Захожу в ресторан, ищу взглядом Карину, попутно отмечая, что зал полупустой, и это мне только на руку. В углу, у столика за аркой, врачи склонились над мужчиной в сером костюме, а чуть в стороне я вижу рыжую макушку Карины. Не замечая ничего вокруг, она что-то выговаривает девице, сидящей на стуле у стены. Складываю два и два и делаю выводы, что мужчина —пострадавший клиент, а отчитывают сейчас ту самую криворукую официантку.

«Бывшую официантку!» – поправляю себя и иду к ним.

– Здравствуйте! – произношу громко, остановившись в арке.

Все сразу оборачиваются ко мне, но меня интересует лишь пострадавший. Хочу оценить клиента и понять, что ему нужно. А ему нужно, иначе он не стал бы требовать меня, а договорился бы с администратором. Деньги? Извинения? Бесплатное обслуживание?

– Евгений Гончаров, – представляюсь я и протягиваю руку. – С кем имею честь общаться?

– Петр Филимонов. – Мужчина жмет мою ладонь. – Меня ваша официантка облила томатным супом, вот.

Мне демонстрируют испорченные рубашку и брюки и ждут моей реакции. Только я сейчас смотрю совсем не на бурые пятна на одежде. Я пробегаюсь взглядом по столу и выдыхаю. Передо мной среднестатистический руководитель, любитель комплексных обедов.

– Все будет компенсировано, – чеканю я, – в том числе и вред здоровью. Еще есть вопросы?

– Нет… – тушуется пострадавший, – но…

– С минуты на минуту здесь появится юрист, и вы сможете изложить ему свои требования.

Всем видом показывая, что разговор завершен, поворачиваюсь к Карине. Теперь ее очередь получать нагоняй.

– Евгений Игоревич, ей плохо стало, и, кажется, у нее ушиб сильный. Ей бы в больницу, – опережает меня Карина и отходит.

– Ты?! – первое, что вырывается у меня, но я сразу же беру себя в руки. – Что случилось?

Мой голос звучит громко, строго, а без того бледная официантка от страха начинает сползать по стулу.

– Леся?! – рявкаю я и делаю шаг вперед, чтобы уберечь ее от падения.

Глава 8

Женя

Действую на инстинктах и реагирую моментально. Ловлю, заново усаживаю на стул, придерживаю и пытаюсь докричаться до Леси.

Бесполезно: она без сознания.

Времени думать нет. Я подхватываю ее на руки и прижимаю к себе.

– Кто из вас врач?! – рявкаю на весь ресторан.

– Я! – откликается щуплый паренек в халате.

Доктор попадается понятливый, и мне больше ничего объяснять не приходится. Пока он смачивает кусочек ваты какой-то жидкостью, я подхожу к нему с куклой на руках. Запах нашатыря сбивает с ног, но только меня, Леся на него не реагирует. Паренек начинает усиленно махать ваткой у нее перед носом, словно это как-то может повлиять на результат.

– Леш, – обращается он к напарнику, – заканчивай там, и бегом за носилками: похоже, шишкой здесь не обошлось.

Вот и не верь после этого предчувствиям!

Пока Леша бегает за носилками, доктор суетится вокруг Леси. Считает пульс, светит в глаза фонариком, что-то записывает, а после звонит в больницу и консультируется.

«Специалисты!» – раздражаюсь я, но вслух ничего не говорю.

Держу куклу на руках и незаметно ее рассматриваю. Даже когда приносят носилки, не спешу с ней расставаться: страшно как-то, слишком уж она бледная, прозрачная, я бы даже сказал. Губы белые, веки припухшие и шишка на лбу.

«Это же как надо было упасть?!»

Ловлю на себе изучающий взгляд Карины и сразу хмурюсь, изображаю недовольство, и даже ногой немного топаю. Не хватало мне еще сплетен в коллективе! Пусть думает, что меня раздражает ситуация. Стою, злой и недовольный, а сам о Лесе думаю.

«Где она все это время пропадала?!»

Да уж, вопрос вопросов, и кроме куклы мне на него никто не ответит!

***

Выхожу на улицу вслед за носилками, на которых сейчас лежит Леся. Контролирую каждый шаг: запоминаю номер бригады, больницу, в которую они едут, а после остаюсь стоять на ступеньках, пока машина «скорой» не исчезает из виду. Теперь точно все, можно выдыхать. Мое присутствие больше не требуется. Лесю везут в больницу, юрист уже на месте и решает вопрос с клиентом. Вернуться к Инге? Я же обещал?

