– Он пытался поцеловать меня. – Я решила не говорить о том, как он целовал мои ноги, я и так уже была смущена донельзя.

Хелен повела себя странно. Она покраснела, глаза сузились.

– Как ты смеешь! – Она была готова меня атаковать. Смешнее всего – я даже не знала причину.

Единственное, что я могла сказать, это излюбленное:

– Чего?!

– Врунья! – неслась она дальше. – Он бы не стал к тебе приставать! Даже смотреть на тебя не стал бы!

– О, серьезно?! – Я тоже разозлилась. – Могу я спросить почему?

– Потому что он мой парень, а не твой!

Ну конечно… Теперь все стало на свои места. Вот откуда взялась ее ненависть ко мне – ревность и зависть. Такие, как Хелен, всегда ненавидят таких, как я, потому что боятся, что мы уведем их мужиков. В их маленькие мозги никогда не приходит мысль о том, что нам не нужны их мужики.

– А ты уверена, что он в курсе? – спросила я с сарказмом. – Потому что минуту назад он вроде не знал, что несвободен.

– Тыковка! – Стив подхалимски заулыбался Елене. – Лилия поняла меня неправильно. Я не имел в виду…

– Да, как же! – прервала я смехом его дурацкую оправдательную речь. Однако, видя по глазам Хелен, что она ему верит, я махнула на них рукой и села за стол – как ни крути, работу никто не отменял.

Следующие несколько часов мы провели в тишине. Даже говорливая миссис Лав не сказала больше двух слов.

Когда часы сообщили мне, что уже почти обед, я покинула комнату и поднялась в офис мистера Кейджа. Дверь была распахнута. Вдохновленная, я зашла и увидела его секретаршу. Комната Джорджа была закрыта.

Я поздоровалась и спросила, на месте ли мистер Кейдж.

– Нет, его не было в офисе весь день.

– Чего? – Я ощутила, как что-то холодное и липкое поползло по моей спине. Как так вышло, что он до сих пор не вернулся с минус второго этажа? Прошло двадцать часов!.. Да нет же, он вернулся, это очевидно. Просто он с утра куда-то уехал, вот и все. Дыши глубже.

Секретарша неверно истолковала мою обеспокоенность и сказала:

– Не волнуйся, я нашла твои документы. Я передам начальнику, как только он вернется.

– Вернется откуда? – Может, она знает про минус второй этаж? Хороший шанс удовлетворить свое любопытство.

– Из поездки в Чикаго.

– А-а. – Я почувствовала облегчение. Мой глупый страх почти довел меня до сердечного приступа. Он всего лишь в деловой поездке! Я ведь сама успела так подумать. Все хорошо.

Тем временем она продолжала:

– Точнее, я думаю, что он там. Он собирался поехать, но он сегодня не звонил с подтверждением, а обычно звонит или пишет. Наверно, был очень занят с утра или рейс ранний, боялся разбудить.

– Э…

– Ой, – улыбнулась девушка, – я Моника, кстати. Ты можешь заходить, если захочешь поболтать или чайку попить. Без него мне тут скучно.

– Ладно, спасибо, зайду, но позже. Моника, а когда ты последний раз видела босса?

Удивившись моему вопросу, она все же ответила:

– Вчера около шести… Когда я ушла домой, он еще был в офисе. А что?

Я вышла в коридор на негнущихся ногах, ничего ей не ответив. В какой-то параллельной вселенной, которую я посетила вчера, Чикаго был расположен двумя этажами ниже парковки этого же самого здания…

Глава 8

Подходя к нашему офису, я услышала голоса.

– Она б очень обрадовалась, если б нашла кого-то, перед кем можно ноги раздвинуть… Но с моим этот номер не пройдет! – Хелен увидела меня в дверях и заткнулась. Но поздно. Я слышала это и поняла, о ком она говорила. В комнате была только Пэтти, которая слушала и кивала, Стив отсутствовал. Однако я не уверена, что он попытался бы спасти мою честь и рассказал ей, как все было на самом деле. Оставался лишь один человек, который мог меня защитить, – я сама, как и всегда.

– С кем? – спросила я требовательно. – Со Стивом? О, нет, я оставлю его тебе. Потому что вы двое идеально подходите друг другу – примитивные, как животные. А я человек другого сорта. Я, видишь ли, только по любви встречаюсь с мужчинами, но я никогда не полюблю кого-то похожего на Стива. В отличие от тебя, у меня хороший вкус.

Сказав это, я села за стол. Хелен покраснела от ярости, но ничего не сказала. Однако Пэтти ответила за нее. Она никогда не упускала случая почесать языком.

– Лилия, дорогая, – сказала она с фальшивой приторно-сладкой улыбочкой, от которой меня чуть не стошнило, – ты знаешь, какой нынче век? Двадцать первый! – Хелен заржала, а Лав продолжила: – Я сказала своим дочерям, что они могут делать что угодно и начинать половую жизнь, когда хотят. Только если ты перебесился, пока молод, ты сможешь стать серьезным человеком в будущем, остепениться, создать крепкую семью.

Пошло-поехало… Терпеть не могу вульгарных, аморальных людей, которые пытаются учить меня жизни. Я знаю, что должна была слиться с толпой, но я не могла. Это общество слишком омерзительно для меня, чтобы даже пытаться.

– Да, крепкая семья, где супруги изменяют друг другу, а их дети незапланированно заводят собственных детей в пятнадцать.

Пэтти Лав метнула в меня взгляд, в котором было, невзирая на ее фамилию, крайне мало любви, и, фыркнув, отвернулась. После этого я уверилась в том, что ничто хорошее не может называться «любовью».

