– Ты сможешь вот это на своей скрипке напиликать? Па-па-па-па-а-а – па-бам…

– Шалунов, ты что ко мне пристал?! Дай посмотреть!!! – рассердилась Болтушкина и шлёпнула его программкой по макушке.

Он в ответ пихнул её локтем.

Она треснула его кулаком по коленке.

Он наступил ей на ногу.

Она обозвала его дураком набитым.

Он обозвал её чокнутой болтушкой…

На них отовсюду зашикали, а учительница, сидящая впереди через два ряда, оглянулась и обожгла их выразительным взглядом.

– Надо было меня слушать, – сказал Баловнев на следующий день, глядя, как учительница музыки записывает гневное замечание в шалуновский дневник. – Я тебя предупреждал: с Болтушкиной сидеть – вообще не вариант.

Далёкая экспедиция

Однажды Шалунов обиделся на родителей и решил отправиться куда-нибудь далеко, например в экспедицию на Крайний Север. Будут тогда знать, как ругать за оценки и не покупать крутой снегокат. Шалунов сел за стол и написал записку на большом альбомном листе:

Мама и папа! И брат! Я ухожу в экспидицию на северный полюс. Я заработаю много денег и сам буду покупать себе всё и даже снегокаты и однажды приеду на них к вам вгости. А пока прощайте и не ищите меня потому что север очень большой всё равно не найдёте только пропадёте.

Шалунов положил листок на стол и стал собираться. Загрузил в рюкзак хлеб, банку лимонада, яблоко, надел тёплый свитер, плотные штаны, взял лыжи – на севере без лыж никак! – и вышел из подъезда. Его встретили гулкий ледяной ветер, колючий снежный вихрь и жгучий мороз. Шалунов постоял немного на крыльце и повернул обратно.

Дома он снял пуховик, шапку, ботинки, свернул всё это в большой тюк и вместе с этим тюком, рюкзаком и лыжами залез под кровать. Ведь не обязательно действительно идти на Северный полюс, чтобы напугать родителей. Можно просто сделать вид, что ушёл. Так даже лучше. И сам в тепле и безопасности, и родители наказаны. Даже можно будет своими глазами увидеть их реакцию. Ох как сейчас они забегают…

Что ж, так им и надо!

Первой домой пришла мама. Когда её ноги показались на пороге комнаты, Шалунов замер и даже дышать перестал. Мама подошла к столу, судя по бумажному шелесту, взяла листок, постояла немного и вышла.

Шалунов был разочарован. И это всё? Ни криков ужаса, ни звонков в полицию? Им что, всё равно?!

Он пролежал под кроватью очень долго. Слышал, как вернулись брат, а следом папа. А потом из кухни потянулись дразнящие ароматы. Запахло чем-то вкусным. Вот нормально, негодовал Шалунов. Сын неизвестно где, а они спокойно ужинают как ни в чём не бывало. Просто безобразие! Он вообще для них пустое место, что ли?

Раздосадованный Шалунов выбрался из-под кровати и пошёл на кухню. Папа с братом сидели за столом, а мама раскладывала по тарелкам свои фирменные котлеты.

– А, сынок, ты уже вернулся? – спросила она. – Садись ужинать.

Шалунов мрачно подошёл к своему месту и сел.

– Игнат, знаешь что? В следующий раз не бери с собой в экспедицию лыжи, – сказала мама, ставя перед ним тарелку. – А то их из-под кровати видно.

Физика

Зимние каникулы класс Шалунова проводил в оздоровительном лагере за городом. Ребята жили в тёплом двухэтажном здании, гуляли на свежем воздухе, посещали разные секции и кружки по интересам. А Разумовский вдруг пошёл и записался на курс «Занимательная физика».

– И зачем тебе эта физика? – поинтересовались Баловнев и Шалунов. – Она только в седьмом классе начинается.

– Так интересно же, – ответил Разумовский. – Вот вы, например, знаете, какая вода быстрее потушит пожар – холодная или кипяток?

Шалунов и Баловнев переглянулись и покачали головами.

– А знаете, почему гудят провода на линии электропередач? Или где пароход больше погружается в воду: в пресной реке или в солёном море? Или почему люди дрожат, если замёрзли?

