Час сменялся часом. Я уже обошла большую часть рынка, останавливаясь у прилавков с продуктами, где народу было больше, или у мест, где собирались рабочие, надеясь, что кто-то из них может знать о свободном жилье. Но никто не подходил, не спрашивал. Рука, державшая дощечку, начала ныть, ноги гудели от усталости, а в животе предательски урчало от голода. Надежда, ярко горевшая утром, теперь мерцала слабым огоньком. Я прислонилась к стене одного из зданий на краю площади и опустила табличку, чтобы передохнуть. Глаза скользили по толпе уже без особого энтузиазма.

– Жильё, значит, ищешь?

Я даже вздрогнула, услышав совсем рядом голос, похожий на звуки старой мясорубки. Он был настолько скрипучим, что мне сразу захотелось смазать горло говорящего солидолом. Медленно обернувшись, я чуть не приоткрыла рот от увиденного. Передо мной стояла махонькая старушка. Она едва доходила мне до плеча и поэтому почти вывернула шею, глядя на меня глазками-пуговками. Причём один из них смотрел прямо мне в переносицу, а второй куда-то за плечо. На голове незнакомки была шляпа явно не по размеру, украшенная настолько огромным и пышным пером, что оно, казалось, живёт своей жизнью и легонько покачивается от малейшего движения воздуха. Мой взгляд переместился на корзинку, которую старушка держала в руках, и я не смогла сдержать улыбки. Оттуда выглядывала самая толстая, самая наглая кошачья морда, какую только можно себе представить. Кот был явно не в восторге от поездки, его щеки расплывались по бокам, а глаза-щелочки выражали вселенскую скуку и презрение. Старушка склонила голову набок, отчего перо на шляпе угрожающе качнулось в мою сторону. А потом гаркнула:

– Глухая?!

Матерь Божья… Я не знала, смеяться мне или уйти по добру по здорову.

– Вы чего хотели, госпожа? – вежливо поинтересовалась я, продолжая рассматривать незнакомку. Её платье и короткая накидка на плечах были чистыми и отпаренными. Вообще женщина выглядела очень опрятно. Она ткнула жилистым пальцем в мою табличку:

– Говорю, жильё ищешь?

– Мы ищем с подругой, – поправила я её.

– Так… так… «Не обременённые лишним имуществом.» значит… Ага, хорошо… Не люблю хлам… – продолжала изучать моё объявление странная старушка. – Защитим от воров… Нет. Так не пойдёт. Замени «воров» на «хозяина рыбной лавки», и я возьму вас к себе!

– Что это значит? – я улыбнулась ещё шире.

– Сэр Реджинальд уж очень любит воровать селёдку в лавке по-соседству. Торговец грозится пустить его на колбасу! Кот в корзине возмущённо булькнул, перекатываясь на другой бок. И старушка вдруг хрипло рассмеялась.

– Шучу я. Шучу. Деньги есть комнату оплачивать?

– Есть! – я закивала, отчаянно надеясь, что это и есть то самое спасение из дыры Марты.

– Ну, тогда пошли, покажу свои хоромы, – старушка ещё раз окинула меня внимательным взглядом. – Справная какая… Наверное, готовить умеешь хорошо?

– Никто не жаловался, – ответила я, следуя за старушкой.

– Меня зовут госпожа Доротея Пенделтон. А тебя? – она посмотрела на меня через плечо.

– Антония, – не знаю почему, но чувствовала, что эта необычная особа —хороший человек.

Мы свернули с главной площади на более узкую тихую улочку. Шум и сутолока рынка постепенно остались позади. Тяжёлые запахи рыбы стали рассеиваться, сменяясь более резким запахом угольного дыма и слабым сладковатым ароматом из близлежащей пекарни. Здания здесь были выше, более однообразные, с кирпичными фасадами. Прохожие двигались чуть более размеренно, не так торопливо, как рыночная толпа. Вскоре мы с госпожой Доротеей подошли к небольшому магазинчику, витрина которого была заполнена хаотичным нагромождением предметов. Здесь виднелись и серебряные подносы, и стопки книг в кожаных переплетах. А ещё напольные часы с огромным маятником и фарфоровые статуэтки. Над дверью висела вывеска с красивой надписью «Антикварная лавка Пендлтон».

Глава 20

– Проходи, Антония, – пригласила меня госпожа Доротея, повернув в замке ключ. – Это мой магазин. Здесь я и живу.

