Открываю глаза. Не сразу понимаю, что нахожусь укрытой покрывалом или пледом. Собираюсь с духом и стаскиваю его с головы…

– Ты кто такая?

Уставляюсь на гостя во все глаза.

Я, кажется, потеряла дар речи.

Передо мной стоит огромный бородатый мужик с топором! С топором, Карл!

Во рту то ли пересохло, то ли язык примерз к небу за морозную ночь. Но я и слова из себя не могу выдавить. Или это шок?

– Ты глухая или немая? – Грозно звучит мужской голос. – Еще раз спрашиваю, ты кто такая и что здесь делаешь?

Пытаюсь прийти в себя. Спрашивает, а не за шкирку трясет, значит, убивать не сразу, наверное, будет.

Боже, о чем я думаю?

– Кхм… – пытаюсь прочистить горло. – Живу. Я. Здесь.

С трудом вылетают слова. А голос я не узнаю.

– Вот только сказки мне рассказывать не нужно. Я знаю, кто здесь живет. А тебя в первый раз вижу.

– Да я здесь теперь буду жить, – наконец удается сказать что-то внятное. Но голос все равно скрипучий. Хватаюсь за горло. Кажется, эта холодная ночь не прошла бесследно.

– Бомжуешь, что ли? – хмыкает, склонив голову на бок.

А вот это обидно!

– А вы, вообще, кто такой? – Хочу встать с диванчика, как я думала ночью, но это оказывается кресло. Запутываюсь ногами в покрывале и падаю на пол, больно ударяясь коленями.

Шикарная картина. Развалилась перед непонятно кем на полу. Голос пропал. И меня ко всему этому считают бомжихой!

Пока эта тирада проносится в моей голове, а я безуспешно пытаюсь распутаться из своей же западни, как этот здоровяк хватает меня и, встряхнув, ставит на ноги.

Покрывало падает к ногам. А я, растрепанная, в мятом пальто и явно такого же непрезентабельного вида костюме, стою перед мужиком, который все еще не выпустил топор из рук.

Маньяк-убийца?

– А теперь внятно, кто ты и что здесь забыла?

– Для особо одаренных, – сиплю зло, – я здесь буду жить! Сняла этот дом. И приехала ночью. Договор в машине. А кто ты такой и что здесь делаешь? – Перехожу на ты, потому что мое уважение улетучилось мгновенно. Да и не было его собственно, просто воспитание не позволило сразу тыкать в этого мужлана. А надо было бы. И не словами, а чем-нибудь поострее.

Поняв наконец-то меня, он удивленно смотрит. О, оказывается, это бородатое нечто может выражать эмоции! Отлично, значит, не все потеряно. Только сейчас позволяю себе разглядеть этого бородача. Высокий, на голову так точно выше меня. Широкий… как шкаф. Бородатый. Глаза, кстати, на фоне темных волос светлые. То ли голубые, то ли серые – не понять. Смотрю на него, и мне становится еще холоднее. Потому что на нем, судя по всему, фланелевая рубашка красная в клетку и жилетка, теплая, наверное. На голове шапка. Спускаюсь взглядом ниже. Штаны и огромные ботинки. И топор. Неандерталец какой-то.

– Для начала покажи договор, – басит мужик.

Господи, я поняла свои ошибки, прости меня. Можно я обратно домой вернусь, а?

Но делать нечего, придется показать договор, а он в бардачке в машине.

Поглядываю на часы. На удивление уже десять. Значит, мне все-таки удалось немного поспать.

– Хорошо, только он в машине, – произношу и, обойдя этого огромного мужика, стараясь не обращать внимание на холодное оружие в его руках, направляюсь на поиски коридора, где я ночью скинула свои туфли.

Туфли и сумки так и стоят, как я их вчера бросила. Но только сейчас мне предоставляется возможность все разглядеть. Но этим я займусь позже, как только выставлю этого непрошенного гостя.

Надеваю туфли, чуть поморщившись. Они ледяные. Но стараюсь об этом не думать. Поднимаю глаза и ловлю скептический взгляд мужика. Да уж, мои туфли ни в какое сравнение не идут с его ботинками, которые явно теплые.

Запахиваю плотнее полы пальто и выхожу из дома.

Мужик – следом за мной.

Останавливаюсь на крыльце. Здесь значительно теплее, чем в доме. Солнышко уже во всю светит и пригревает. Зажмуриваюсь, подставляя лицо солнцу, позволяя чуть погреться.

