Милена Завойчинская: Ведьма выбирает сладости

Глава 1

Если бы вдруг кто-то чужой спросил меня, каково жить в самом странном месте на свете, я бы улыбнулась, мечтательно закатила глаза. А потом ответила бы, что это как вечно находиться внутри конфетти, смешанного с паутиной и тыквенным вареньем.

Да-да. И не надо так удивляться.

Наш городок Блэкхо́ллоу именно такой и есть. Он притулился в долине, которую обычные люди обходят и объезжают стороной, но вовсе не потому, что боятся нас.

Просто дорога к нам имеет скверную привычку перемещаться с места на место по своему усмотрению. Чужаки ее ни за что не найдут. Да и, если уж честно, мы и сами-то не сразу можем иногда вернуться домой, когда вдруг случается уехать куда-то. Вот еще одна из причин, почему мы так не любим куда-то отправляться.

Да и зачем?

В Блэкхоллоу тыквы не просто лежат на крыльце в октябре, чтобы украсить дома. И не только на полях собираем мы урожаи тыкв. Они у нас еще и растут на деревьях как яблоки, маленькие, круглые и ухмыляющиеся. И их сок – главный ингредиент для самого вкусного в мире лимонада. И поверьте, любители яблочных и грушевых напитков, ничего вкуснее вы в жизни не пробовали. Просто потому, что вы не приезжали к нам. И это я сейчас еще не говорю про пироги, каши, варенье, повидло, джем, пастилу, конфеты, рагу… Ох, аж есть захотелось.

В общем, тыкв у нас много.

Фонари на улицах в нашем волшебном городе не электрические, а светлячковые. И вовсе не потому, что мы отстали от цивилизации и электричество не проведено. По вечерам фонарщик, старый гоблин по имени Ба́рнаби, обходит каждый из фонарных столбов с лестницей, чтобы подлить светлячкам сладкого нектара и почистить стеклянные колпаки. Светлячки, когда становятся сытыми, немного ленятся и не хотят шевелиться. Но зато светят намного ярче. А когда они проголодаются, начинается настоящая светомузыка, светлячки суетятся, мельтешат и словно звенят. Все тогда их жалеют и поторапливают Барнаби.

Привидения у нас не прячутся по чуланам или склепам. Это почтенные горожане, как и все остальные жители Блэкхоллоу. Они работают у нас почтальонами, курьерами и частенько заседают в городском совете, яростно споря о новых маршрутах полетов. Учитывая, что им не требуется сон и отдых, они доставят корреспонденцию и посылки в любое время дня и ночи в кратчайшие сроки. А специальные зачарованные сумки не спадают с их бестелесных сущностей.

Наш с Мару́шкой дом – это моя любимая часть городского безумия. Он стоит на краю города, наклонившись так, будто подслушивает, о чем шепчутся грибы на лужайке. Построенный из темного, почти черного дерева, он украшен резными ставнями. И эти шалуньи по ночам частенько сами собой хлопают, если рядом начинают рассказывать слишком страшные истории. Труба дымит не серым дымом, а лиловым, пахнущим корицей и чем-то еще неуловимо волшебным. И хотя так не должно быть, но мы же помним, что это непростой дом в непростом городе.

Крыша крыта не черепицей, а плотно подогнанными друг к другу шляпами. Да-да. Это результат многовекового хобби всех ведьм нашего рода. Там имеются и остроконечные шляпы, и широкополые соломенные, и даже один цилиндр, который мой прадед выиграл в карты у некоего джентльмена-вампира.

Внутри у нас пахнет старыми книгами, сушеными травами и вечным яблочным пирогом, который, казалось, печется сам собой в печи. Почему именно яблочным, никто не знает, ни я, ни мои родственники. Ведь гораздо чаще печется пирог тыквенный. Но пахнет он яблочным. Вот такой вот странный эффект.

Книги не стоят смирно на полках, что крайне досадно. Они частенько перелетают с места на место, громко спорят друг с другом на забытых языках. У нас обширная библиотека, в которой собраны издания со всего мира. И среди них много древних, которые не найдешь больше нигде. Разумеется, имеется множество волшебных книг. Это тайна, которую знает весь город.

