Вжимаюсь в сиденье, зажмуриваюсь. Мне безумно хочется домой, под одеяло. И поспать. Ни о чем не думать. Нужно было прислушаться к словам Дилары и сидеть дома. Не высовываться!

Бестужев открывает дверь, садится за руль. А парень еле забирается в свой автомобиль и уезжает.

– Ты как? – спрашивает Бес. Взяв меня за подбородок, вынуждает поднять на него глаза. – Черт!

Он опускает взгляд на мою руку. Которая, оказывается, ранена. А я ничего не почувствовала даже!

– Оставь меня в покое, – прошу я, отворачиваясь, потому что слезы вот-вот вырвутся наружу. – Мне не больно.

Бестужев меня не слушает. Достает из бардачка аптечку. Обрабатывает рану, не переставая дуть на нее. А потом откидывается на спинку сиденья и некоторое время смотрит перед собой.

Я поворачиваю голову, задерживаю на нем взгляд. Удивительно! Он снял пиджак…

– Испугался за меня? – грустно усмехаюсь. – Я тебя ненавижу, Бестужев.

– Взаимно, – цедит он и снова тянется к бардачку. В этот раз достает оттуда бутылку воды, протягивает мне. – Выпей.

Он все еще тяжело дышит. Наши глаза встречаются. Всего на секунду. И я пытаюсь понять, что у него там отражается. Страх? Но нет же… Это безумие. Ему плевать на меня!

– Я домой хочу. Отвези меня, или…

– Или что? – рычит он, перебивая. – Выйдешь и пешком пойдешь? Надеюсь, ты больше никогда в жизни не станешь упрямиться. Я чуть сопляка не прикончил!

– Ну, спасибо. – Я устало потираю переносицу. – Что жизнь мне спас. Достаточно? Или мне к твоим ногам упасть и расцеловать их? Не понимаю, откуда ты вообще появился. Не будь тебя на этом месте…

– Не будь меня на этом месте, Арина, тебя хрен знает в какой дыре нашли бы. Ты еще и смеешь язвить… От тебя одни проблемы, – недовольно кривится он, нажимая на газ.

– Прости, – искренне извиняюсь я. Потому что на самом деле понимаю, что если бы не он… Даже думать не хочу. – Больше не стану создавать тебе проблемы. И вообще, метрах в десяти от тебя ходить буду. Можешь даже не сомневаться… – Голос срывается, перехожу на хриплый шепот: – Надеюсь, ты доволен.

Мне очень хочется плакать. Не помню, когда в последний раз мечтала остаться одна, наедине со своими мыслями. Кажется, это было несколько лет назад, когда мама нас оставила, ушла.

– Глупая, – все еще ворчит Бестужев, забирая из моих рук бутылку, и делает несколько жадных глотков.

Мы оказываемся в городе буквально за полчаса. Бес жмет на газ как обезумевший, даже костяшки на руках побелели. Потому что он сжимает руль что есть силы. Он напряжен. И зол.

Мой телефон подает признаки жизни. Достаю его из сумки и внимательно всматриваюсь в экран.

– Останови где-нибудь здесь. Дальше я сама доберусь, – говорю Бестужеву, прежде чем ответить на звонок. – Да, Мария Дмитриевна.

– Ариночка… Ариша, я… – Голос домработницы взволнованный, еле слышный. – Вы… должны немедленно оказаться дома.

– Что происходит? – Я подаюсь вперед, чувствуя, как сердце стучит в области горла. – Что-то с отцом?

– Д-да, – говорит она. – Я вызвала скорую, но, Арина, он не дышит. Мне страшно.

Глава 4

– Что случилось? – спрашивает Бестужев взволнованным голосом, завернув тачку за угол здания, у которого я попросила притормозить.

Мои руки трясутся, как и все тело. Пальцы онемели. Отвожу мобильник от уха, не веря в услышанное. Мама бросила меня шесть лет назад. Если отец так же поступит… Я не переживу. Просто не смогу перешагнуть чертову пропасть, упаду. Полечу на самое дно.

– Арина, что случилось? – повторяет он уже более спокойно и тихо. – Арина?!

Теплая ладонь ложится на мое плечо, слегка сжимает. Опускается к локтю, гладя.

– Папе плохо стало… Я не знаю, что именно. – Качаю головой, чувствуя слезы на щеках. – Его в больницу увезли. Если с ним что-нибудь…

– Какая больница? Сказали? – перебивает он.

