Вот и она резко подняла голову, взирая на меня с непониманием.

– Что? – переспросила тихим голосом, полным сомнений.

А её взгляд, наверное, впервые с тех пор, как оказалась в моей каюте, столкнулся так прямо с моим. И был наполнен хоть какими-то эмоциями. Это же удивление, да?

Мне это так понравилось, что решил идти дальше. И не делать вид, что ей послышалось.

– Почему ты никогда не улыбаешься? – повторил.

Её брови приподнялись. Но тут же она опустила голову снова.

– Думала, послышалось спросонья, – пробубнила себе под нос и замолчала, видимо, обдумывая ответ.

Она всегда отвечает на мои вопросы. Поэтому я знал, что и сейчас ответит.

– У меня нет для этого повода, – сказала в итоге.

– Какой повод тебе для этого нужен? – решил выяснить. Ну мало ли.

И она снова подняла глаза. И опять посмотрела прямо в мои.

Почему-то это до глубины души меня прошило. Удивительно, как проживая в одной каюте, занимаясь сексом, мы ни разу не сталкивались взглядами вот так…

– Не понимаю… Зачем тебе это? – она опять нахмурилась.

– Я просто видел сегодня, как землянка улыбалась. Здесь, на станции. Рядом со своим рай-ши. Хочу понять, почему ты никогда этого не делаешь. Я же не самый худший вариант… – и едва не прикусил себе язык, ляпнув последнее.

Ну ещё не хватало дать ей понять, что мысленно сравниваю себя с тем, с кем она была до этого. Как идиот, честное слово.

Теперь она отвела взгляд в окно. К моему огромному разочарованию. Смотреть в её глаза мне понравилось… Я бы хотел ещё смотреть. Долго. И много. Но она не позволила.

– Я не знаю, почему улыбалась другая. Возможно… – её голос сорвался на миг, выдавая внутреннее смятение. – Возможно, она здесь обрела больше, чем потеряла там… – сказав последнее, она сильно прикусила губу.

Заметив алую капельку крови, я дёрнулся, будто бы меня ударило электрической волной. Невыносимо захотелось коснуться этой розовой губки. Заставить выпустить её из зубов. А потом зализать ранку, словно это может помочь ей затянуться…

Конечно, я не сделал ничего такого. У нас так не принято. Она – лишь мой сосуд. И мать моего будущего наследника. Всё.

Однако, желание никуда не исчезло, а становилось только сильнее… Несмотря на явный упрёк в её словах. Значит, здесь она обрела меньше, чем потеряно там, так выходит?

– Ты о своём ребёнке? – теперь настала моя очередь хмуриться, но на этот вопрос землянка не ответила.

Она просто развернулась и ушла к окну, вставая возле него и сильно сжимая в руках спинку кресла, что стояло рядом. Будто бы это было нужно ей, чтобы сохранить вертикальное положение…

А я остановился за её слишком прямой спиной, почему-то не решаясь даже коснуться её или продолжить наш разговор. Хотя по сути – она моя собственность. Я имею право её трогать, когда захочу… Но почему-то этого не делаю сейчас.

Тишина в каюте давила.

Мне хотелось её разбавить. Сказать ей уже хоть что-то. Да хотя бы рассказать, что сегодня произошло на станции… Или обсудить нашу скорую поездку в мою резиденцию на планете…

Но вместо этого я продолжал напряжённо молчать, прислушиваясь к собственным волнам внутри неё. Они выдавали настоящую, острую, концентрированную боль. Землянка молчала тоже, всеми силами стараясь сделать вид, что меня здесь нет.

Вот только я здесь был.

И меня это всё в корне не устраивало. Точнее, перестало устраивать сегодня…

Глава 2

Если честно, я до конца так и не понял, что именно оказало на меня такое влияние. Тот ли факт, что один из нас сегодня при всех нарушил правила, коснувшись своего сосуда. Или то, что та его женщина и капли не была похожа на мою – молчаливую, покорную, смиренную. Она прямо смотрела в глаза тому, от кого зависела её жизнь. На её губах распускалась нежная улыбка, какой я не видел никогда ни у кого, кроме своей матери.

Последнюю я помнил плохо. Её не стало давно. И мой отец до сих пор вспоминает её, так больше никогда и не прикоснувшись ни к одной другой женщине.

Я бы не сказал, что в моей семье мать была такой же смелой, как та, которую я видел сегодня. Нет. Она была… Мягкой и ласковой со мной, но довольно холодной с моим отцом. В принципе это было понятно и объяснимо. Ничего необычного. А вот тот факт, что женщина может довольная своим положением и рада своему хозяину…

Это да – что-то странное, необъяснимое.

Но именно это и ударило меня горячим скальпелем куда-то под рёбра. Стоило лишь представить, что моя бы смотрела на меня вот так же. Что она бы улыбалась мне. И сама тянулась за поцелуем… Такого никогда не было. Я вообще не знал, что такое бывает. Но теперь, когда узнал, не находил себе места настолько, что вместо того, чтобы отправиться на плановую тренировку, сделал вид, что мне срочно нужно переодеться. И пришёл к ней…

Разница между той, которую я видел, и той, что нашлась в моей каюте, была настолько разительной, что стало даже как-то неприятно и тяжело внутри. Неужели ей настолько плохо? Так невыносимо со мной? Или я не достоин такого?

Прежде я думал, что это землянки просто неспособны на привязанность и чувства к своим рай-ши. Я был в этом уверен. Так писали и в наших книгах. Что их раса безразлична к нам, и способна проявить мягкость лишь к собственным детям. Но сегодня оказалось, что это не так… это было ложью! Возможно, другие догадывались об этом и раньше. Только большинство, как и я, верили в то, что нам было внушено раньше. И лишь один осмелился показать, как оно есть на самом деле.

Я не знал, чего во мне больше теперь – раздражения, что он решил это сделать вот так – публично, или радости, что узнал правду. С одной стороны, эта самая правда показывала то, что мой сосуд несчастен и виноват в этом, видимо, я, а значит, нужно что-то менять. С другой…

С другой – именно этот смельчак и был прежним владельцем моей женщины. Тем, от кого она не хотела уходить. Тем, с кем возможно смогла бы улыбаться и она. И я это знал… А потому очень злился. На него. На себя. И даже немного – на неё.

Усугубляло ситуацию и то, что моя женщина вместо улыбок или хоть каких-то эмоций просто продолжала стоять ко мне спиной и молчать. Словно продолжая напоминать, что именно я не достоин ничего подобного. Разжигая во мне тем самым настоящий костёр, но не подозревая об этом.

Я тоже ощущал её напряжение. Хотя она всеми силами делала вид, что ничего не случилось. Но мои вопросы смогли лишить её равновесия. Такой я видел её лишь на аукционе, куда отправляют всех землянок, чтобы их могли выбрать рай-ши.* А после того, как сделал её своей – нет.

Но это ведь означает, что она способна на эмоции, просто прятала их, так? То есть то, что я видел сегодня – это не исключение, а правило. И та, что находится рядом со мной уже много месяцев – такая же. Просто тщательно скрывает свои чувства. Так глубоко, что я о них всё это время и не подозревал.

– Юна? – позвал её, и она вздрогнула, обернувшись.

В её глазах я вдруг увидел… вселенную. Это не было преувеличением.

На самом деле там было столько всего – что одна галактика и не вместит. И нет – ни капли, ни следа хоть какого-то хорошего чувства. Только боль, сожаление, усталость, печаль, отчаяние…

На контрасте с той улыбающейся женщиной это казалось ужасным. Словно я какой-то монстр.

Но я не монстр! Я был добр с ней… Дал, всё, что нужно. Не требовал много. Не ругал даже ни разу… Правда, если честно, ругать было не за что. Не было случая, чтобы она воспротивилась мне в чём-то. Или хоть раз отказала…

– Чего ты от меня хочешь? – спросила она устало, тут же опуская глаза в пол. – Скажи, я выполню.

И вот тут-то до меня и дошло, что всё это время так и было. Я говорил – она выполняла. Сам ни разу не спросил, чего хочет она. И хочет ли…

– А ты? Чего хочешь ты, Юна? – шагнул к ней, но не решился коснуться.

Впрочем, я и раньше старался не трогать её без особой нужды. Зная, что землянкам не очень нравится телесный контакт. Думал, это такая особенность… Ну, в наших учебниках было так написано. Что человеческие женщины не любят, когда их касаются без повода. Видя отношения своих родителей, я был уверен, что так оно и есть. И лишь сегодня узнал, что может быть и по-другому. Но не решился спросить у того рай-ши, что он такого делал со своей женщиной, что она к нему тянулась. Это как-то стыдно… И глупо.

Зато можно выяснить у своей. Юна – моя навсегда. Теперь, когда носит моего ребёнка – это точно. Её у меня никто не заберёт. Я никому не отдам. Поэтому я мог говорить с ней начистоту. Хотя прежде и не думал этого делать. Теперь – хотел.

Она грустно усмехнулась в ответ.

– Наверное жить в неволе со своим хозяином на космической станции без нормальной еды и воды, и рожать ему детей каждый год? – почему-то это прозвучало вопросительно, но я уловил нотки иронии.

Она про меня так? Хозяин… Да и почему каждый год? После родов даётся минимум пять лет на восстановление организма. Наши дети слишком большую нагрузку дают. Ну а потом она должна будет помогать своему сыну управлять волнами, пока он не обучится. Обучать, конечно, буду я. Но резерв будем использовать тот, что хранит она. И пока ребёнок не научится, запрещено заводить с ней следующего. Вот только репродуктивный век человеческих женщин ограничен. И к моменту, когда уже можно, как правило многие не могут понести второй раз…

Так и выходит, что в наших семьях обычно по одному ребёнку. Второго просто не успевают зачать. Или так происходит крайне редко.

– Следующего нельзя раньше пяти, а то и десяти лет, – поправил я её, но она лишь качнула головой, больше ничего не сказав. – Ты не ответила, – нахмурился снова.

– Я не хочу играть с тобой в угадайку. Просто скажи, что от меня ждёшь, и я повторю. Так всем будет проще, – вздохнула она, всё ещё глядя в пол.

Для того ли, чтобы не смотреть на меня?

– А нельзя просто сказать мне то, что ты хочешь на самом деле? – скрипнул я зубами, раздражаясь на то, что никогда не просил её мне лгать! Зачем она так?

Она вскинула на меня взгляд снова.

– Ты же разозлишься, если я скажу правду, – и не сомневалась в этом.

– Откуда тебе знать, что я сделаю? – сжал кулаки.

– Тогда обещай, что не ударишь, – она сделала шаг назад. Так, словно я только и делаю, что поднимаю на неё руку.

Но этого не было! Я ни разу не только не ударил, я и боли-то не причинил даже случайно! Я – один из лучших рядовых воинов рай-ши. Способный держать себя в руках даже тогда, когда многие другие не могут. Выполняющий одни из самых сложных заданий. И вдруг – подниму руку на слабую женщину?! Она же сама видела, что я сделал с тем, кто поднял руку на неё…

– Этого не будет. Никогда, – отрезал твёрдо, стараясь сдержать гнев на несправедливые обвинения.

Этот разговор начинал тяготить. Я уже жалел, что спросил. Лучше бы вовсе молчал. И забыл бы про ту землянку, которая улыбалась! Но ведь хотел выяснить всё до конца. Теперь не мог отступить, пока не выясню.

– Я хочу обратно. На Землю. Хочу свободы. Хочу быть рядом со своей дочерью. Это всё, – произнесла почти ровно.

Я не ждал, что она скажет, что мечтает жить со мной. Но… Как же наш ребёнок? Она бы могла оставить его здесь? Просто бросить ради свободы и жизни на Земле? Об этом её и спросил. И она как-то растерянно посмотрела на свой живот. Привычно провела по нему обеими ладошками, словно гладила…

– Наш? – переспросила так, будто бы впервые поняла, что он общий. Не просто мой. И не только её.

И тут же её руки упали вдоль тела плетьми.

– Наш… – повторила тихо и почему-то осела прямо на пол, закрыв глаза. Из-под её пушистых длинных ресниц показались прозрачные капельки…

Что я не так сказал? Почему она плачет?