Моргнув, сообразила, что передо мной лежат три открытых футляра с изящными перьями черных петухов.

– Спасибо, – шепнула и, убрав хрусталь, взяла ближайшее из них.

***

Лекция продолжалась, только уже без демонстрации. Изредка над преподавательским столом появлялись термины и их определения, и стоило последнему студенту переписать их, как буквы распадались дымкой.

Я аккуратно выводила слова в тетради, стараясь не вникать в суть. Все, что мне нужно было – зазубрить и потом забыть. Главное – сдать некромантию, и больше можно было и не вспоминать об этой науке.

Я старательно выводила на листе ритуальные круги для упокоения лича. Перерисовывала руны и обозначала, где какая должна быть размещена.

Но при этом я не могла не замечать, как дрожат мои руки.

А еще я чувствовала на себе взгляды молодых некромантов. Они будто следили. Заглядывали в мою тетрадь. Проверяли, все ли верно записано.

– Вот здесь, – шепнул паренек рядом. Его невероятно синие глаза полыхнули бордовым. – Ошибка. Схожие руны, но разное действие. Их часто путают, мой брат чуть экзамен не завалил из-за этого знака.

Я выдавила из себя благодарную улыбку и подправила руну. Сама бы я эту ошибку не заметила.

– Простите за, возможно, неуместный вопрос, Кейтлин, но мой отец говорил, что ваш батюшка перед смертью уложил всю свору лича. И погиб он не от челюстей псов…

– Он выгорел, – прошептала я. – Позволил себе выгореть, – исправилась.

– Передал магию в ваш амулет, чтобы спасти? – сосед не отставал.

Я кивнула. Мне было и без того плохо. А тут еще и подобные вопросы.

– Простите за любопытство, – он взглянул на ректора и стушевался.

– О’Расси, деликатность не про вас, да? – не смолчал профессор О’Дай. – Вы еще палкой в душе у Кейтлин поковыряйтесь. Чего уж. Ну-ка ответьте мне на вопрос: что отличает некроманта от лича?

– Эм… – паренек вскочил и снова виновато на меня покосился. – Кроме того, что некромант – живой темный маг, а лич уже того? – уточнил он.

– Что того? – ректор приподнял бровь.

– Ну, угробил сам себя.

– Ну, почему сразу угробил, могли и другие постараться. Но да, опустим тот факт, что лич – глубоко мертвый темный маг. Что еще отличает его от некроманта?

О’Дай сложил руки на груди.

– Ну, у него магии больше, и он черпает ее из предсмертной агонии своих жертв. А некромант пользуется только своими резервами.

– А еще? – настаивал ректор, запустив ладонь в волосы, он откинул длинные пряди, спускающиеся ему на плечи, назад.

– Еще? У лича есть свора псов. Ну, или еще кто?

– Еще кто? Как любопытно. Пара погостов и деревня умертвий? Я верно понял, О’Расси?

– Нет, – синеглазый замотал головой.

Я же быстро разложила всю ситуацию в целом и смекнула, что ректору О’Даю нужно от моего соседа.

– Эмпатия, – шепнула я. – Лич не способен чувствовать.

– М-да, – пролетело над партами, – дожили, господа студенты факультета некромантии! Вам верные ответы светлые подсказывают. Повторите, что вам там во спасение шепнула Кейтлин.

– Чувства, – синеглазый покраснел. – Лич не может сострадать, не испытывает жалости, и потому нет твари опаснее.

– Ну и… Поняли, к чему я задал вам вопрос?

– Да, ректор, – О’Расси опустил голову.

А мне вдруг так жалко его стало. Подняв руку, я осторожно, чтобы никто не видел, сжала под столом его ладонь. Он смущенно улыбнулся.

– Некромант, студенты, никогда не должен забывать, что отличает его от нежити. Садись, О’Расси, – он кивнул, и мой сосед плюхнулся на место.

– Спасибо и прости.

Я улыбнулась ему в ответ.

Лекция продолжилась.

Мне стало как-то спокойнее. И чего я раньше к ребятам не подсаживалась? С ними куда интереснее.

Наша группа «Лекарское дело» дружной с самого начала не была. Мариса сколотила себе группу почитательниц себя же из девушек проще происхождением. Остальные держались сами по себе. Не ссорились, но и не дружили.

