– Нет, – прошептала я, чувствуя, как планы на утро рушатся как карточный домик.

– Отлично. Кофе – сейчас.

Он развернулся и ушел, оставив меня в растерянном молчании. Я посмотрела на папку с докладом по «Солару» – плод недельного труда, мою единственную надежду блеснуть на совещании. С досадным хлопком швырнула ее на свой рабочий стол. Два часа. Всего два часа, а нужно было успеть всё.

Рванула к выходу, на ходу нащупывая в кармане пальто телефон и карту. Осенний ветер с мокрым снегом больно хлестнул меня по лицу, но я только закусила губу и прибавила шагу.

В кофейне за углом царила утренняя суета. Очередь длилась вечность, но вот она дошла и до меня и симпатичный парень с проколотой бровью, наконец обратился ко мне.

– Привет, красотка, что для тебя? – он ободряюще улыбнулся.

– Кофе, – выдавила я, глядя на часы. – И, пожалуйста, быстрее.

– Не торопись, мир не рухнет, – он подмигнул, нарочито медленно доставая бумажный стаканчик.

– Для Воронова, – добавила я без всякой надежды.

Эффект был мгновенным. Его бариста исчезла, взгляд стал собранным и почти суровым. Он кивнул и, не говоря ни слова, лихо и быстро приготовил кофе, плотно закрыл крышку и протянул мне.

– Берите. Передавайте Кириллу Алексеевичу, что всегда рады.

Я схватила стаканчик, кивнула в благодарность и бросилась обратно, смутно осознавая, что даже в кофейне за углом мой новый начальник был не просто клиентом, а кем-то вроде местного божества. От этого стало еще более неуютно. Что же я затеяла, ввязавшись в эту историю?

Влетела в офис, сбивая дыхание, пронеслась по коридорам и замерла перед тяжелой дверью кабинета Воронова. Секретарши на месте не было и стаканчик с кофе был единственным оправданием вторжения в святая святых финансового аналитика.

Сделав неглубокий вдох, я постучала.

– Войдите, – раздался из-за двери ровный голос.

Я открыла дверь и зашла внутрь. Кабинет был таким же безупречным, как и его владелец: минимализм, панорамное окно, массивный стол, заваленный бумагами. Воронов сидел, уткнувшись в монитор, и его пальцы быстро стучали по клавиатуре. Он даже не посмотрел на меня.

– Кирилл Алексеевич, ваш кофе, – проговорила я, слегка подаваясь вперед и протягивая злосчастный стаканчик.

Он не ответил. Абсолютно. Как будто я была частью интерьера – невидимой, бесшумной и не заслуживающей внимания. Его взгляд был прикован к экрану, поза выражала полную поглощенность работой. Тишину нарушал лишь стук клавиш.

Я нерешительно сделала шаг к столу, все еще держа кофе в вытянутой руке. Поправила выбившиеся из хвоста волосы и поняла, что так и не сняла пальто.

– Поставлю его здесь? – спросила тихо, чувствуя, как щеки начинают гореть. То ли от ветра на улице, то ли еще от чего-то.

Снова никакой реакции. Даже бровью не повел. Казалось, он меня не просто игнорирует, а вообще не замечает, не видит в своем пространстве.

Осторожно, стараясь не производить шума, поставила стаканчик на свободный угол стола, рядом с папкой с грифом «Срочно». Мои пальцы на секунду прилипли к теплому картону.

Развернувшись, на цыпочках вышла из кабинета, бесшумно прикрыв за собой дверь. Опираясь спиной на прохладную стену в коридоре, закрыла глаза и выдохнула. Это было в тысячу раз хуже, чем откровенная грубость. Это было полное, тотальное игнорирование. Я была настолько незначительна, что даже не заслуживала взгляда.

Почему-то я чувствовала себя так, будто провалила самый важный экзамен в жизни.

– Привет, Маша, – хлопнула дверь приемной и зашла секретарша Воронова: строгая, аккуратная женщина в возрасте.

– Доброе утро, Ольга Олеговна, – прошептала я, оторвалась от стены и, на ходу стаскивая шарф, направилась на свое рабочее место.

А дальше началась беготня по офису в поисках журнала.

