимо, не желая, чтобы кто-то слышал их разговор. – Мама сейчас в тяжёлом положении, ей нужна была эта машина для…

– Для чего, Костя? – перебила я. – Для того, чтобы ездить в магазин? Или хвастаться перед подругами? Вы украли деньги, наши накопления на квартиру. Деньги, которые предназначались нашей же дочери. И теперь ты хочешь, чтобы я что – простила и забыла?

– Ты делаешь из мухи слона! – его голос стал жёстче. – Это всего лишь деньги, мы заработаем ещё.

– Мы? – горько усмехнулась я. – Больше нет никакого «мы», Костя. Ты предал меня – дважды. Сначала изменил с секретаршей, потом украл наши накопления. О каком «мы» ты говоришь?

Он тяжело вздохнул.

– Хорошо, пусть будет суд. Только учти – моя мать не станет сидеть сложа руки. У отца были связи по всему городу, ты же знаешь.