– Не думаю, что это относится к роддому. Самое интересное у них происходило за девять месяцев до.

– Алиса!

– Нет, правда. Только не говори, что никогда не смотрела на них и не думала, что раз беременна, значит е…

– Алиса! Побольше уважения к тем, кто поднимает демографию нашей страны с колен!

– Так было или нет?

– Было. – Вика посмотрела на время на телефоне. – Это все, что ты хотела узнать? Я немного спешу.

– Какой пароль от ноута?

– Шесть шестерок.

– Я запишу тебя на курсы кибербезопасности.

– И я тебя люблю, – Вика послала подруге воздушный поцелуй и выбежала из дома.

Собрав почти все возможные пробки, Вика все же добралась до перинатального центра. Быстро переоделась в новую сиреневую хирургичку и накинула на плечи стетоскоп.

На дежурство она заступила вместе с Михалычем, с уверенностью, что все непременно заметят, как ей идет обновка, а дежурство пройдет спокойно, не сильно ее вымотает (физически и эмоционально), но не всем мечтам суждено сбыться.

Вернее, в этот день никаким ее мечтам не суждено было сбыться.

Первые пару часов все действительно хорошо. Даже замечательно! Отлично! Никто даже не собирался рожать, и Вика с Михалычем, воспользовавшись небольшим затишьем, пошли проведать малыша, которого вчера оперировали.

Но потом они только и успевали, что спускаться в родзал. И каждый раз, стоило им вернуться в ординаторскую, раздавался новый звонок.

В дежурном акушере Вика тут же узнала по фиолетовым волосам Субботина и то и дело отвлекалась на него, из-за чего приходилось выслушивать замечания от Михалыча. Игорь же ни разу даже не взглянул в ее сторону.

Наступило новое затишье, а вместе с ним и время обеда. Вика разогрела в микроволновке принесенную из дома лазанью и слушала случаи из практики Михалыча, когда раздался новый звонок.

– Даже поесть нормально не дадут, – проворчал Михалыч, положив трубку.

– Я могу одна сходить. Какой родзал?

– Первая операционная.

– Тогда без вас не пойду.

– А придется, тебя за язык никто не тянул.

– До конца дня молчу и разговариваю только на языке жестов, – Вика положила вилку в пустой контейнер и закрыла его. – Знаю на нем только «да», «нет» и «козел». Точно больше не накосячу.

– Я смотрю, ты основательно подготовилась к дежурству с Субботиным.

– Не поверите, но кто наш напарник на этот раз было для меня сюрпризом, – Вика взяла контейнер, встала из-за стола и направилась к своей сумке, чтоб убрать его. – Так вы пойдете со мной?

– Да, я догоню.

Когда она вошла в операционную, кесарево уже началось. Игорь на мгновение поднял взгляд на девушку, не узнал в ней Вику из-за полного медицинско-боевого обмундирования и бросил:

– Почему посторонние в операционной? И где, черт возьми, неонатолог?

– Я неонатолог, – уверенно отозвалась Вика, подходя к подогреваемому столику. План молчать до конца смены с треском провалился.

– Ты ребенка в руках хоть раз держала, неонатолог? – усмехнулся Игорь, не поднимая взгляда от операционной раны. Он уже и так понял, что вошедшая девушка – студентка или ординатор первого года с явно раздутым самомнением. Еще ничего из себя не представляет, но уже вообразила себя настоящим врачом. Самонадеянно. Надо бы сбить с нее всю спесь и спустить с небес на землю.

Вика не понимала, почему Субботин к ней прицепился, но молча выслушивать это не собиралась.

– Только котят, когда роды у кошки принимала. А что? Ребенка держать прям намного сложнее? Да? – Она прикинулась, что ай-кью у нее немногим больше, чем у зажима для пуповины.

Вика услышала смешки со стороны акушерки и женщины-реаниматолога с очень забавной фамилией Молибога, прекрасно подходящей к ее специальности, и самодовольно улыбнулась.

– Девушка, вы перепутали операционную со стендап-клубом.

– Знаете, в жизни каждого человека наступает момент, когда он заходит не в ту дверь. – Вновь раздались смешки, но Субботин был по-прежнему серьезен. Вика решила, что он так и не смог смириться с тем, что на его беспочвенные нападки начали отвечать.

