– Себастьян был главой Тайной Канцелярии. Когда он им управлял, царили свои порядки. Очень удобные для тех, кто наверху. В те времена приличные люди еще считали совершенно нормальным владеть другими людьми. Рабство, если называть вещи своими именами.

Доротея вдруг выпрямилась, и в её глазах вспыхнул тот самый огонь, который мы увидели при встрече с Себастьяном.

– Канцелярия стояла на страже этого «порядка». Следила, чтобы рабы не бунтовали, чтобы поставки хлопка шли без перебоев. Прибыльное дело, знаете ли. А я тогда была молодой и наивной. Думала, что мир можно изменить. Что нельзя просто так, по праву сильного, отбирать у человека его жизнь…

В её словах зазвучала горечь.

–Я боролась против этого. Как могла. Помогала людям бежать, писала листовки, памфлеты… конечно, я стала врагом. Для Канцелярии. И для Себастьяна. Мы были по разные стороны баррикад. Он защищал свою систему, я пыталась её разрушить. Каждая моя маленькая победа была его головной болью. Но, несмотря на всю влиятельность Канцелярии, они не могли раскрыть меня.

Доротея тяжело вздохнула.

–А потом… – голос ее стал чуть тише. В нём появилась насмешка. – А потом произошло то, чего произойти не должно было. Судьба, видимо, любит посмеяться над смертными. Именно Себастьян раскрыл ту, что носила прозвище «Заноза»… И в вихре этой борьбы, бесконечных споров между нами вспыхнуло что-то невероятное. Глупое… Как может вспыхнуть что-то между огнём и водой? Но оно вспыхнуло. Эти его глаза… Да, такие же, как у Демора, только тогда в них было больше огня…

Старушка покачала головой, словно отгоняя наваждение.

–Конечно, это было безумие. Тайные встречи, украденные мгновения, полные споров… Мы пытались понять друг друга, пытались найти общий язык… но как это сделать, когда один строит тюрьму, а другой пытается спасти заключённых? Эти отношения были обречены с самого начала. Его долг и мои убеждения, моя борьба. Непреодолимая стена. Невозможно жить в двух мирах одновременно, особенно когда эти миры «на ножах». Мы расстались некрасиво, как это часто бывает, когда слишком много страсти и слишком мало возможности быть вместе. И каждый остался при своём. Но нужно отдать Себастьяну должное, он не выдал меня. А потом рабство отменили.

По крыше забарабанил дождь. Госпожа Доротея замолчала, глядя на серебристые струи, бегущие по стеклу.

– Что было дальше? – не выдержала Броня.

– А дальше жизнь пошла своим чередом. Я вышла замуж. За Оливера Понти. Он был картографом. Составлял карты земель, морей. Тихий, порядочный человек. Не из моего мира совсем. И это было, наверное, хорошо, – старушка горько усмехнулась. – Правда, прожили мы недолго. Несколько лет всего. В тот день мы возвращались из гостей… Помню, был туман. Плотный, будто молоко… Экипаж перевернулся. Оливер погиб сразу. А я легко отделалась, можно сказать. Несколько переломов и… вот.

Госпожа Доротея выразительно показала на свои глаза и тихо засмеялась.

–От удара, видимо. Теперь я вижу мир немного под другим углом. Зато всегда есть как оправдаться, если что-то не заметила или не туда посмотрела, верно?

– Какая вы сильная женщина… – восхищённо протянула Броня. – Да на вас нужно равняться!

–Не равняться надо, деточка, – произнесла она, но уже без прежней грусти в голосе, – а учиться видеть мир своими глазами. Даже если они немного косят. Главное, чтобы внутри не косило, вот что я вам скажу!

Старушка снова засмеялась, похрюкивая и хлопая себя ладонью по колену. Тут уж и мы не удержались от смеха.

На следующий день, когда Броня с госпожой Доротеей пошли за краской и кисточками, я села за работу. Мне нужно было написать список, какие блюда готовить для продажи с лотка. Суши, роллы и иже с ними я введу позже. Как только решу вопрос с обработкой сырой рыбы. Но страшного в этом ничего не было. В японской кухне много вкусных блюд. После недолгих размышлений в список попали: курица карааге, пельмени Гёдза, овощная темпура, Эби Фрай, такояки, куриный кацу, корокке. Из напитков пойдёт любой лимонад или компот.

Подруга с хозяйкой вернулись с целым ворохом покупок. Броня купила краску, кисти, разноцветную бумагу, клей и гладкие деревянные рейки. После обеда мы сели делать японские фонарики, которые будут привлекать внимание к нашему лотку.

Госпожа Доротея притащила с заднего двора кусок старой фанеры для будущей вывески. Мы решили, что наша точка будет называться «Весёлый Онигири».

К вечеру всё было готово. Теперь осталось покрасить сам лоток и повесить вывеску с фонариками.

Утро следующего дня встретило нас бодрящей прохладой и суетой портового рынка. Солнце ещё только лениво выползало из-за крыш домов, но жизнь здесь уже била ключом. Мы прикатили на рынок тачку со своим скарбом, и я с гордостью осмотрела её содержимое. Банки с краской, кисти, молоток, гвозди, японские фонарики и, конечно же, шикарная вывеска с затейливо выведенной надписью «Весёлый Онигири».

– Ну что, начнем преображение? –я улыбнулась, разминая плечи. –Эх, раззудись рука!

Торговцы с соседних лотков с интересом наблюдали за нами, собравшись в кучку. Они явно не понимали, что мы затеяли. И всё происходящее вызывало у них весёлое любопытство.

Когда одна половина нашего торгового места была выкрашена, я забрала у Брони кисть, усадив её отдыхать. Но стоило мне сделать пару мазков, за спиной раздался неприятный мужской голос с нотками лёгкого пренебрежения:

– Эй, новенькие! Что тут у нас? Раскрасили, значит? Красивенько…

Я медленно повернулась и увидела троих парней. Невысокие, жилистые. Надвинутые на глаза кепки и клетчатые жилеты. Вид у них был такой, будто они только что вышли из тёмной подворотни, ограбив очередную жертву. На шаг впереди остальных стоял чудного вида товарищ с приплюснутым носом и бегающими прищуренными глазками. Видимо, это был авторитет.

– Ну, раскрасили… И что? – я внимательно наблюдала за шпаной, понимая, что пожаловали первые неприятности.

– Работать, наверное, собрались? –приплюснутый приподнял вывеску, рассматривая надпись.

– Собрались, – Броня встала рядом со мной.

Он усмехнулся, демонстрируя отсутствие пары зубов, и сплюнул на землю.

– Работать, говоришь? А кто вам работать разрешил? Места все заняты, всё под присмотром. Порядок тут у нас.

Парень картинно огляделся, будто весь рынок находился под его единоличным контролем.

– У вас? – уточнила я. – И документы можно посмотреть?

Приплюснутый опешил, а его дружки захихикали.

– Какие еще, к чёрту, документы?! –процедил он. – Хочешь спокойно торговать – плати! За защиту!

Броня насмешливо фыркнула:

– А от кого вы нас защищать собираетесь? Мы пока ни от кого угроз не видим. Если только от вас.

– По-хорошему, значит, не хотите? – главарь местной шпаны потянулся к банке с краской. –Сейчас я вас самих, как картины разукрашу…

Я тяжело вздохнула, а потом крепко, но без рывка схватила его за грудки и подняла. Приплюснутый повис в воздухе, болтая ногами. Его глаза стали круглыми от шока.

– Мальчик, –спокойным голосом сказала я, глядя ему прямо в лицо. – Не мешай. Мы работаем. С этими словами я так же аккуратно, как и подняла, развернула парня и поставила обратно на землю. Но не лицом к лотку, а спиной. А потом подтолкнула. Приплюснутый полетел вперёд и, зацепившись за соседний лоток, упал.

Второй бандит дёрнулся было вперёд, но Броня припечатала его коленом в причинное место. Он взвыл, сгибаясь пополам, а третий попятился назад, понимая, что ему не выстоять.