Просто так уж случилось, что мои предки не только потомственные ведьмы, но и немного книжные маньяки. Ну ладно, ладно, что уж сразу так строго смотреть? Не немного. Они были ужасно маньячными книжными маньяками. И не было для них ничего прекраснее, чем добытое редкое издание редкой книги.

Счастье, что я не такая. Книги я люблю, но читать, а не добывать.

Ложки в моем доме сами мешают чай в кружках, а любимое кресло-качалка оказывается рядом, стоит только зевнуть. Приходится быть очень осторожной, отворачиваться и прикрывать нижнюю часть лица ладошкой. А то не успеешь открыть рот, а тебя уже укачивает уютное кресло. И как тогда, скажите на милость, делать всякие важные ведьминские дела?

Но сегодня все мое внимание было приковано не к дому, а к большому, в трещинах, зеркалу в прихожей. И вот только не вздумайте говорить, что трещины на зеркале это к несчастью. Или что зеркало нельзя разбивать. Это обычным людям обычные зеркала не рекомендуется. Ну, знаете, все эти глупые предрассудки немагов, мол, семь лет счастья не видать.

Пф-ф-ф… Какая чушь. Я ведьма! Но ладно, мы не об этом.

В старом-старом волшебном зеркале старинного ведьминского рода отражалась я.

Ой, я же не рассказала о себе. Позвольте представиться, Не́лли Брю́стер.

И скажу без ложной скромности, да вообще безо всякой скромности, – я же ведьмочка, откуда бы ей у меня взяться? – я настоящая прелесть. И зеркало это подтверждало.

Не высокая и статная грозная колдунья, о каких обычно пишут в сказках, а… Ну – я. Светло-рыжие длинные волосы, которые никакое заклинание не может уложить в приличную прическу. Немножко веснушек на маленьком курносом носу и огромные карие глаза.

Я уже несколько минут крутилась перед зеркалом, пытаясь оценить свой наряд. Сегодня был не просто день. Сегодня был тот самый день. Бал во дворце Лунного Тумана!

– Итак, платье, – пробормотала я себе под нос.

Мне пришлось заплатить за него очень приличную даже для моего кошелька сумму. И учесть множество всего, чтобы быть в нем не просто прелестью, а сногсшибательной и неотразимой красавицей.

Оно было сине-фиолетово-голубое – цвета серебристого вечернего неба, которое случается в Блэкхоллоу нечасто, и потому особенно красиво. А еще оно все усыпано серебряными блестками, мерцающими при каждом движении, как настоящие звезды. Юбка колыхалась, словно сотканная из шепота ночного ветра и шелковых нитей. Это так красиво звучит, что я даже не стала поправлять портниху, что это шифон, атлас и парча.

Я поправила кружевные оборки на рукавах, которые то раздувались, то опадали, словно дышали сами по себе. Красиво…

Немного смущало слишком открытое декольте. Очень красиво, ужасно непривычно. И неприлично. Но для бала – самое то.

– Ну как? – спросила я у своей единственной зрительницы. – Произвожу ли я невероятное впечатление? Выгляжу таинственной, соблазнительной и слегка опасной особой?

На комоде, уютно устроившись в большой плетеной корзине, лежала Марушка. Мой фамильяр, моя муза, мое вечное наказание и самое большое сокровище. Черная, как сажа, с янтарными глазами и хвостом, который жил своей отдельной, полной достоинства жизнью. Голову ее прикрывал Марушкин главный трофей – огромная, лихо заломленная набок шляпа волшебника, которую она стащила с головы заснувшего мастера иллюзий на прошлой ярмарке. Шляпа была ей катастрофически велика, никакая магия не могла заставить ее держаться на кошкиной маленькой голове. И похищенный головной убор постоянно сползал на глаза или на спину. А при желании кошка вся целиком могла туда поместиться, свернувшись клубком.

На мой вопрос Марушка лишь громко демонстративно захрапела, уткнувшись носом в лапы. Вот ведь маленькая негодяйка! Притворяется ведь. Я вздохнула. Мне было известно, что она прекрасно меня слышит и понимает. Более того, она могла бы мне ответить. Говорить – это одна из многих ее способностей, унаследованных от длинной линии фамильяров, живших в нашем роду. Но Марушка страшная капризуля и вредина, она считала ниже своего кошачьего достоинства вести светские беседы. Предпочитала язык взглядов, унизительного молчания и выразительного хвоста. Разговоров она удостаивала меня только в самых экстренных ситуациях, обычно связанных с критической нехваткой вкусняшек или внезапным исчезновением ее очередной любимой шляпы.