– Надеюсь, котят вы держите лучше, чем шутите.

– А публике нравится.

– Извлекаем, – обратился Игорь к своему ассистенту. – И позовите уже кто-нибудь Михалыча!

– Не надо никого звать, я уже здесь.

Вика все что угодно отдала бы, чтобы ответить Михалычу в ординаторской по-другому, лишь бы доказать Субботину, что она может все сама. И ребенка на руках удержать, и, если надо будет, заинтубировать.

– Восемь баллов по Апгар, – громко заключила Вика и перешла к дальнейшему осмотру новорожденного. Она была готова поклясться, что слышала скрип, с которым закатились глаза Субботина в этот момент.

– Что хмурая такая? – шепотом обратился к ней Михалыч.

Вика сначала молча кивнула в сторону Субботина, а потом согнула на правой руке безымянный и средний пальцы, изображая рожки, и постучала тыльной стороной ладони себе по лбу. Михалычу не нужен был переводчик с русского жестового, чтобы понять, что она имеет в виду.

– Относись к этому как к части образовательного процесса. – Вика по лучикам морщинок в уголках глаз поняла, что Михалыч улыбается.

– И чему же я научусь?

– Общаться с людьми, какими бы, – он повторил жест Вики, – они ни были.

До конца дежурства Вика так и не досидела. И все опять же из-за Субботина, но не потому, что она не удержалась и случайно придушила его стетоскопом прямо в родзале, когда он в очередной раз усомнился в ее компетентности и праве находиться при родах.

Пока выдалась свободная минутка, Вика решила по-быстрому добежать до кофеавтомата, но до своего пункта назначения она так и не смогла добраться. Примерно на полпути в нее кто-то врезался и облил горячим кофе.

– Смотреть надо, куда идете! – По голосу Вика поняла, кто перед ней, и тут же пожалела, что орудие несостоявшегося убийства осталось в ординаторской.

– Это вы мне говорите? – Вика с усилием оставила все ругательства при себе. – Я, по крайней мере, не иду, уткнувшись в телефон, и не порчу чужие вещи, потому что закрывать кофе крышкой тоже ниже моего достоинства. Хоть бы извинились.

– Извините, – машинально проговорил Игорь, наконец-то убрал телефон в карман, посмотрел на девушку перед собой и узнал в ней Вику. – Ой, прости, не сильно обжег тебя? – Из его голоса тут же пропало все раздражение.

– Нет, всего лишь четвертая степень, не видите, кости торчат? – Вика переборола желание попросить Субботина засунуть себе куда подальше эти «простите-извините» и достала из бокового кармана хирургических брюк небольшую пачку влажных салфеток.

– Максимум вторая, – Игорь посмотрел Вике на грудь. Бейджика нет, значит, она не на смене, а на дежурстве со знакомым врачом. Распространенная практика, они с Борщом в свои студенческие годы тоже так ходили. И, кажется, в прошлую их встречу грудь у нее была поменьше. Неужели магия пуш-апа?

– Знаете, Игорь Альбертович, если вы так недовольны тем, что я присутствовала на вашей операции, и не хотите, чтобы это повторилось, могли бы просто об этом сказать, а не пытаться меня убить.

Вика злилась, но все же протянула одну из салфеток Субботину, чтобы он мог вытереть кофе со своей руки.

– Что? – До Игоря только сейчас начало доходить, что девушкой из операционной была Вика. У него и так была плохая память на лица, а маски не оставляли ему ни шанса узнать человека перед собой.

– Ничего. Ладно, я вам не нравлюсь, вы мне сегодня ясно дали это понять, но что вам хирургичка моя сделала? – Пятно вопреки всем ее стараниями и не думало оттираться. – Только вчера с нее бирки срезала! – чуть приукрасила Вика. Хирургичку она купила еще неделю назад, но первый раз надела только сегодня. – Теперь вы мне должны новую! За моральный ущерб!

– А не много ли?

– Мало. – Вика закинула свою влажную салфетку в стаканчик с остатками кофе, который Игорь все еще держал в руке. – Это я еще не включила сюда ущерб моей репутации, который вы мне нанесли днем в операционной.

