И нам до сих пор тычут пальцами в спину, о нас шепчутся и провожают оценивающими взглядами. Мы круглый год под пристальным наблюдением всевозможных комиссий, как будто они только и ждут, что одна из нас оступится и можно будет признать эксперимент неудавшимся. Но хрена с два я дам им такой повод! Ясно? И ни одна из моих боевых подруг, несущих службу в разных уголках страны, тоже не подведет – мы знали, зачем идем в пожарные, прошли через многое ради этой мечты, и я уверена в каждой из них, как в самой себе.

Самое смешное в том, что женщине, получившей образование в академии, формально можно руководить тушением пожаров. Даже если она физически никогда не приближалась к огню. А выезжать на тушение в составе пожарного расчета – нельзя. И таких парадоксов море. Например, к нам не берут с татуировками, но если уже служишь, то никто не запретит тебе забить хоть половину тела. Однажды к нам с проверкой явилась инспектор: в короткой юбке и здоровенными тату на ляжках. Многие восприняли это как сигнал к действию: руководство теперь более лояльно и границы допустимого стали шире.

Так что вот. Согласно правилам, на службу нельзя пирсинг, татуировки, бороду, длинные волосы, а еще девушек-пожарных. Ха-ха.

Но отставим шутки в сторону и подытожим.

Меня зовут Ева, я – пожарный, и для меня каждый день на службе как вызов. Я не спорю с командой и начальством, а ежеминутно доказываю делом, что могу все, ведь результат громче любых слов. Ребята из моего расчета доверяют мне свои жизни, и на меня всегда можно положиться. Слабый пол – это прогоревшие доски, а я делаю все, чтобы о другом толковании мои коллеги даже не вспоминали.

– Пардоньте, пацаны! – врываюсь я в душевую на втором этаже нашей пожарной части, где с десяток голых мужиков принимают душ. – Забыла «крабик».

Под их неодобрительный гул пробираюсь к дальней стене и беру заколку, которую оставила на полочке рядом с мылом несколько минут назад.

– Ой, развонялись! – отмахиваюсь я, возвращаясь к выходу и даже не пытаясь делать вид, что не смотрю на них. – Прекратите! Видала и повнушительнее, и потолще!

Они ржут, и в меня летят брызги воды и пена.

Спешу скрыться за дверью, пока сухая сменная одежда не промокла. Усмехаюсь. И чего я там не видела? Парни всегда уступают мне душевую, так что я принимаю душ первой и в гордом одиночестве, но потом-то – в раздевалке – никто из них не жалеет моих чувств: переодеваются, не особо пряча то, чем наградила природа! Знаете, чего мне стоит держать себя в руках и не пялиться? А я, между прочим, девушка свободная, без отношений.

Но служба есть служба, и для меня эти парни – табу. Никаких интрижек на работе. Я здесь бесполое существо. У меня не бывает ни ПМС, ни месячных, и на смене все мои женские признаки остаются за скобками. Даже в самые неприятные дни я не прошу скидок на самочувствие.

– Как дела? – спрашивает у меня Лев Царев, старший пожарный второго звена, когда я появляюсь в кухне-столовой.

– Лучше всех, – усмехаюсь я, направляясь к холодильнику.

– Чего они там так расшумелись в душевой? – интересуется он, устраиваясь удобнее в кресле.

– Нежные такие! Я всего лишь вошла, чтобы забрать заколку для волос!

– Ну, жди, теперь они будут мстить.

– Я взрослая девочка и могу за себя постоять, – подмигиваю я ему. – Лучше скажи, как там Сашка? Справляется с малой?

Саша Золотова, жена Льва, трудится в нашей части диспетчером. Сейчас она в отпуске по уходу за новорожденной малышкой: чуть больше месяца назад у них родилась дочь Валерия. Все это время мы не виделись, и я, честно говоря, уже соскучилась по ней и другим своим подругам из нашей компании – Лере Балабиной по прозвищу Балабося и Даше Краевой.

До их появления в моей жизни я искренне считала себя пацанкой, у которой не может быть подруг-девчонок. Хотя пацанкой в полном смысле слова я никогда не была, просто быстрее сходилась с мальчишками. И все детство была окружена ими – особенно в пожарной части отца, где толпы парней ежегодно обучались на подготовительных спортивных спецкурсах.

– Все отлично, но спать мы точно стали меньше, – качает головой Лев. – Младенцам все время нужно внимание. Приходи, сама увидишь.