Конец дня прошел ужасно. Миссис Лав и Хелен со мной не разговаривали. Они понизили температуру в комнате до невыносимого для меня уровня. Когда я попросила поднять ее, потому что замерзла, они снизили еще и сказали, что я могла надеть что-то потеплее, раз такая мерзлявая. Но было лето, на улице жарко, и я явно не могла прийти в свитере. Будучи толстыми, они совсем не страдали от холода. К тому же обе надели вязаные жилетки, которые хранили тут же, в офисе, в гардеробе. Я знала, что это все специально, но что я могла поделать? Начальника не было, жаловаться некому (вообще-то я не из тех людей, кто любит ябедничать, так что его присутствие мне бы все равно не помогло), а программа климат-контроля была установлена только в компьютер Пэтти как заместителя.

Помимо климата, было еще кое-что, о чем хотелось пожаловаться. Компьютер Хелен единственный имел доступ к стереосистеме. Вообще говоря, нам не разрешалось слушать музыку, но Коннорса сегодня не было, и офис-менеджер воспользовалась ситуацией. Она включила тот жанр музыки, который я ненавижу, поэтому я вежливо попросила сделать потише – сильно мешало работать. Вместо этого она сделала громче.

Когда пытка достигла своего апогея, я сбежала в офис Джорджа и выяснила, что он до сих пор не звонил. Хорошо хоть, мы немного подружились с Моникой, и я наконец узнала, что травяной чай на самом деле приятная вещь. Некоторое время после чаепития я просто шаталась по коридорам этого гигантского здания. Люди, на которых я натыкалась по пути, казалось, совсем не возмущались моим променадом посреди рабочего дня, и некоторые даже весьма дружелюбно мне улыбались, что только заставляло меня проклинать свою невезучесть еще сильнее и думать над тем, как это нечестно, что в моем отделе собрались самые худшие.

Когда день закончился, я почувствовала себя такой счастливой, какой не была за долгие годы, и побежала домой так быстро, как могла. Моя квартира – это место, где я ощущала себя в безопасности, где никто не мог меня обидеть, где я могла расслабиться от негативных эмоций. Чего я в тот момент не знала, это того, что следующий день будет гораздо хуже…

* * *

Мистер Коннорс прибыл в офис после обеда. На сей раз на мне был свитер и ветровка, которые я принесла из дома в пакете (погода сегодня была все еще жаркой), так что я окончательно не замерзла, только пальцы (забыла про перчатки). Когда Коннорс сделал саркастическое замечание по поводу Северного полюса, Пэтти быстренько вернула температуру к нормальной. Нечего и говорить, что, как только босс пришел, Хелен, даже не дожидаясь замечаний, выключила музыку. Таким образом, сегодня я своего босса обожала так сильно, что с трудом поборола в себе желание его расцеловать.

Он велел нам доделать сегодня все коробки, потому что завтра в девять Стив должен отвезти их чиппева. Еще оставалось несколько часов до конца рабочего дня, а документов для перевода было немного, так что я не волновалась, что не успею.

Открыв коробку с консервами, я достала бумаги и тут заметила, что некоторые банки деформированы.

– Пэтти, – позвала я. Она подняла голову, мол, говори. – Мы не можем поставить эти банки племени. Посмотрите.

Я подошла к ее столу и показала ей несколько плохих банок.

– Ты имеешь в виду вмятины? – сказала она с удивлением.

– Конечно. Еда в этих банках наверняка уже испортилась. На самих консервах написано, что если банка хоть немного деформирована, ее нужно выбросить.

– Ах да, конечно, – пробормотала она рассеянно и, не глядя на меня, сунула эти консервы в магический ящик. Называю его магическим, потому что красная погремушка оттуда исчезла. Что ж, может, кто-то на самом деле приезжал со склада и забрал ее, когда меня не было в помещении? Куда иначе она могла деться?

– Там еще, – кивнула я в сторону коробок.

– Ладно… Слушай, Лилия, дорогая, пожалуйста, найти все банки со вмятинами и отдай их мне. Я позабочусь о них.

– Так мне не нужно писать перевод для этикеток?

– Э… – она задумалась. Затем с широкой улыбкой сказала: – Лилия, пожалуйста, сделай свою работу все равно. И положи перевод на мой стол, когда закончишь.

– Хорошо.

С каким-то неприятным предчувствием я вернулась к коробкам и проверила все консервные банки. Каждая из них была или сильно деформирована, или просрочена на несколько лет. Говорят, что консервы не портятся, но даты ведь ставят не просто так? В любом случае нельзя такие вещи выставлять на продажу, поэтому, не веря своим глазам, я полезла снова в коробку с игрушками. Вот она! Вонючая красная погремушка! С остервенением я стала вытаскивать на свет божий каждую игрушку и проверять даты. Все они были сделаны из пластика (без уточнения какого), но везде стоял срок годности и везде он давно истек!

Я почувствовала, что сейчас взорвусь от ярости.

– Миссис Лав! – позвала я с пафосом, маша солдатиком в руках. – Как так получилось, что он лежит в коробке на отправку детям?

Она снова оторвала взгляд от бумаг. Ее глаза расширились, исследуя результат моего труда: все игрушки и консервные банки были раскиданы по полу. А я сама, не дожидаясь ответа, который – я знала – мне явно не понравится, сделала шаг к следующей коробке, чтобы заняться теперь ей.

– Стой на месте! – взвизгнула она неприятно высоким голосом, что заставило меня думать, что и с этой коробкой что-то не то.

Любочка спрыгнула с места и впорхнула в офис Коннорса. Я осталась стоять возле коробок. Затем она выглянула из комнаты и велела мне зайти.

Коннорс указал мне на стул напротив его стола и, когда зам оставила нас наедине, спросил: