Лили, сидящая рядом с ней, недовольно цыкнула и переглянулась с Сарой. Обе думали об одном и том же: какие жалкие, тупые шуточки. Сара вздохнула. Мало того что Тони и Фрэнсис Фердинанды ходят в ту же пекинскую международную школу, что и Сара. Мало того что они учатся с ней в одном классе. Так миссис Лин ещё и посадила их за парту прямо позади Сары! Почему из всего класса она выбрала именно их? Братья Фердинанд постоянно дразнили её из-за фамилии – Ливингстон. Сейчас точно ещё что-нибудь выдадут.

– Сара Ливингстан, палагаю?

А вот дошли и до утрированного шотландского акцента. Это сказал Тони. Его голос был чуть менее бесячим, чем у брата, но совсем чуть-чуть. Да, её отец шотландец, да, её мать китаянка. И что? Всем было плевать. Всем, кроме братьев Фердинанд.

Песчанка – на самом деле Линдси, но все называли её Песчанка из-за рыжеватых волос, впалых глаз и пухлых щёк, – сидела со своей подругой Джаз перед Сарой и Лили. Повернувшись, она насмешливо ухмыльнулась словам братьев. Сара понятия не имела, почему Песчанка её не любит. Насколько Сара помнила, она никогда не делала ей ничего плохого. Но, по словам Лили, Сара была умнее – и этого оказалось достаточно. На языке Сары крутился вопрос: «Что тут смешного?», отчаянно пытаясь с него спрыгнуть, но она лишь стиснула зубы и глубоко вдохнула. Уголком глаза она заметила, как хмурится Хоакин. Неудивительно: он с ней дружил, да и в целом братья Фердинанд его любимцами тоже не были. Как выражалась Лили, они были прямо эталонными придурками.

– Что такое? Почему ты с нами не разговариваешь? – На этот раз говорил Фрэнсис.

Его голос очень напоминал звук, который издаёт человек, когда накрепко зажимает нос и пытается при этом говорить. Ну всё, решила Сара. С неё хватит. Она открыла рот и хотела было сказать им заткнуться, но Лили её опередила.

– Может, уже оставите её в покое и повзрослеете наконец? – воскликнула она, поправив очки и пригвоздив братьев своим лучшим смертоносно-лазерным взглядом.

Сара сжалась – весь класс повернулся к ним.

– Лили Адорно! Что именно вас не устраивает?

Лили резко повернулась к доске.

– Слушаю вас, – сказала миссис Лин, хмуря брови. – Что вы там хотели сказать?

– П-простите, миссис Лин, – смутилась Лили.

Миссис Лин посмотрела на Лили своим не менее смертоносным лазерным взглядом, и время – по крайней мере так показалось Саре – остановилось.

Флэшка издала звук «динь».

– Наконец-то! – воскликнула миссис Лин и, тут же потеряв интерес к Лили, повернулась к презентации. Она кликнула на первый слайд – свиток «По реке в праздник Цинмин» – и приглушила свет. – Завтра, как вы знаете, мы посетим музей и увидим свиток «Цинмин», но сейчас я хочу немного рассказать вам об истории этого произведения и о Великом Шёлковом пути.

И началась лекция.

Сара не очень любила уроки истории и художественной культуры – она предпочитала английскую литературу. Но пока миссис Лин рассказывала об изящно прорисованном шёлковом свитке и о том, что за сцену из повседневной жизни эпохи Северной династии Сун он изображает, Сара совершенно забыла о братьях Фердинанд и сосредоточилась на картине. Ей уже тысяча лет, написал её великий художник Чжан Цзэдуань, её длина пять метров, а высота – чуть меньше тридцати сантиметров. На картине изображены сотни людей – миссис Лин сказала, что их больше восьми сотен! Многие из них одеты в простую одежду, вроде шаровар, другие же – в разноцветные халаты с длинными, широкими рукавами. На одном человеке, который едет верхом на осле, даже была шляпа, похожая на сомбреро! Свиток начинается на берегу тихой реки, а затем постепенно превращается в дорогу к большому городу вдоль стремительного потока. На берегу стоит множество лодок. Большинство зданий – двухэтажные и с традиционными наклонными китайскими крышами, но в левой части свитка видны огромные ворота в виде пагоды и широкие ступени, ведущие на вершину.