Когда я переступила порог лавки, над дверью мелодично звякнул колокольчик. Мои глаза восхищённо расширились. Какое волшебное место!

В воздухе витал особый аромат – смесь полироли для дерева, старых кожаных переплетов и легкого запаха лаванды. Небольшие пучки я заметила в складках тяжёлых портьер и в вазочках на пузатом комоде. Сквозь затянутые тонкими кружевными занавесками окна, просачивался приглушённый свет, играя в гранях хрустальных бокалов. Они словно солдаты выстроились ровными рядами в дубовом серванте. Медные канделябры, начищенные до блеска, отражали тонкие солнечные лучики, бросая тёплые блики на стены, оклеенные тёмно-зелёными обоями. В глубине комнаты виднелся массивный камин с замысловатой чугунной решеткой. На его мраморной полке выстроились изящные фарфоровые статуэтки пастушек и кавалеров в напудренных париках. Рядом тикали не менее десятка часов разных размеров – от крошечных каминных до внушительного напольного хронометра с латунным циферблатом. Вдоль стены тянулись деревянные стеллажи, уставленные книгами в кожаных переплетах. Между ними находились стеклянные витрины с самыми необычными коллекциями: веера из слоновой кости, миниатюрные портреты в эмалевых рамках, старинные компасы и подзорные трубы. В углу устроился секретёр с откидной крышкой, усыпанный множеством ящичков. На его поверхности стоял массивный серебряный чернильный прибор с павлиньим пером. С потолка свисала изящная люстра с хрустальными подвесками. А в самом дальнем углу виднелась винтовая лестница из черненого металла, ведущая на второй этаж.

– Чего здесь только нет! – восхищённо воскликнула я, рассматривая старинные вещи. – Пещера Аладдина!

– Антония, эта лавка – она как живое существо, – старушка провела морщинистой рукой по полированной поверхности секретёра. – Мой отец открыл её ещё до моего рождения. Я выросла среди таких вещей… Каждая из них хранит свою историю. Вот, например, этот ларец для важных бумаг из палисандра. Он принадлежал самой королеве Матильде. С ним произошла забавная история. Её Величество обожала пирожные и вместо документов держала в ларце свои любимые засахаренные фиалки. И вот однажды во время важного приема иностранных послов ларец случайно упал прямо посреди торжественной речи о военном союзе. Вместо секретных бумаг на пол посыпались фиалки! Но королева, не растерялась! Она объявила это новой традицией дипломатии – осыпать гостей цветами в знак особого расположения. С тех пор несколько лет подряд монархи соседних стран держали в своих кабинетах коробки с засахаренными цветами, считая это верхом политического этикета. Госпожа Доротея тихо рассмеялась:

– А потом ларец попал к моему отцу. Вместе с последней засохшей фиалкой на самом дне… Я не продам его ни за какие деньги.

Как же мне всё здесь нравилось! Даже эта наивная история о засахарённых фиалках! Броня точно будет в восторге!

– Мои комнаты, находятся наверху, – продолжала тем временем госпожа Доротея. – Я делю их с сэром Реджинальдом. А вот эта дверь ведёт в пристройку, которая сдаётся.

Хозяйка лавки раздвинула портьеры, демонстрируя мне проход. Пройдя через узкий коридорчик, мы оказались в уютной кухне. В углу буфет с посудой, на аккуратной плите поблёскивает боками начищенный медный чайник, у окна небольшой стол. Господи, это что сон? Мне казалось, что стоит закрыть глаза и постоять вот так минуту – всё исчезнет. Две спальни, примыкающие к кухне, тоже оказались светлыми и чистыми. В каждой из них имелись узкая кровать, комод, платяной шкаф и тумбочка.

– Здесь есть отдельный вход с улицы, – добавила госпожа Доротея, кивнув на закрытую дверь, рядом с очагом. – Нравится?

– Вы даже не представляете насколько! – воскликнула я, поворачиваясь к старушке. – Сколько вы хотите за комнаты?

Названная госпожой Доротей сумма была приличной, но мы с Броней вполне могли себе позволить эту квартирку. Тем более сидеть, сложа руки никто из нас не собирался. Я сразу же дала хозяйке задаток и помчалась обратно в трактир, чтобы обрадовать подругу. Мне не хотелось оставаться в этом ужасном месте ни минуты!