– Из-за холода и дрожат, – фыркнул Шалунов. – А провода на то и провода, чтобы гудеть.

– Нет, это всё физика, – сказал Разумовский. – Она же везде вокруг нас…

– Ерунда всё это, – перебил Баловнев. – Ненужная информация. Вот мы с Шалуновым на рукопашный бой ходим. Это полезно и в жизни пригодится.

– Ага, – согласился Шалунов. – Например, нападут на нас хулиганы, а мы – раз! И уложим их крутым приёмчиком. А как твоя физика может пригодиться?

– Да ну вас, – махнул рукой Разумовский и отошёл от них.

Как-то вечером в палате мальчиков разгорелся сыр-бор из-за банки сгущённого молока, которую нечем было открыть. Ни у кого не оказалось консервного ножа, как, впрочем, и обычного. Тут Шалунов вспомнил про гвоздь, который подобрал у кружка юных техников. Гвоздь вымыли с мылом – мало ли где он валялся, пока не оказался у Шалунова, – приставили остриём к поверхности банки и ударили по шляпке найденным на улице кирпичом. Получилась вполне симпатичная круглая дырка, довольно широкая, в которую засунули трубочку из-под сока. Но сгущёнка по этой трубочке в рот почему-то не поступала. Банка пошла по кругу, но никто так и не смог вытянуть ни капли.

– Что такое? – Баловнев перевернул и потряс банку. – Почему не течёт?

– Может, слишком густая? – почесал в затылке Шалунов.

– Можно расходиться, – разочарованно сказали одноклассники. – Пирушки не будет.

Тут вперёд вышел Разумовский. Он взял гвоздь и кирпич и одним ударом пробил в поверхности банки ещё одну дыру, напротив первой. Потом протянул банку Шалунову. Тот недоверчиво припал губами к трубочке и расплылся в удивлённой улыбке.

– Теперь течёт! Фантастика!

– Физика, – пожал плечами Разумовский.

Самый короткий путь

Мама Шалунова ехала с рынка с тяжёлыми сумками и попросила сыновей встретить её на автобусной остановке, которая находилась довольно далеко от дома. Шалунов со старшим братом узнали у неё номер автобуса, в который она села, вышли из дома и направились через дворы к шоссе.

– Мы слишком рано идём, – сказал брат Шалунова, тыкая пальцем в свой телефон. – Вот, смотри, где автобус.

– Ничего себе! Ему ещё ехать и ехать, – присвистнул Шалунов, глядя на движущуюся точку на экране. – Может, вернёмся?

– Ну вот ещё! Полпути прошли. Лучше пойдём помедленнее.

Ребята замедлили шаг. Плелись, едва переставляя ноги. Но автобус на экране телефона двигался ещё медленнее.

– Он доедет до места только через шестнадцать минут, – с досадой сказал брат Шалунова. – А мы дойдём уже через пять. Ну, от силы шесть. Если хорошо постараться.

– Нам что, придётся целых десять минут на остановке торчать?

– Видимо… О, а давай сюда свернём? Длинным путём пойдём.

Шалунов посмотрел на переулок, куда показывал брат, и покачал головой.

– Не, здесь короче.

– В смысле – короче? Здесь длиннее.

– Да нет же, короче. Я здесь уже ходил.

– Да как короче-то? Мы же пойдём вокруг, в обход?

– Ну да.

– Обогнём целый квартал и выйдем к остановке с другой стороны?

– Ага.

– Значит, у нас на это уйдёт больше времени.

– Нет, – упорствовал Шалунов. – Здесь слишком быстро получится, точно говорю.

– Не говори ерунды, – махнул рукой брат и свернул в переулок. Шалунов пожал плечами и пошёл за ним.

Не успели они сделать и десяти шагов, как откуда-то сзади выскочила большая лохматая дворняга. Она угрожающе зарычала и рванула к братьям.

– Бежим! – вскричал Шалунов, дёргая брата за рукав.

Они сорвались с места и, подгоняемые оглушительным лаем, стремительно помчались вперёд. Злобная дворняга преследовала их до конца переулка и отстала, лишь когда они выскочили к остановке. До прибытия маминого автобуса оставалось целых тринадцать минут.