Были там и рестораны с уличными верандами, и лавки, и люди на деревянных повозках с запряжёнными в них лошадьми, и носильщики с паланкинами. Сара смотрела из одного конца свитка в другой. Она ещё никогда такого не видела: изящные цвета, невероятное обилие деталей, суета и шум, чувство, что всё это по-настоящему живое.

На следующем слайде презентации был изображён крупным планом мост с того же свитка.

– Потрясающе, – шепнула Сара Лили, и та кивнула.

– А что случилось с кораблём? – шепнула Лили в ответ.

Сара неуверенно пожала плечами. Она уже собиралась поднять руку, но тут миссис Лин сама показала на корабль и объяснила: река была быстрой и трудной для манёвров, поэтому корабль попал в беду – мачта застряла в деревянных балках под Радужным мостом. Люди на берегу закинули на корабль верёвки и пытались вытащить его.

Сара видела напряжение на лицах тех, кто тянул корабль, слышала шум воды и протестующий скрип досок корабля и моста, чувствовала запах грязной воды и пыльного воздуха, давление напирающей толпы и жар весеннего солнца…

– Всё словно по-настоящему, – прошептала Сара, широко раскрыв глаза. – Потрясающе…

Под конец урока миссис Лин снова включила свет. Сара огляделась. Одноклассников, похоже, клонило в сон – но вот Саре хотелось узнать больше. Ей не терпелось увидеть настоящий свиток на завтрашней экскурсии в музей «Гугун».

– Так, а теперь, пожалуйста, все внимательно послушайте. Сейчас прозвенит звонок, но пока он не прозвенел…

Лили наклонилась к Саре и, пока миссис Лин обращалась к классу, едва шевеля губами шепнула Саре на ухо, стараясь не сводить глаз с учительницы:

– Пойдёшь сегодня в торговый центр «Люфтганза»?

Сара прикусила нижнюю губу. Она совершенно забыла о вечеринке в честь дня рождения Аннет. Отец Аннет, работающий в одном из крупных пекинских банков, не смог приехать на её настоящий день рождения. Он всегда так делал. По возвращении из США он обещал сводить Аннет и её лучших подруг из жилого комплекса «Палм-Спрингс» – Лили, Зафиру и Сару – в пиццерию в их любимом торговом центре. Саре очень хотелось туда пойти, но с этим была проблема: она уже обещала пойти кое-куда сегодня вечером, хотя ей не очень этого хотелось.

К бабушке Тан.

Саре не терпелось вернуться в Великобританию и навестить бабушку Ливингстон, папину маму, жившую в Лондоне. Бабушка Ливингстон всегда смеялась и шутила. А вот бабушка Тан, мамина мама, была совсем другой. Начать можно было хотя бы с того, что в ней было сто тридцать сантиметров роста и жила она в том же жилом комплексе, что и Сара, из-за чего Сара не просто виделась с бабушкой Тан почти каждый день – бабушка Тан ещё и постоянно спрашивала, какие у неё оценки в школе, и каждый раз советовала «стараться ещё больше». Собственно, ни о чём другом бабушка Тан обычно не говорила. Ну, разве что ещё о том, как важно уважать старших. Сказать по правде, Саре от этого было скучно. Не то чтобы она не любила бабушку – любила, и даже очень. Просто почти всё время, что Сара проводила в квартире бабушки Тан, она пыталась придумать какой-нибудь хитрый способ поскорее оттуда сбежать.

Лили всё ещё ждала ответа по поводу вечеринки.

Сара вздохнула:

– Я подумаю.

Глава 4

– Эти придурки снова тебя задирают? – спросил Хоакин.

Уроки закончились, и Сара, Лили и Хоакин пробирались по школьному коридору в сторону стоянки. Повернувшись, чтобы ответить Хоакину, Сара заметила кое-что интересное на доске объявлений за его плечом: неаккуратно написанное чёрным маркером объявление о поиске заместителя главного редактора в школьной газете «Сегодня!».

– Сара? – снова позвал Хоакин.

Спрашивать, что за придурков он имел в виду, было излишне.

– Да я и внимания-то на них не обращаю.

Едва сказав это, она поняла, что на самом деле всё ровно наоборот.

Хоакин поднял тёмные брови.

– Ты, подруга моя, муй пасье́нте^[3], – сказал он, когда троица наконец-то выбралась из мрачного, прохладного коридора на освещённый ярким дневным солнцем влажный пекинский воздух и направилась к автобусам.