Долгий разговор с администратором «Ботаники», который оказался невероятно дотошным.

И, наконец, погружение в бесконечный поток его почты, где какое-то письмо от «горячего поклонника», предлагавшего вложить деньги в разработку вечного двигателя, соседствовало с серьезными коммерческими предложениями.

На совещание я примчалась запыхавшаяся и с пустой головой.

Мой доклад, который я готовила неделю, прозвучал бледно и скомкано. Я ловила на себе взгляд Воронова и в его прищуре видела исключительно научный интерес. Он как будто ставил эксперимент и внимательно наблюдал, с какой скоростью тонет введенный в воду предмет.

– Белова, в следующий раз, если готовите презентацию, уделите больше внимания сути своего предложения, – сухо заметил он, когда я закончила. – Бледно, Белова.

У меня внутри все перевернулось от несправедливости, но возразить я не посмела.

Выйдя из переговорной комнаты, я столкнулась с Арсением.

– Ну что, как первые впечатления от новой должности? – тихо процедил он, пробегая мимо. – Уже кофеек Воронову подаешь? В прислужницы заделалась, чтобы в компании остаться?

Я проигнорировала его, сжав кулаки. Самое обидное было в том, что он был прав, точнее, я понимала, что именно так все и выглядит со стороны.

День продолжился в том же бешенном темпе. Как только я пыталась взяться за свою реальную работу, раздавался звонок внутреннего телефона, или в мессенджере всплывало новое сообщение от Воронова.

«Белова, закажи такси до «Ботаники» на 19:30».

«Белова, найди в архиве договор с «Альфой» за позапрошлый год, отсканируй и пришли мне».

«Белова, принеси воды».

К пяти часам, когда основная часть сотрудников начала собираться домой, у меня в голове была каша из несделанных отчетов, чужих поручений и нарастающей паники. Я с ужасом посмотрела на часы. Шесть. Мне нужно было заехать за Костей на тренировку!

Схватила телефон, чтобы позвонить ему, и увидела пропущенный звонок от бабушки и ее сообщение: «Маш, Костя дома. Не волнуйся».

Я выдохнула, но облегчение длилось ровно до тех пор, пока я не перезвонила.

– Бабуль, что случилось? Почему он дома?

– А он сказал, что тренировки больше нет, – бодро ответила бабушка. – Говорит, бросил он это дело. Сидит в комнате в компьютере играет.

У меня похолодело внутри.

– Как бросил? Когда?

– Да уже недели две, говорит, надоело. А я думала, ты в курсе!

Я отключилась и осторожно положила телефон на стол.

Две недели. А я… я заплатила за месяц вперед. Деньги, которые дались нам с таким трудом. И он даже не сказал мне. Просто взял и все «просрал», как цинично и точно крутилось у меня в голове.

Ком в горле встал такой, что я еле дышала. Сидела, уставившись в экран, не видя ничего, кроме собственного отчаяния. Работа, дом, семья – все летело под откос одновременно, и я ничего не успевала с этим сделать.

За окном давно стемнело, в офисе свет горел только в моем кабинете и у охранника на входе. Тишина была оглушительной.

Я встряхнулась. Отключив все эмоции, на автомате принялась дописывать отчет, который должен быть готов к завтрашнему утру.

Внезапно в коридоре раздались тяжелые шаги и чуть скрипнула дверь. Я вздрогнула и обернулась. В дверном проеме, в темном пальто появился Воронов.

Он неторопливо прошел в свой кабинет, не глядя на меня, но через минуту вышел, держа в руках папку. Его взгляд скользнул по моему лицу и задержался на столе, заваленном бумагами.

– Белова, почему ты еще здесь? – спросил он.

В его голосе не было ни раздражения, ни одобрения. Был просто вопрос.

Я попыталась ответить что-то бодрое и деловое, но у меня не получилось.

– Доделываю отчет по «Солару». Вы сказали, он должен быть у вас завтра к утру, – голос прозвучал устало, и я понуро шмыгнула носом.

Он стоял рядом и от него пахло свежестью, дождем и благополучием.

– Иди домой, – неожиданно сказал он. – Завтра будет не легче.

С этими словами он развернулся и ушел.