– Я с радостью, – отвечаю, продолжая внимательно разглядывать содержимое холодильника и хмуриться. – Эй, а где моя кола?

– Что, опять пропала? – с усмешкой спрашивает Кирилл, входя в столовую. Здесь все зовут этого парня Соло.

– Не могу поверить своим глазам. Я утром поставила ее вот сюда! А теперь тут пусто.

– Похоже, воришка совсем тебя не боится. Который раз он уводит твою колу у тебя из-под носа?

– Четвертый, – рычу я, закрыв дверцу и навалившись на нее спиной.

– Кажется, он нарывается, – хохочет Лев.

– Или флиртует, – предполагает Кирилл.

Они переглядываются.

– Он явно не с той связался, – говорю я. – Хочет войны, получит ее.

Парни смеются. Видимо, моя воинственность выглядит для них забавно. Но мне не до шуток: правила есть правила. Мы скидываемся на продукты и готовим все вместе, но в холодильнике всегда кто-то хранит подписанные вкусняшки. И я терпеть не могу, когда кто-то лишает меня послеобеденной дозы сахара, на которой я планировала продержаться до вечера.

– Эй, принцесса, а что с лицом? – появляется в столовой Илья.

Волосы еще влажные, щеки румяные после душа.

– Все в порядке, просто в части завелась крыса, – отвечаю я, сев за стол и взяв из корзинки леденец.

– Крыса? Где? – следом за ним входит Артём. – Ненавижу этих тварей!

Эти двое – местные Биба и Боба. Неразлучные друзья. Или, как зовут их в части, – близнецы. Абсолютно разные внешне, но копирующие повадки, мимику и даже голос друг друга. А как иначе, если ты неразлучен с другом и на службе, и вне ее? Одно время нас с ними пытались звать тройняшками, но я быстро отучила. Хотя было забавно, и мне даже немного нравилось.

– Какая-то падла свистнула мою колу, – говорю я, прищурившись. – Опять.

Они заговорщически переглядываются и тут же попадают под подозрение.

– Я не брал!

– А я даже не видел ее! – открещиваются они практически одновременно.

– Верю, – протягиваю я ехидно. – Тем более что на нее было наложено заклятье.

Глаза Артёма расширяются, Илья бледнеет. Они что, ее на двоих распили?

– У того, кто взял ее без спроса, в самый ответственный момент… не встанет!

Илья ахает, в глазах Артёма разрастается паника.

– Жестоко, – хихикает Соло.

– Ладно, шучу, – признаюсь я, отправив леденец в рот.

И продолжаю наблюдать за их реакцией. Близнецы явно испытывают облегчение. Правду говорят, что мужики – это дети, которые никогда не повзрослеют. Вот и они, точно нашкодившие второклашки, озадаченно чешут лбы и старательно изображают беззаботные улыбки.

– Сделать тебе кофейку? – спрашивает меня Илья, направляясь к кофемашине.

– Ну, сделай, – киваю я, позволяя ему загладить вину.

Никто здесь не принимает его заботу обо мне за ухаживания. Илюха сам никогда не признается, но все давно в курсе, что он без ума от нашего психолога Веры. Наша часть закреплена за ней, и девушка приезжает сюда несколько раз в неделю, чтобы общаться с ребятами и помогать им преодолевать сложные ситуации, которые нередко возникают на службе. Она милая, симпатичная и добрая, так что я его выбор одобряю.

– Будешь пирожное? – предлагает Артём, метнувшись к холодильнику.

– Э…

– Оно, вообще-то, мое, – подает голос Андрей, командир второго звена пожарных, до этого делавший вид, что дремлет в кресле у окна.

– Правда? – искренне удивляется Артём.

– Да, – отзывается тот. – Но, Евка, можешь съесть, если хочешь. Жена посадила меня на диету, заставляет считать калории.

– Ого, и как ты согласился на это? – спрашивает Илья.

– Я ем все, что она запретила, только на работе. С утра, например, заточил бургер, а в обед шоколадное печенье.

– Аха-ха, красавчик!

– Хитрый лис, – смеюсь я. – Ладно, поддержу твою супругу и избавлю тебя от пирожного. Тёма, неси его сюда!

Через мгновение передо мной стоят блюдце с глазированным пирожным и чашка ароматного кофе. Я беру ложку, подношу ее к десерту и вдруг понимаю, что на меня пристально смотрят с обеих сторон.