– Хорошо, хирургичка так хирургичка, какой нужен размер? – Отказать такой, как Вика, он не мог. Бойкие девушки с характером ему определенно нравились.

– Неприличные вы задаете вопросы. Я не буду облегчать вам задачу, Игорь Альбертович. Тем более что один из размеров вы уже почти смогли на глаз определить.

После такого столкновения пить кофе совершенно расхотелось. Запасной хирургички у Вики не было, так что она написала Алисе, что скоро будет дома, и пошла переодеваться в обычную одежду.

* * *

Алиса откладывала этот момент как могла.

Еще утром она увидела, что ее любимая кулинарная блогерша выложила новый видеорецепт. Алиса решила: кто она такая, чтобы это не повторить? Пара часов с руками в муке под приятный голос той женщины и абсолютно никаких мыслей. Что может быть лучше?

В ходе ревизии полок и шкафчиков Алиса нашла парочку игрушек для взрослых и ни одной упаковки муки или соды. Конечно же, Вика не хранила ничего такого на кухне. Это Алисе было настолько нечем заняться, что она заодно проверила и комод в комнате подруги. После комода она перешла к ящикам стола и среди органайзеров с бисером, бусинами, леской и проволокой раскопала пакетик с самоклеящимися глазками, которые используют для творчества. Зачем они когда-то могли понадобиться Вике, история умалчивала.

Пришлось устроить вылазку до ближайшего гипермаркета. Там Алиса увидела одиноко стоящий фикус и… влюбилась в него! А еще узнала в нем себя, такую же брошенную на произвол судьбы. Решила, что такие, как они, должны держаться вместе.

Дома, когда пирог уже подходил в духовке, Алиса наклеила по паре глазок на каждый из листиков фикуса и назвала цветок Валерой. Теперь с таким другом ничего не страшно.

– Будешь моим оберегом, отгонять все мои дурацкие мысли и охранять от кошмаров. Договорились?

Валера не ответил, но Алисе казалось, что он все понимает. В конце концов, даже учеными, скорее всего, британскими, доказано, что растениям нравится, когда с ними разговаривают.

– Спасибо, Валер. Надеюсь, с тобой я даже смогу ночью поспать, пока Вики нет. Но ты не наглей и руки, листья и все такое, как все мужики, не распускай!

Валера все еще молчал.

– Вот и договорились, – улыбнулась Алиса и ушла доставать пирог из духовки.

Вечером Алисе все же пришлось выйти из квартиры ради дела, которое она так упорно откладывала весь день.

Такси она вызывать не стала. Предпочла почти час идти пешком через весь город под Лану Дель Рей и ЛСП в наушниках. Гулять так гулять. Откладывать возвращение домой так откладывать.

По плану было зайти в прихожую, снять с крючка ключи от кладовки, забрать велик и рюкзак с вещами, вернуть ключи на место и уехать счастливой в закат.

На все ушла бы пара минут, так что Алиса совершенно не понимала, почему нашла себя вот как уже полчаса плачущей, лежа на полу в своей комнате родительской квартиры, и тупо смотрящей в потолок.

У каждой квартиры есть свой запах. Его почти не чувствуют те, кто там живет, но его отчетливо ощущает каждый, кто приходит в гости.

В квартире Алисы пахло ягодным дымом от кальянов, которые постоянно курила Светик, какими-то сладкими духами и нежеланием признавать свои проблемы.

У Вики пахло кондиционером для белья, книжной пылью от старых учебников и желанием доказать всем и каждому, что ты чего-то стоишь.

В родительской квартире пахло домашней едой. Мама уехала к родственникам еще месяц назад, но ароматы жаркого и пирогов прочно впитались в оклеенные светлыми обоями стены.

Пахло подростковыми загонами и комплексами, что Алиса пережила, пока жила здесь. Диетами, голодовками и еще чем-то кислым, когда они уже не помогали.

Совсем немного пахло маминым смехом и обещаниями: «Алис, уйду. Обязательно уйду от него, пока не окончательно прибил», которые она давала, когда Алиса стала постарше и начала понимать, что дома происходит что-то ненормальное.