– Я знаю, что ты меня слышишь, – проворчала я, поправляя корсаж. Все же ну очень глубокое декольте. – Как думаешь, может, надеть жакет? Или шарфик накинуть? Или я смелая и мне хватит колье с камушками? И да, я нервничаю. Это же бал! Во дворце Лунного Тумана! Говорят, его хозяин… Э́двард Вейн…

При этом имени мое сердце сделало глупый кульбит. Я слышала о нем. Все слышали. Маг невероятной силы и такой же невероятной загадочности. Говорили, что он может приручать тени и разговаривать с Луной. Что он ослепительно красив, но холоден, как зимняя звезда. И что он никогда не появляется на публике. Я от любопытства лопну, так хочется узнать, правда ли то, что о нем болтают.

А теперь – приглашение. Лично для меня. Золотистый конверт с сургучной печатью в виде полумесяца все еще лежал на комоде рядом со притворяющейся спящей Марушкой.

Я покрутилась еще разок, и край моей сверкающей звездочками юбки задел стоявший рядом столик. Не успела я даже испугаться, как пузырек с розовым зельем, оставленный с прошлого эксперимента, качнулся, упал и разбился. По полу разлилась душистая розовая лужица, но сразу поднялась вверх облачком.

– О нет! – в ужасе воскликнула я, подумав, что я ужасная неуклюжая поросюшка.

Из облака тут же выросли три маленьких, розовых и надушенных поросенка в крошечных жилетках. Они радостно захрюкали и бросились носиться по комнате, налетая на мебель.

– О нет! Нет-нет-нет! – испуганно уставилась я на них.

Я очень способная ведьмочка, честное слово. Но иногда моя магия дает сбои. Например, в прошлом году я случайно превратила мэра в огромную леденцовую конфету, и тот пролежал на центральной площади до полнолуния. Я не хотела, и он не хотел. Но ему не стоило на меня так громко ругаться, из-за того что я наступила ему на ногу. Я испугалась, расстроилась, ну и вот.

Сонное сопение Марушки оборвалось. Один из поросят пронесся прямо под ее носом. Она приоткрыла один глаз, полный немого кошачьего презрения, посмотрела на поросят, потом на меня и снова смежила веки.

– Марушка! – попыталась я воззвать к ее совести и призвать на помощь.

Бессовестная нахалка дернула ухом и потянулась с видом, мол, опять твои глупости… Не мешай спать приличному фамильяру. Зато поросята выбрали ее объектом внимания.

Один из них почти наступил кошке на хвост, второй задел шляпу, сдвинув ее так, что морда кошки полностью скрылась под нею.

Ой! Вот шляпу трогать не стоило. Даже таким вот, получившимся невесть из чего, волшебным поросятам. Шляпа – это святое! Моя пушистая хулиганка обожала шляпы. Любые. Шляпы волшебников, шляпы прохожих, даже пастухов с ярмарок. Если шляпа была ей велика – тем лучше! Марушка носила ее с таким важным видом, будто это корона.

– Извини! – шепнула я кошке, хватая метлу.

Не самую надежную метлу в мире, надо сказать. Она у меня старенькая, купленная на распродаже по случаю банкротства одного нерадивого гонщика. Она постоянно скрипела и сворачивала вбок, если не концентрироваться.

Я быстренько подмела осколки, а потом провела в воздухе рукой, шепча заклинание рассеивания энергии. Розовое облако и поросятки медленно растаяли, оставив после себя лишь стойкий запах дорогих духов и жареного бекона.

Ну вот, теперь хочется есть. Ну что ты будешь делать!

Я обернулась к зеркалу, чтобы проверить, не пострадал ли мой бальный наряд, и застыла с открытым ртом. На моих плечах теперь красовалось пушистое боа́ из ярко-розовых перьев. Пары́ зелья, очевидно, успели подействовать и на ткань, и на меня.

– Ну вот! Идеально! – схватилась я за голову. – Теперь я выгляжу как таинственная и странноватая особа, которая только что ощипала фламинго!