– Что? – выдыхаю я, по очереди обведя подозрительным взглядом севших рядом Артёма и Илью.

Соло, будто чувствуя, что грядет интересный разговор, садится за стол – прямо напротив меня. Лев, повторяя за ними, тоже придвигается ближе.

– Да что-о? – стону я. – Могу я поесть так, чтобы вы не пялились мне в рот?

– Я сейчас лопну от любопытства, – признается Илья, едва не подпрыгивая на стуле от нетерпения. – Рассказывай!

– О чем? – теряюсь я.

У меня по спине будто побежали пауки. Догадываюсь, что или кого они имеют в виду, и лихорадочно соображаю, как бы избежать этого разговора.

– Мы все хотим знать, – ерзает на стуле Артём.

– Ни черта не понимаю, о чем речь, но мне тоже жутко интересно! – подхватывает Соло, потирая ладони.

– Да, блин, – качаю я головой. – Не понимаю, чего вы хотите.

– Все ты понимаешь, – толкает меня локтем Илюха. – Колись, что там у тебя с мистером «я-вдохну-жизнь-в-кота»!

– Господином «у-меня-борода-ты-скажешь-мне-да»! – подначивает Арём.

– С мистером «я-не-огонь-я-пожар», – не унимается Илья.

Я чувствую, как жар поднимается по моей шее и заливает все лицо. Сглатываю, растерянно пожимаю плечами.

– Ну…

– О ком речь? – встревает в разговор Лев. – Что я пропустил?

– Сегодня на выезде! – выпаливает Артём.

И они наперебой начинают рассказывать старшему пожарному о моей встрече с Адамовым. Я закатываю глаза – особенно когда они начинают приукрашивать подробности произошедшего, называя Данилу «несгораемым», «крутым» и «потрясным». И, шумно выдохнув, качаю головой, показывая, что они сильно преувеличивают его крутость. А потом не выдерживаю:

– Хватит.

Близнецы замолкают, уставившись на меня.

– Хватит, все было совсем не так. И он не такой. Вы описываете Данилу как какого-то сверхчеловека, а он вообще… из этих… ну… особо «одаренных». Тупой козел, короче!

– Так значит «Данила»? – играет бровями Соло, ощутив интерес.

– Да. Данила Адамов, – говорю я, пожав плечами. Миссия «выглядеть так, будто мне на него плевать», очевидно, провалена. – Судя по форме, теперь пожарный дознаватель. Раньше служил под руководством Петровича и не отличался особой покладистостью. Наверное, поэтому и пошел в дознание, на тушения силенок не хватало…

– У-у-у-у! – хором взвывают парни.

– Что-о? – еще сильнее краснею я.

– Адамов, значит? – усмехается Лев.

– Ну, да.

– Ева и… Адамов?

– Э…

– Адамов и Ева? – еще громче произносит он.

Все присутствующие за столом снова многозначительно шумят: кто-то свистит, другие хлопают в ладоши и смеются. Сидеть перед ними с каменным лицом становится все труднее.

– Свалите к черту и дайте мне съесть мое пирожное! – сердито рычу я, из последних сил делая вид, что игнорирую их усмешки.

– Расскажи! Расскажи! – скандируют близнецы.

Мне хочется заткнуть уши. Или вломить каждому из них по очереди. Но даже так они вряд ли отстанут.

– Нечего рассказывать. Все уже в прошлом, – тихо говорю я.

– Ты спала с ним?

– Вы встречались?

– Если бы, – вздыхаю, пожав плечами.

– Это ответ на первый вопрос? Или на второй? – решает уточнить Артём.

– На оба сразу, – я обвожу их взглядом. – Не было у нас ничего!

– И ты явно жалеешь.

– Я призналась ему в любви, а Данила разбил мне сердце. Он меня отверг, – я всплескиваю руками. – Конец истории!

– Мне нужен кофе, – восклицает Соло, резко вставая из-за стола.

– И мне, – следует его примеру Артём.

– Нам всем нужен кофе, – соглашается Илья. – Похоже, рассказ будет длинным.

– Какой рассказ? Я не собираюсь ничего вам рассказывать! – стону я, наблюдая, как они толпятся возле кофемашины с кружками. – Эй! Я сказала, что…

Но все бесполезно.

– Не начинай, пока мы не вернемся! – бросает Соло.