Бросаю взгляд на свою припаркованную у входа любимицу, разворачиваюсь и возвращаюсь в ресторан. Пойду поработаю, раз уж пришел. Да и разобраться надо, что с Лесей происходит. Слезы, обмороки, вывихи… может, правда, человек в беду попал?

Мысли правильные, но от этого легче не становится. Наоборот, чувствую себя последней сволочью. Толкаю ногой дверь в свой кабинет, захожу и закрываюсь на замок.

«Как я мог помочь? Когда? Когда застал ее на полу в уборной?».

– Твою ж…! – ругаюсь вслух.

Запрещаю себе даже думать об этом. Не должен, не обязан, своих ошибок на две жизни хватит – не разгрести! Подхожу к столу и листаю календарь. Получается, с последней нашей встречи почти месяц прошел.

– Много, – произношу вслух и достаю из кармана телефон.

Не думаю, не принимаю никаких решений, просто делаю. Причина? Потом разберусь. Главное – от этого непонятное чувство вины отступает, и на душе как-то светлее становится, что ли…

– Хрен с ним, буду считать, что карму чищу!

Набираю номер Карины и прошу ее зайти ко мне в кабинет. Открываю дверь, а после возвращаюсь к столу. Не знаю, что скажу ей. Плана нет, просто хочется поступить по-человечески. Просто потому, что могу.

Тихий стук прерывает мои мысли. Слишком тихий.

«Крадется?»

– Заходи – Я разворачиваюсь лицом к двери и опираюсь бедрами о стол.

– Этот я виновата… – с порога начинает оправдываться Карина.

– Само собой, – перебиваю я и сразу перехожу к делу: – Это должно быть оформлено по всем правилам, как несчастный случай на работе.

Говорю и вижу, как после моих слов у администратора глаза на лоб лезут.

– Да, Карина, организуешь комиссию, проведете расследование, и со всеми документами в соцстрах. Леся должна получить компенсацию, оплату больничного… и что там еще положено?

Прикусываю язык: и так сболтнул много лишнего. Представляю, какой винегрет сейчас творится в голове помощницы! Не так давно я требовал лишить Лесю зарплаты, а сегодня выплачиваю компенсацию.

– А… – начинаю тщательнее подбирать слова. – Кто-нибудь видел, как все случилось?

Карина мотает головой, и я по второму кругу выслушиваю, что Леся просто упала. Шла, а потом упала, уронив поднос с тарелками.

– Понятно, – вздыхаю, отталкиваюсь от стола и поворачиваюсь к окну. – Держи под контролем этот вопрос. В больницу съезди и с врачом поговори, чтобы понимать, к чему готовиться.

– Уволите ее? – осторожно спрашивает Карина.

Резко поворачиваюсь и пытаюсь угадать, что у нее в голове. Встанет на защиту или, наоборот, постарается избавиться от проблемной сотрудницы?

– Нет, с чего ты взяла? – Смотрю на Карину в упор.

– Просто… ничего, – с облегчением произносит она и поправляет воротничок своей идеально белой блузки. – Я пойду.

– Иди.

После общения с помощницей чувствую какое-то удовлетворение, что ли. Не враг она Лесе, а это хорошо. Почему? Не знаю, но хорошо. Я так чувствую. Не должно быть у куклы врагов, потому что… Просто не должно: куда ей, такой прозрачной, враги? А еще радует, что Карина не станет придумывать скрытые мотивы моей излишней доброты, потому что сама прониклась к этой криворукой разрушительнице.

«Не нужны мне слухи, и Лесе не нужны. Без лишних разговоров будет правильнее и спокойнее всем. Я же так не из интереса к девочке поступаю, для интереса у меня есть Инга».

Договорившись с собой, еду домой. Все под контролем, как я люблю, а значит, могу позволить себе небольшой отдых. Вечером снова поеду к Инге, а завтра с утра мы позволим себе поваляться в кровати.

На следующий день просыпаюсь и впервые за много лет чувствую, что почти счастлив. Завтракаю с улыбкой, а по дороге на работу подпеваю звучащей по радио песенке про большую любовь.