– Очень терпеливая? Она? – воскликнула Лили, показывая на Сару пальцем. – Да ни в жизнь!

– Чего? – возмутилась Сара. – Я очень терпеливая…

И сама же услышала беспомощность в собственном голосе.

– Ага, ну да. Я же вижу твоё лицо, когда братья Фердинанд тебя выводят. Тебе так и хочется им втащить! И… – настойчиво продолжила Лили, перебив пытающуюся возражать Сару, – это мы ещё про гозлодность ничего не говорили.

– Гозлодность? Это ещё что за слово? – спросил Хоакин.

– Я не бываю гозлодной! – вскричала Сара, смеясь, – на этот раз это была правда.

– Бываешь-бываешь! – Лили повернулась к Хоакину: – Гозлодный – это когда ты вовремя не поел, ну, голодный, и начинаешь злиться и беситься, – объяснила она, увидев удивлённое лицо Хоакина. – А потом поешь, и сразу всё хорошо. Вот это называется «гозлодный».

– Понятно. Понятно. Но я тоже гозлодный, знаешь? Мне надо поесть, а не то… – Вставая на ступеньку автобуса, он повернул голову и оскалился: – А не то я тоже с ума схожу^[4].

– Давай, садись уже в автобус, с ума он сходит, – засмеялась Сара и подтолкнула его в спину.

Всё ещё посмеиваясь, трое друзей прошли в заднюю часть автобуса мимо Песчанки, Джаз, братьев Фердинанд и всех остальных.

– День всего осталось учиться! Ты куда едешь летом? – спросил Хоакин у Сары, когда они заняли последние оставшиеся места. – К бабушке?

Сара кивнула:

– Сначала поеду в Шотландию с родителями, а потом навестим папину маму, бабушку Ливингстон, в Лондоне.

– Вот бы мне тоже поехать в путешествие, – мечтательно вздохнула Лили. – Хочу в Италию. Хочу есть пасту и гулять по Колизею, попивая эспрессо. Ла дольче вита! Беллиссимо!^[5]

Сара засмеялась.

– А я думала, в Колизей не пускают!

Лили безразлично пожала плечами.

– А ты, Хоакин? Ты куда уедешь?

– Я лечу в Сан-Сальвадор. Моя семья живёт рядом. У меня много кузенов, много дядь, много тёть. – Хоакин развёл руки в стороны, словно показывая длину списка родни. – Мы встретимся, это здорово. Но в этом году я хочу сделать кое-что особое.

– И что же? – спросила Лили, повысив голос, чтобы перекричать болтовню всех остальных и рёв мотора; автобус, трясясь и фырча, выехал с территории школы и направился к центру Пекина.

Хоакин печально улыбнулся.

– Рядом с моим домом компания делает много проблем… как там по-английски… дикой природе?

– Какой дикой природе? – тут же спросила Лили.

Сара знала, что Лили очень интересуется защитой животных и хочет стать зоологом.

– Сальвадор знаменит многими животными, но на пляжах умирают черепахи, из-за… – Хоакин жестом изобразил копание в земле. – Как там это слово?

– Строительства? – предположила Лили.

– Добычи ископаемых? – добавила Сара.

– Да-да! Добычи. В моей стране компания добычи построила муй гранде^[6] завод рядом с пляжем. Это большая проблема, потому что морские животные, черепахи – вы их вроде называете «кожистыми» – не могут откладывать яйца. А если они не могут откладывать яйца, то не будут жить.

– Ужасно, – прошептала Лили. – Просто ужасно!

– А что они добывают? – спросила Сара. – И почему построили там завод?

Хоакин покачал головой:

– Никто не знает, как эта компания получила разрешение и почему строит на пляже. Говорят, что они копают ночью и возят туда материалы с вулкана Исалько. Другие говорят, что для проработ… переработки нужно много солёной воды. Но никто не знает точно.

– А что такого особенного в вулкане Исалько? Почему они не могут поехать куда-нибудь ещё, где не будут подвергать опасности вымирающих животных? – в гневе спросила Лили.

– Я знаю только, что в вулкане Исалько есть штука, которой нигде нет: фингерит.

– Фигнер… что? – спросила Сара и тут же подавила смешок, поймав сердитый взгляд Лили.