Я киваю и называю адрес. Автомобиль сразу трогается с места. Бестужев не говорит ни единого слова. Сконцентрировавшись на дороге, он даже на меня внимания не обращает. Будто меня вовсе нет рядом.

Не могу взять себя в руки. Оледеневшими пальцами почти ежеминутно набираю номер домработницы, которая сообщает, что скоро доедут до больницы. Как и мы.

– Спасибо. – Поблагодарив Беса за помощь, я еле выползаю из салона. Ноги ватные, в голове туман.

Как бы я ни была против приказов отца, сколько бы он меня ни злил и сколько бы ни вмешивался в мою жизнь, я его люблю и зла абсолютно не желаю. Не хочу оставаться без него. Господи, дай мне сил… Пожалуйста.

Врач утверждает, что с отцом все хорошо. Перенервничал, упал в обморок. У него такое не впервые. Но слова Марии Дмитриевны о том, что папа не дышит, выбили меня из колеи окончательно. Напугали до чертиков.

Однако отпускать его врачи не спешат. Он останется тут на два дня, я же, естественно, вместе с ним. Звоню Глебу и предупреждаю, что сегодня меня не будет. Завтра могу опоздать. К моему удивлению, он относится с пониманием. Но перед тем как отключиться, напоминает, что у нас завтра после обеда запланировано совещание. Где я обязательно должна присутствовать. Мне остается только молиться, чтобы с отцом все было хорошо, и я смогла сконцентрироваться на работе.

– Ну не волнуйся ты так, Ариш. – Дилара обнимает меня, успокаивающе гладя по спине. – Сама же говоришь, что врачи ничего плохого не сказали. А ты трясешься, будто зимой голышом во дворе оказалась. Ну прекрати.

Она пытается шутить, хоть как-то заставить меня улыбнуться. Но мне совсем не до смеха.

– Беги на работу. Иначе Глеб тебя в черный список закинет за опоздание. Он немного строг в этой теме, – советую я подруге.

– Да нормальный он, – отмахивается Дилара. – А вот его обезьянка – стерва. Бесит меня.

И меня тоже. Но я решаю оставить свое мнение при себе. Мне-то что? Глебу решать, кого в свою жизнь впускать, а кого нет.

– До завтра, дорогая, – прощаюсь я с подругой.

– О! Я совсем забыла. Держи. – Она протягивает мне ключи от машины. – Брат всю ночь над твоими «царапинами» работал. Сказал, с тебя ужин, – игриво подмигивает подруга.

– Размечтался! – Я закатываю глаза. Брат Дилы – хороший парень. Трудолюбивый и умный. Однако совсем не в моем вкусе. – Спасибо вам большое. Что бы я без вас делала?

Отправив мне воздушный поцелуй и пожелав терпения и сил, подруга уходит.

Целый день я хожу из угла в угол в палате отца, не нахожу себе места. Ближе к вечеру решаю что-нибудь перекусить. Потому что желудок урчит, напоминая, что в последний раз я ела в пять утра. Иду в ближайший маркет и покупаю пирожные. Сажусь на лавочку во дворе больницы, думаю о своем.

Без отца будет сложно. Очень сложно. Отношения у нас не очень, но, несмотря на это, пока он жив, я чувствую за спиной опору. Мне есть на кого положиться, надеяться, что выручит в нужный момент. Даже не представляю, что со мной случится, если вдруг его не станет. Как мамы не стало. После ее смерти я на два года закрылась в себе. Ни с кем не общалась, ни с кем не делилась переживаниями. После школы запиралась в комнате, зубрила учебники. Поставила себе цель – поступить в университет и получить хорошую профессию. Добилась. Но мамы все равно не хватает.

Рядом со мной садится мужчина. Я невольно поворачиваю голову и встречаюсь с ним взглядом. Бестужев. Даже удивительно, что он вернулся.

– Не спросишь ничего? – говорит с легкой усмешкой.

– А нужно? – тихо уточняю я.

– Ну, у тебя всегда полно вопросов. Ответы на которые у тебя перед носом, если включить логику.

– Хочешь сказать, что волновался за меня? То есть за моего отца? И решил навестить? – хмыкаю в ответ. – Спасибо. С ним все нормально. Послезавтра выпишут. Ты с работы?

– Откуда еще, – раздраженно бросает он, опуская взгляд на бумажный пакет. – Не угостишь?

Блин! Я бы с удовольствием, но там осталось всего одно пирожное, половину которого я уже съела.

– Не осталось. Прости.