– И долго мне ждать? – рычит рядом.

Хочется выругаться грязно. Но вместо этого поджимаю губы и направляюсь к калитке. Выхожу, дернув за крючок, которым запирала ночью, и вкапываюсь.

Удивленно хлопаю глазами, замечая, что моя машина стоит в грязи, что аж треть колес не видно в этой жиже.

– Счастье, что вообще смогла добраться до места, а не встала где-то в километре от города, – бубнит мужик, догадавшись или прочитав мои мысли. – Договор давай!

– Вот же заладил, – ругаюсь, направляясь к машине.

Снимаю сигналку и, шагнув пошире, одной туфлей носком ставлю ногу в грязь, сморщившись. Открываю дверь, тянусь к бардачку, достаю оттуда договор и… И понимаю, что мои ноги начинают разъезжаться. А акробатка из меня никакая, к слову.

Ой, нет-нет-нет. Мне бы только не упасть в грязь.

Но видимо это моя участь – сегодня валяться перед этим мужиком, – проносится мысль. Но меня хватают за шкирку, как котенка, и ставят на травку у забора.

Забирает из рук папку с документами. Беспардонно достает договор и пробегается взглядом по строчкам.

А он читать умеет?

Смотрю на него и жду вердикта. Разрешено ли мне вернуться в дом или погонят в три шеи?

– Значит, арендатор. – Отрывает взгляд от бумаг и смотрит на меня.

Взгляд у него, надо сказать, хитрый с прищуром. Мне явно не доверяют.

Киваю.

– Нина… – бросает взгляд в бумаги, – Борисовна, – повторно читает мое имя.

Снова киваю.

– Вопросов больше не имею. – Вручает мне папку обратно и, оглядев меня, а потом машину, хмыкает и, развернувшись, шагает прочь.

Я стою, пялюсь ему вслед.

Что это вообще такое сейчас было? И кто он такой? Это все? Допрос закончен?

Замечаю, как исчезает за забором соседнего дома. И до меня доходит.

Сосед, что ли?

Вернувшись в дом, я первым делом снимаю свои многострадальные туфли. Из сумки достаю кроссовки и, сунув в них ноги, снова обхожу дом. Света как не было, так и нет, отопления, судя по ледяным батареям, – тоже. Надо было у мужика спросить, есть ли вообще свет в этой деревне.

Достаю из кармана пальто телефон, который сейчас выполняет простую функцию кирпича. Жаль… У меня было совершенно другое представление о доме в деревне.

Вхожу в комнату, которая больше той, где я спала, и замечаю камин. Камин! Это же бомба-пушка! Подхожу ближе, рассматриваю. Сделан из красного кирпича. Внутри чисто, но следы, что его используют, имеются. Отлично. Уже в предвкушении представляю, как сажусь около него и грею свои околевшие косточки.

Осталось только найти дрова. Нет, я ни разу не разжигала и не топила камин, но не теряю уверенности, что у меня получится.

Снимаю пальто, чтобы его не запачкать. Влезаю в свой чемоданчик с вещами и достаю из него теплую худи. Надеваю. Чуть подумав, меняю брюки на спортивные штаны. Жаль, вчера не смогла переодеться, может, не так бы и замерзла.

Выхожу на улицу. И снова торможу на крыльце. Солнце, птички поют. Красота нереальная. В доме будто холоднее, чем на улице. Направляюсь в обход дома. Здесь же должны быть где-то дрова? За домом небольшой сад. Большие деревья, может, яблони, может… Не знаю, что еще обычно растет на участках. Никогда не жила в подобных местах. Я городской человек от макушки до пяток.

За садом, у забора, стоит небольшое сооружение. Сарай. У одной из его боковых стен выложены дрова. Радуюсь своей находке и, набрав в руки столько, сколько могу унести, тороплюсь обратно.

Зайдя в комнату, сваливаю дрова у камина и начинаю их закладывать внутрь. А потом ищу бумагу и спички. Газету нахожу быстро, а вот спички отыскать получается в кухне у плиты. Она, кстати, не электрическая. Я даже забываю на мгновение, зачем пришла сюда. Газовой плитой доводилось пользоваться, но там был электроподжиг. А тут, судя по баночке с обугленными спичками, его нет. Ладно, с этим я чуть позже разберусь. Возвращаюсь в комнату и, смяв газету, засовываю ее между дров. Чиркаю спичкой, и как только вспыхивает огонек, подношу к газете, которая сразу же загорается.