Когда я вернулась в трактир, там разворачивалась настоящая драма. Броня, с пылающими щеками, стояла посреди кухни, скрестив руки на груди, а напротив неё возвышалась грузная фигура хозяйки трактира. Уперев руки в бока, Марта буравила подругу недобрым взглядом.

– Мыться они удумали каждый день! Это ж, сколько мыла на такие-то размеры нужно?! Верни немедленно кусок! Или…

Марта замахнулась на Броню половником, но та, с ловкостью, увернулась и схватила с подноса пустой медный кувшин.

– Ах ты дрянь! – взревела хозяйка, неуклюже бросаясь вперёд.

Броня, как заправский фехтовальщик, отразила атаку половника кувшином. Звон металла эхом разнёсся по залу. Постояльцы, забыв о еде, столпились за моей спиной, пытаясь заглянуть на кухню.

– Получай, зараза! –Броня вдруг сняла с ноги башмак и принялась охаживать Марту почём ни попадя. – Сейчас будет тебе и мыло, и шампунь и скраб с абрикосовыми косточками!

Хозяйка попятилась, шаря рукой по столу и я заметила как она нащупала скалку. Ну, уж нет! Я тут же подставила ей подножку, и, взмахнув руками, Марта приземлилась прямо в бочку с квашеной капустой.

– Помогите! – вопила она, размахивая толстыми ногами в воздухе. –Убивают! Ой, мамочки!

– Собирай вещи, – я повернулась к Броне. –Мы уходим отсюда.

– Было бы что собирать! – подруга растолкала любопытных и бросилась наверх. Вскоре она уже стояла в зале трактира с нашим немногочисленным скарбом.

– Кому вы нужны?! Приживалки! – надрывно кричала из кухни Марта. – Не наши вы! И нет вам места здесь! Под мостом сдохнете!

– Прощай, жадная Марта! – весело крикнула Броня. – Надеюсь, капустный рассол пойдет тебе на пользу! И уж лучше сдохнуть под мостом, чем от грязи в твоём клоповнике!

Под дружный хохот и одобрительные возгласы немногочисленных посетителей мы гордо прошествовали к выходу. Кто-то из матросов даже присвистнул нам вслед.

– Ну и куда теперь? – спросила Броня, когда мы оказались на улице.

– Сейчас увидишь! – я была в предвкушении её реакции. –Обещаю, тебе понравится!

Когда мы вошли в антикварную лавку, Броня застыла на пороге с открытым ртом. Её глаза изумлённо скользили по стеллажам с книгами, витринам с диковинками, потом задержались на роскошной люстре.

– Вот это сокровищница…

Со второго этажа спустилась госпожа Доротея, а за ней вальяжно шёл сэр Реджинальд. Старушка внимательно осмотрела Броню, кося при этом куда-то в сторону, и просияла:

– Боже мой, какое счастье! С такими квартирантками нам теперь нечего бояться в нашем квартале! Да, сэр Реджинальд?

Глава 21

Первые несколько дней в доме госпожи Доротеи ощущались мною как настоящее чудо. Уютные чистые комнаты, в которых пахло старым деревом, лавандой и чем-то неуловимо домашним, чего так остро не хватало в последнее время. После душных мрачных комнат трактира «Сытый гусь» здесь было невероятно тихо и спокойно: только мерное тиканье часов в антикварной лавке и мурчание сэра Реджинальда. Он убедился, что мы не угрожаем его барской жизни, и счёл возможным иногда делать нам одолжение, приходя и требуя порцию поглаживаний.

Мне очень хотелось отблагодарить госпожу Доротею, и я решила приготовить ужин. Броня тут же поддержала мою идею:

– Что-нибудь японское, да? Старушка точно будет в восторге!

– Это у меня получается лучше всего, – усмехнулась я. – Поэтому завтра утром пойдём в магазинчик господина Акиры.

– Нам нужно искать работу. И тянуть с этим не стоит, – вздохнула подруга, задёргивая шторы. – Мне придётся изучить все предложения. Для начала расспрошу нашу хозяйку о жизни в городе. Может, она знает, кому требуются работники. Куплю местные газеты. В них всегда печатают объявления о вакансиях. Ну и, конечно, придётся обойти ближайшие улицы, посмотреть на вывески лавок, мастерских и контор.