– Я же говорил, здесь короче, – сказал Шалунов, дыша открытым ртом. – А ты не верил.

След в истории

– Этот писатель оставил неизгладимый след в истории, – сказала учительница на уроке литературы, рассказывая о творчестве Чехова. Шалунову это выражение так понравилось, что он поднял руку и спросил:

– А обыкновенные люди могут оставить след в истории? Или только великие?

– Все великие люди сначала были обыкновенными, – ответила учительница. – Чехов, например, был самым обычным мальчиком в простой русской семье, а Лермонтов, про которого мы с вами уже говорили, родился очень слабым и много болел в детстве… Но в процессе своей жизни эти обыкновенные люди совершили нечто великое, запоминающееся, и спустя многие годы и даже столетия мы о них помним.

Шалунов обрадовался. Он ведь тоже обычный человек, тем более часто болеет – аж два раза в год. Значит, и у него есть шанс прославиться. Он попытался писать стихи, как Лермонтов, потом рассказы, как Чехов, но ему это быстро наскучило. К тому же книги – это не то. Надо, чтобы «следы» всегда были у людей перед глазами, чтобы их видели все, а не только те, кто ходит в библиотеку. Чтобы они были на всеобщем обозрении, прямо на улице, чтобы ими можно было полюбоваться, потрогать их и сфотографировать.

– Пап, какой ещё бывает след в истории? Ну, кроме книг? – спросил он.

– Ну, например, дом, мост, скульптура, даже посаженное дерево, – сказал папа. – Мы смотрим на них и вспоминаем их создателей.

Шалунов вздохнул. Скульптура и дерево – это, конечно, здорово, но слишком долго и сложно. А славы и известности хочется прямо сейчас.

Однажды Шалунов опаздывал в школу, решил срезать путь и рванул напрямик через сквер. Выскочив с газона на тротуар, он почувствовал, что его нога увязла в чём-то мягком. Он опустил голову. Ужас! Его кроссовка погрузилась в горячий, только что положенный асфальт. Шалунов рванулся, выдернул ногу, выскочил на тротуар и застонал от досады. Что за невезение! Любимая кроссовка была облеплена чёрной крошкой, которая не оттиралась ни травой, ни пожухлой листвой, ни щепкой.

Только папа вечером смог её оттереть какой-то пахучей жидкостью. А мама долго ворчала, что сын не смотрит под ноги.

На следующее утро, проходя мимо того злополучного места, Шалунов увидел в застывшем асфальте свой чёткий след.

– Это кто ж такое сотворил? – воскликнул один из прохожих.

– Да балбес какой-то, – отозвался второй прохожий. – Увековечил свою ходулю.

– Да уж… Долго нам ещё любоваться на эту красоту, – покачал головой третий.

Шалунов пошёл дальше, радостно улыбаясь, – вот она, слава!

Автохарактеристика

Шалунов страдал и маялся над учебником немецкого языка. Он переводил прилагательные, обозначающие качества человека, и выписывал их в тетрадь в две колонки: положительные в одну, отрицательные в другую. Надо было срочно исправлять две последние тройки по иностранному языку, а то папа уже начал намекать на негативные последствия. Поэтому Шалунов решил выполнить ещё одно задание – написать на себя характеристику, – хотя «немка» предупредила, что это задание необязательное, только по желанию. И обещала добавить к оценке балл за «желание» и балл за правдивость. По расчётам Шалунова, пятёрка была ему обеспечена – ну не настолько же он бестолковый, чтобы описать себя меньше чем на трояк.

С внешностью он справился быстро – что там описывать-то? Глаза серые, волосы короткие, рост высокий… Хотя нет. Если честно, не такой уж он и высокий: на физкультуре в середине стоит. Даже не в середине, а ближе к концу. Шалунов вздохнул и решительно исправил «высокий» на «невысокий». Правда так правда. Особенно если за неё лишний балл светит.

Покончив с внешностью, Шалунов перешёл к чертам характера и личным качествам. Так, что там, в первой колонке? Злой, глупый, ленивый, жадный… Нет, это не про него. Он вообще не такой. Значит, выбирать нужно из второй, положительной… Ну вот, совсем другое дело. Будто с него списывали.