Сижу, наблюдаю, как разгорается костерок. Дерево начинает потрескивать. Бумага быстро сгорает. Чтобы не терять времени, пока разгорятся дрова, я иду в кухню. Пытаюсь зажечь конфорку. Но ничего не выходит. И только прислушавшись, когда открываю вертушок на плите, понимаю, что газ не шипит. Та-а-ак… Это что, еще и газа тут нет?

Тогда поднимаю взгляд и утыкаюсь им в тонкую трубу, на которой вижу кран, который, судя по всему, перекрыт. Улыбаюсь сама себе. И, открыв кран, снова пытаюсь поджечь конфорку, и у меня получается раза с пятого. Да так, что отпрыгиваю от плиты с вскриком. Потому что так полыхнуло, что я чуть без волос не осталась.

– Спички детям не игрушки! – усмехаюсь и, убедившись, что в чайнике есть немного воды, ставлю его на плиту.

Только сейчас до меня доходит запах дыма. Возвращаюсь в комнату с камином и застываю. Все в дыму. Мама дорогая! Подхожу к камину, машу руками, откашливаясь. Да почему же не идет дым в трубу-то?! Что за напасть такая?

Подбегаю к окну, открываю его, и еще одно. И выбегаю из дома, открыв нараспашку дверь, закашливаюсь, согнувшись пополам.

Со стороны забора слышу шум, и, подняв голову, вижу, как ко мне с ведром наперевес несется мужик – тот, который был с топором.

Без слов влетает в дом. А я стою у крыльца и не понимаю, что делать. И куда это этот здоровяк пролетел?

Через пару минут выходит, ставит все еще полное ведро на землю.

– Ты идиотка или притворяешься? – Поднимаю на него удивленный взгляд. – Задвижку на трубе почему не открыла?

Пожимаю плечами.

Задвижку? На трубе?

– Да и на кой черт тебе камин понадобился? – Смотрит хмуро.

– Замерзла. – Пожимаю плечами. Голос все еще не вернулся. Я же хотела чай попить.

Чайник!

Подскочив на месте, рванула обратно в дом. И успеваю вовремя выключить конфорку, так как вода в чайнике закипела.

За мной в дом вернулся сосед.

– Так, – тяжело вздыхает, – вот же напасть, – ругается.

– Холодно в доме, – сиплю.

– А отопление включить? – Снова злой взгляд.

Мне только что и остается – это пожать плечами.

Качает головой и выходит из кухни, я – за ним. Чуть дальше по коридорчику, за ванной, оказывается, есть еще дверь. Здесь котельная. Небольшой газовый котёл стоит на полу.

– Вот. – Щелкает выключатель, но свет не загорается. – Ты чего без света сидишь? – Удивленно на меня смотрит, но, увидев видимо мое страдальческое выражение лица, чуть ли не закатывает глаза. – Щиток у входной двери. – Возвращаемся в коридор. Я за ним, как хвостик, по пятам. Он щелкает тумблерами, и я слышу, как что-то в доме щелкает, включаясь, оживает. Возвращаемся в котельную, и он показывает. – Здесь – повернула, а здесь – нажала на кнопку. Все, скоро будет тепло. Это регулировка температуры в батареях. Хотя не запоминай, сам все настрою.

– И воды нет в кранах… – Раз уж он пришел.

– Вода… – Выходит из котельной. – Вода, скорее всего, в подполах перекрыта.

И он идет в коридор, отодвигает в сторону ковер, под которым находится дверь. Откидывает ее, щелкает выключателем на стене и спускается в подпол. Спустя полминуты выходит.

– Все, вода теперь есть. А тебя, что ж, не предупредили? – спрашивает, разглядывая меня, и, кажется, он уже не такой злой.

Качаю головой.

– М-да, – многозначительно произносит и направляется к выходу. Но вдруг останавливается, а я чуть не врезаюсь в его широченную спину. Оборачивается. – Задвижку на трубе камина задвинуть только тогда, когда уголь остынет, поняла?

Смотрит, нахмурив брови.

Киваю.

– Иначе угоришь. А мне тут проблемы с трупами не нужны.

Я снова киваю. От его предостерегающего взгляда мурашки по коже.

– Спасибо, – еле блею.

– И дверь на ночь входную закрывай. Мало ли что.

Разворачивается и выходит. А я на этот раз уже не иду за ним.