Вздохнув, я подняла голову и принялась перерисовывать очередной круг упокоения. Символы. Порядок их расположения. Выше шел список способов ввести лича в бессознательное состояние.

«Отрубить голову» значилось под номером один. Да уж, чего проще-то. Тут сложнее прежде самому ее не лишиться.

– Ошибка, – пока я размышляла, над моей тетрадкой появился длинный изящный палец.

Грегор О’Дай.

Он подошел так тихо, что я и не заметила.

Вздрогнув, невольно подалась ближе к соседу. Тот хоть и темный, но не столь пугающий.

– Кейтлин, ты что, и правда меня боишься? – голос ректора показался мне удивленным.

Подняв голову, я взглянула в его темные, что ночь, глаза. Слова застряли где-то в горле. Приподняв бровь, он странно хмыкнул.

– Ну, этого стоило ожидать. Исправь ошибку и выдохни.

Он улыбнулся одними уголками губ, а я в этот момент заливалась краской от стыда.

Вот позору-то. Мариса разнесет всем. Ославит знатно, еще и приукрасит.

Ничего не отвечая, я зачеркнула неверную руну и принялась выводить ее заново.

Грегор О’Дай продолжал стоять надо мной, подавляя своей темной аурой. Я слышала его тихое дыхание, хоть это и казалось мне странным. Каждый его выдох сопровождался леденящими мурашками у меня на затылке.

– И все же это страх, – негромко пробормотал он. – Чем заслужил – непонятно. За всю жизнь ни одну светлую душу не загубил. Я так-то опасен для темных и личей. Так что не стоит так трястись.

– Ректор, – подал голос мой сосед, – вы бы на шаг отошли от девушки. А то и вам можно будет ваш же вопрос вернуть: чем некромант от лича отличается.

Выслушав его, профессор О’Дай рассмеялся и все же отошел немного от края стола, позволяя мне спокойно дышать.

Глава 2

Вечер. Солнце медленно склонялось к кронам огромного фруктового сада академии. Стоя у окна, я наблюдала за группами студентов, гуляющих по широким тропинкам между кустарниками. Не то чтобы я мечтала оказаться среди них, но меня часто одолевало одиночество, и хотелось поговорить хоть с кем-нибудь. Но, увы, подруг так и не нажила.

Обернувшись, я сделала глубокий вдох и прошлась по комнате. Аукцион уже завтра, а я так и не придумала, как выяснить, какой лот будет у профессора «Зелий и ядов».

Прикрыв глаза, собралась с мыслями. Самый верный способ это выяснить – прогуляться до кабинета ректора О’Дая. Но… Нет, даже не так… Но!

Как попасть в него и найти на столе нужную бумагу?

Да, это просто неосуществимая затея. Шансы нулевые, но отступить и проиграть, даже не начав торги?

Нет, я так не могла. Уж слишком быстро начинало биться мое сердечко при виде учителя Арлиса.

Такой красивый, благородный и умный.

Ноги сами понесли меня из комнаты. Нельзя так просто проигрывать. Я должна хотя бы раз обратить его взгляд на себя. Чтобы не просто бегло взглянул, а сумел рассмотреть. Оценить.

Что я теряла? Ничего! А приобрести могла многое!

Крадучись по коридорам академии, я боялась нарваться на кузину. Ей наверняка пришла та же светлая идея, что и мне. Она не может знать нужный лот, но, чтобы мне подгадить, пойдет на любую низость и пролезет к ректору О’Даю.

Тяжело вздохнув, я завернула за угол и направилась к лестничному пролету. Пока поднималась, от волнения таращилась на портреты предыдущих ректоров. Все мужчины взрослые, из богатых родов. Сидят за огромным дубовым столом. Перед некоторыми стоят тарелочки с фруктами. В животе заурчало. Нужно было сначала в столовую сбегать, перекусить. А то на такое важное дело и голодной.

Тряхнув головой, я заставила себя не смотреть на виноград и спелые яблочки.

Поднялась наконец на нужный этаж и увидела, что сегодня здесь прямо людно. И главное, одни студентки. Стоят стайками, двери подпирают.

Скользнув по ним взглядом, зло цокнула. Мариса со всеми своими почитательницами.

Кузина заметила меня и хищно усмехнулась. Вот гадина. Нет, ну просто невозможная мерзавка.