Жизнь налаживается? А вот и нет, не бывает все хорошо! По крайней мере, у Евгения Гончарова.

В доказательство этому, как только я появляюсь в ресторане, ко мне в кабинет практически без стука врывается взволнованная Карина.

– Что случилось? – спрашиваю я, недовольный ее вторжением.

– Ничего, – отвечает запыхавшаяся девушка. – Хотя, наверное, случилось. Я вчера была в больнице. Проблемы у нас могут быть небольшие с Лесиными документами. Мы должны были ее на легкий труд перевести как беременную. Нет, она, конечно, тоже виновата: не предупредила…

Карина продолжает тараторить, а я уже ничего не слышу.

«Беременна?! Как?!»

Глава 9

Женя

– Займись комиссией, Карина, – прерываю ее рассказ.

– Хорошо, я сегодня еще в клинику поеду, узнаю результаты обследования.

– Зачем? – удивляюсь я.

– Вчера с Лесей успела поговорить немного, пока ее на УЗИ не увезли. Она просила ее не увольнять, сказала, напишет, что претензий не имеет. Потом я сама с врачом разговаривала, – поясняет помощница. – Непонятно еще, сохранять или не сохранять беременность. Ждут, в общем.

– Что?! –  Смотрю на Карину и охреневаю от услышанного.

Как можно решать такое?! Они там совсем без головы?! Что за врачи-то там?!

«Не твое дело, Гончаров! Зачем лезешь?!» – вопит разум.

Я запускаю пальцы в волосы и взъерошиваю их. Внутри что-то лопается и растекается горечью по венам. Горло саднит и скручивает, и, если бы сейчас за мной не наблюдала Карина, я бы обязательно заорал.

Держусь, но от мыслей никуда не спрячешься. От мыслей и от воспоминаний…

Стою, словно бетонной плитой придавленный. Не верю. Или… может, Леся сама не хочет, ну, чтобы не мешал? Логично: с ребенком карьеру не построишь, по мужикам не побегаешь.

«Вот тебе и кукла! За милым детским личиком скрывалась обычная циничная сука!» – Кулак тяжело опускается на деревянный стол.

Куча вопросов, которые сейчас хочется вывалить на Карину, но кто я такой, чтобы интересоваться подробностями?

– Мужа нет… – не спрашиваю – утверждаю.

– В личном деле написано, что есть, – тихо произносит Карина.

Странно все. Не решаюсь произносить что-то вслух. Думаю, представляю себя на его месте.

Или… Воспоминания рвутся наружу с такой силой, что еще немного, и в моей голове будет дыра. Я пытаюсь сдержать скачущие мысли и изо всех сил сжимаю пальцами край стола. Смесь чувства вины и злости, замешивающаяся сейчас у меня внутри, смахивает на готовый к извержению вулкан.«Как интересно! Муж согласен на аборт?»

«Или он ничего не знает? Кукла же могла не сказать ему?» – Звучит как оправдание, желание успокоить бурлящую лаву.

Последнее предположение мне нравится, потому что в моей жизни было такое, потому что, если знает, то что там за муж-то? Попытка объяснить все логически неожиданно лупит по самому больному, вылетает, словно пружина, срывается и хлещет так, что ни вздохнуть ни выдохнуть. Кому, как не мне, знать, какой может быть муж?

Запрокидываю голову и стискиваю зубы до боли, до спазма.

«Су-ука! За что?! Это уже не на месть, а на какое-то проклятие смахивает!»

Воспоминания захлестывают, сгибают меня пополам, и я уже не могу отделить прошлое от настоящего.

«Может, не от мужа ребенок-то? А что? С Леси-Олеси станется! Ноги раздвигать научилась, а за последствия отвечать… Я же все это сам и предсказал. – Мотаю головой. – Видимо, нашла себе папика, а мужа за лоха держала».

Перестук тонких каблучков по керамической плитке напоминает мне, что я в кабинете не один. Так, надо срочно превращаться в злого и строгого босса, нельзя показывать слабость!

– Я услышал тебя, Карина, – произношу ледяным тоном. – Займись комиссией. Больше меня ничего не интересует.

– Хорошо, Евгений Игоревич. Тогда я пойду?

Вместо ответа, поворачиваюсь к помощнице и демонстрирую на лице крайнюю степень непонимания. Посыл считывается мгновенно, и Карина, торопливо цокая каблучками, убегает из кабинета.