Его шаги затихли в коридоре. Наступила полная, оглушающая тишина, которую нарушал едва слышный гул компьютера.

Последняя фраза Воронова повисла в воздухе, как насмешка.

Иди домой.

Домой, где меня ждал разговор с Костей, который я боялась начинать. Где перед бабушкой нужно было делать вид, что все в порядке.

Я опустила голову на сложенные на столе руки. Слез не было – только тяжелая, свинцовая усталость, прошитая обидой. На Костю, на Воронова, на Арсения, по институтских подружек, которые даже не думали помогать, считая, что я пытаюсь выслужиться. На весь этот несправедливый мир.

Но больше всего – на саму себя. За то, что недоглядела. За то, что не справляюсь.

Просидев так несколько минут, я с силой выдохнула, поднялась и начала механически собирать вещи. Делать нечего – голова отказывалась соображать.

Выключила свет, вышла в коридор. Офис, обычно такой живой и суетливый, в ночной тишине казался чужим и пугающим.

Спускаясь по лестнице особняка, я услышала тихий голос. Он доносился из-за тяжелой входной двери, которая была приоткрыта.

«…Да, спал уже. Ничего срочного».

Пауза.

«Не беспокойся, Алена. Все в порядке».

Я замерла, узнав низкий, спокойный баритон Воронова. Он говорил по телефону. И говорил так… мягко. Этого оттенка в его голосе я никогда не слышала. Никакой стали, никакого льда. Усталая, но теплая нежность.

«Спокойной ночи», – сказал он и закончил разговор.

Я поняла, что подслушивать неприлично, и поспешно толкнула дверь, изображая, что только что вышла. Он стоял спиной ко мне, убирая телефон в карман пальто.

Услышав скрип, обернулся. На его лице не было ни удивления, ни раздражения. Казалось, наша ночная встреча в пустом офисе была для него такой же частью рабочего графика, как и утреннее совещание.

– Такси вызвала? – спросил он, его голос снова стал нейтральным, деловым. Ни намека на ту мягкость, что была секунду назад.

– Я пешком. Мне недалеко, – выдавила я.

До дома было два квартала, а на такси я теперь должна была экономить. Костя и его брошенная тренировка снова болезненно кольнули в памяти.

Он кивнул, его взгляд скользнул по моему лицу.

– Уже поздно. Я подвезу, – заявил он безапелляционно.

Повернулся и сделал несколько шагов к стоящему неподалеку черному седану. Тому самому. На его переднем бампере все еще красовалась царапина.

Мы ехали в полной тишине.

Я смотрела в окно на мелькающие огни города, чувствуя себя неловко в его салоне, пахнущем кожей и каким-то дорогим древесным парфюмом.

Он не пытался заговорить, погруженный в свои мысли, и я была ему за это благодарна.

– Остановите здесь, пожалуйста, – попросила я, не доезжая до своего дома. Мне не хотелось, чтобы он видел наш скромный подъезд.

Он остановил машину, посмотрел на темный двор, потом на меня.

– До завтра, Белова. Не опаздывай, – сказал он, и это прозвучало просто, как констатация факта.

– Да, Кирилл Алексеевич. Спасибо, что подвезли.

Я вышла из машины и, не оборачиваясь, пошла к подъезду. За спиной услышала, как автомобиль тронулся с места и уехал.

Дома было тихо. Бабушка спала. В комнате Кости горел свет и был слышен стрекот клавиатуры.

Я остановилась у его двери, прислушиваясь к этому звуку. Гнев куда-то ушел, осталась только тяжелая усталость и пустота. Разговор можно было отложить. Не сегодня. Сегодня и так было достаточно.

Раздеваясь, нащупала в кармане пальто чек. Вытащила и посмотрела. Это был счет из кофейни, куда я бегала утром по его поручению. Я скомкала его и отправила в урну.

«Завтра будет не легче», – эхом отозвалось в памяти.

Я быстро разделась. Пробралась в ванную комнату и целых полчаса стояла под теплой водой, смывая весь сегодняшний день. Засыпая на ходу, добралась до своей комнаты и рухнула в кровать.

Судьба определенно играла со мной.

Глава третья

Личный чат Костя – Маша