– Интересно, чего это ты сюда явилась? – она пошла ко мне, привлекая к нам внимание.

– А ты? – не осталась я в долгу. – Ну точно не за вопросами к экзамену по некромантии.

– Вот бы твой папенька огорчился, узнав, куда ты тратишь его наследство. Аукцион. Ха!

– А дядя знает, что ты в него вписалась? Так-то я невеста с приданным посолиднее твоего, Мариса. Тётушка вообще знает, куда ты лезешь? Или мне написать ей и всё рассказать? Я-то сирота, мне, как ни крути, а самой впору думать о своем будущем. А ты у нас с каких пор такая самостоятельная?

Она стушевалась. Видимо, я попала в цель. Мариса ничего не сказала отцу, и тот весьма удивится, когда увидит, куда его дочурка потратила золотые монеты. И немало.

– Сегодня же тётушке напишу и доложу о тебе!

– Не посмеешь, – зашипела она.

– Еще как посмею, – я подошла к ней ближе и буквально выдохнула на ухо. – Но сделаю это так, что она получит письмо после аукциона. Чтобы были готовы к чеку от императорского двора. А после я очень посмеюсь, когда тебе, и без того не самой завидной невесте, урежут приданое именно на эту сумму. Пора бы уже взрослеть. Но раз ты не можешь сама, то я тебе немного помогу.

– Я заполучу профессора Арлиса! – зашипела она змеей.

– Один бал не сделает тебя его невестой, Мариса. Ты просто просадишь деньги отца. И он будет ой как не рад. Но дур нужно учить, иногда словом, а порой и делом. И ты сначала выясни, под каким лотом скрывается Анрэ, а уже потом празднуй победу.

– Ты жалкая бродяжка, которую приютили мои родители.

– Я обеспеченная племянница твоих родителей. Прочувствуй наконец разницу и смирись с ней.

– Анрэ будет моим! Все, о чем ты мечтаешь, будет принадлежать мне! – в ее глазах появилось некое безумие.

– Страшно, наверное, жить чужими мечтами. Или ты настолько тупая, что не способна сама выбрать мужчину? Тебе всю жизнь нужно было то, что в руках других. И ладно бы еще лицом удалась. Но нет же. Так, глупая серая посредственность, – припечатала я ее. – Ни красоты, ни ума, ни магии.

Я понимала, что больно топчусь по ее самолюбию, но и я же не железная. Сколько лет ее терпеть? Все эти придирки, откровенную ненависть. И ладно бы причины были. Но нет же. Банальная зависть.

– Что же, Мариса, охраняй дверь ректора в надежде на чудо. Только вот может получиться так, что мне через месяц другой мужчина приглянется. И вот думаю, а не сотрешь ли ты пятки до колен, бегая, как собачонка, за всеми, кому я улыбнусь?

– Презираю! – выдохнула она. – Тебе не место в нашей семье.

Усмехнувшись, я развернулась и пошла в сторону лестницы. Нет, я всегда знала, что она так и не смирилась, что меня приняли. Что нарядов и лент для волос ей стали покупать в два раза меньше. Что сравнивали нас.

И не всегда это сравнение было в ее пользу.

Но мы давно выросли. Дороги могли бы разойтись настолько, что никому бы и в голову не пришло ровнять кузин.

Но нет же.

Желание унизить и раздавить меня в ней укоренилось настолько, что стало каким-то безумно болезненным, крайне нездоровым.

И, чего скрывать, слегка пугающим.

***

Я шагнула на первую ступеньку и замерла. Навстречу мне поднимался ректор. Подняв голову, он откинул прядку волос, ниспадающую ему на глаза, и неожиданно улыбнулся. Я и раньше подмечала его интерес. Если к остальным студенткам он всегда обращался строго по родовым именам, то ко мне иногда просто – Кейтлин.

– И что же вы здесь делаете? – уголки его губ приподнялись выше. – Успокойте мое сердце и скажите, что вам нужен перечень вопросов к экзамену, до которого еще два месяца.

Казалось, он смеялся надо мной.

Поджав губы, я вдруг сообразила, что просто не могу солгать. Он пугал меня, и в то же время я испытывала к нему глубокое уважение.

– Кейтлин? – взгляд его темных, что сама тьма, глаз стал холоднее.