И он снова усмехается, не верит. Забирает пакет и достает оттуда надкушенную сладость, отправляет в рот. Я аж глаза от удивления распахиваю. Значит…

– Вкусно, – кивает. – Но мало. Тут неподалеку хороший ресторан есть. Если хочешь, можем нормально поужинать. Что скажешь? – И выгибает бровь.

Он что, меня на ужин приглашает?

– Я… не хочу оставлять тут отца одного. Извини, – вздыхаю.

Будь это совсем другой день, я бы с удовольствием согласилась. Но вслух, естественно, я это не произношу.

– Хорошо. Тогда сваливаю домой. А ты береги себя. – Он пробегается по моему лицу оценивающим взглядом. – Выглядишь неважно. Все круто будет. Я уверен.

Он смотрит в мои глаза. Не сводит синих глаз несколько секунд. А потом усмехается, разворачивается и уходит.

Мне бы его уверенность.

– Бестужев, – зову я его в последний момент.

Он останавливается и плавно разворачивается.

– Да? – Подходит вплотную.

– Я согласна, – шепчу одними губами, не понимая, почему так трясусь. Почему волнуюсь. Но меня буквально в дрожь бросает.

– Отлично, – довольно ухмыляется он. – Но в следующий раз зови меня по имени.

– Я его, вообще-то, не знаю! – восклицаю.

– Эмиль. Меня зовут Эмиль.

Эмиль. Красивое имя. Как и сам его обладатель.

– А раньше почему не говорил? – Я стараюсь поспевать за его широкими шагами.

– Это так важно? – Он издает короткий смешок, от которого по позвоночнику пробегают мурашки. – Как твой отец? Что конкретно сказали врачи?

Эмиль берет меня за руку, и до автомобиля мы идем, словно влюбленная пара. Я его не понимаю. То грубый, то наоборот. Нежный и заботливый.

– Перенервничал.

Эмиль открывает пассажирскую дверь, помогает мне сесть. Сам же обходит авто и садится за руль.

Я добавляю:

– Ему противопоказан стресс. А он вроде разволновался. Черт знает, что у него там на работе стряслось. Узнаю, когда очнется и начнет разговаривать со мной. Надеюсь все-таки, что ничего серьезного нет.

– И из-за этого ты себя убиваешь?

– Он мой отец, прикинь, – злюсь я. Сложив руки на груди, отворачиваюсь к окну и слежу за ночным городом. За картинами, которые так часто меняются.

– Кстати, как твоя ладонь? Не болит? – Он берет меня за кисть и разглядывает ладонь. – Ничего страшного. До свадьбы заживет.

Боже… Мне хочется смеяться в голос.

– Странный ты тип, Эмиль, – честно признаюсь. – Очень странный. То ведешь себя как последний кретин, то заботишься, будто много лет меня знаешь и ценишь. Как ты там говорил? На два фронта играю? Это ты однозначно по себе судил.

– А то, что я тебе про длинный язык говорил, ты помнишь? Тебе его оторвут, Арина. Очень много болтаешь.

– Кто оторвет? Ты? – Я улыбаюсь. – Руку-то отпусти. Со всех сторон разглядел. И даже наванговал, что до свадьбы заживет. Чего еще хочешь?

Однако Эмиль сжимает мою ладонь еще крепче и ухмыляется, внимательно следя за дорогой. Я же не свожу с него взгляда. Красивый, да. Притягательный. Если он положит руку в область моей груди, сразу поймет, какие чувства я к нему испытываю. Любовь с первого взгляда, ей-богу. То, что я когда-то считала ерундой. Оказывается, есть она.

Любовь с первого взгляда.

Но ему об этом знать незачем. Возомнит себя пупом земли и еще больше начнет наезжать и наглеть. Да и он неравнодушен ко мне. Вон, большим пальцем мою руку гладит. И глаза у него сверкают, губы в улыбке расплываются. Надеюсь, завтра он не снимет свою добрую маску и не станет снова суровым грубияном.

Машина останавливается у ресторана. Эмиль отпускает мою ладонь и покидает салон. Я выхожу следом за ним.

– В дальнем углу пусто, – подсказываю, едва оказавшись внутри.

Эмиль поворачивается в ту сторону, морщится.

– Нет. Иди за мной.

Мы поднимаемся на второй этаж и заходим в самую первую ВИП-комнату.

– Ты здесь частый гость, – догадываюсь я. И не задаю вопрос, а утверждаю.

– Угу. Не нравится? Можем уйти, – хмурится Бестужев.