– Ну, всё-ё-ё… – прошипел главарь, поднимаясь на ноги. Его лицо пылало. – Готовьтесь… Малыш вас в порошок сотрёт…

Надвинув кепки на глаза, шпана быстро пошла прочь, расталкивая локтями притихших торговцев.

– Эх, дамочки… зря вы так… – к нам подошёл мужчина с седой бородой. – Если Малыш вами заинтересуется, жизни не будет. Изведёт.

Глава 25

– Это ещё что за Малыш? – я, конечно, подозревала, что у рыночной шпаны есть куда более серьёзные покровители. Но что они могли нам сделать? Поджечь лоток? Избить в подворотне?

Торговец сочувственно покачал головой, огляделся по сторонам и понизил голос:

– Мелких негодяев уже давно никто на место не ставил. Но Малыш… Кстати, его так в шутку прозвали. Потому как сам он детина под два метра ростом, плечи шире вашего лотка, а кулачищи такие, что если прилетит, так сразу к праотцам отправишься! Говорят, он раньше то ли борцом был на ярмарках, то ли в доках вышибалой работал, пока не понял, что на рынке “порядок” наводить куда как прибыльнее.

– Вы думаете, Малыш этот на нас внимание обратит? – недоверчиво протянула Броня. – У нас лоток, как коробчонка! И взять нечего!

– Он тут главный по «взносам за спокойствие». И если те трое только языком чесать да на побегушках бегать, то Малыш – парень конкретный. Может взять-то с вас и нечего, да вот только он точно заинтересуется, кто посмел у его шестёрок на пути встать. У нас бывало, что у самых несговорчивых товар весь «случайно» пропадал, или торговое место «внезапно» кому-то другому уходило, а то и просто в тёмном переулке поджидали и так мутузили, что человек потом неделю кости собирал. А вы, считай, Малышу вызов бросили перед всем рынком.

Мужчина тяжело вздохнул и добавил:

– И дело не только в его силе. За ним тоже людишки есть, посерьезнее этих шкетов. Малыш тут не первый год «работает», оброс связями. Многие его боятся и молчат в тряпочку. Он ведь считает, что это его территория, его «кормушка». Так что берегитесь, дамочки.

Торговец вернулся к своему товару, а мы с Броней переглянулись.

– И что теперь делать? – хмуро поинтересовалась подруга. В её голосе не было страха, лишь плохо скрытое раздражение.

– Да что теперь сделаешь? Будем ждать продолжения, – пожала я плечами. – В конце концов, здесь же есть полиция. Если что-то произойдёт, обратимся туда.

Броня скептически хмыкнула, и мы снова взялись за работу.

После визита местных гопников прошло чуть больше часа. Рынок продолжал жить своей обычной жизнью: крики зазывал, стук колёс, лай собак, смех и перебранки торговцев. Я достала из корзины бутерброды, и мы с подругой устроились за прилавком, чтобы перекусить. На свежем воздухе и елось с аппетитом. Броня смела крошки с юбки, потянулась за бутылкой холодного чая и в этот момент я вдруг поняла: что-то изменилось. Словно кто-то невидимый резко приглушил звук. Замолчал говорливый торговец зеленью, стихла перепалка грузчиков… А потом тишина стала нарастать как волна. Смолкли голоса, оборвался женский смех, даже вечно галдящие чайки, кружащие над рыбными рядами, кажется, притихли.

Я осторожно высунула голову из-за прилавка, чтобы посмотреть: какого чёрта происходит. Рынок замер. Взгляды торговцев были устремлены в одну точку, в начало нашего ряда. Покупатели тоже остановились, с любопытством и некоторой опаской вытягивая шеи.

– Матерь Божья… – прошептала Броня, тоже выглянув из-за прилавка. И её реакция была вполне оправдана. –Это что, Малыш?

Сомнений в этом не было. По ряду неспешной уверенной походкой шёл молодой мужчина. Он был высок, как и описывал седобородый торговец, и действительно невероятно широк в плечах. Под чёрной