Часть 1
Деревья прозрения и возрождения

Глава 1
Фэнцзю из Цинцю

Много позже, когда по всему Рассветному дворцу зацвели деревья прозрения и возрождения, чьи цветы росли столь густо, что, подобно плывущим облакам, укутывали гребни дворцовых стен, Дун Хуа вспоминал свою первую встречу с Фэнцзю.

Тогда у него еще не сложилось никакого впечатления о ней. Отстранившись от мирских забот, он тысячелетиями жил в Рассветном дворце, отмечая только смену времен года, течение небесных светил да значимые изменения в судьбе мироздания.

Хотя сам Небесный владыка особо просил Дун Хуа прервать на время уединение в Рассветном дворце и присоединиться к свадебной процессии наследного принца Е Хуа, бывший повелитель всего сущего не придал этому делу особого значения. Вполне естественно, что он почти не запомнил ни юную девушку, вышедшую из вод озера Возрождения, ни ее чистый, как весенний дождь, голос. И едва ли он помнил, как она ласково, но с толикой насмешки спросила у Сы Мина: «Той деве Цинь с горы Чжунху, о которой ты говорил, правда приглянулся мой четвертый дядя?»

* * *

По-настоящему Фэнцзю впечатлила владыку на застолье в честь свадьбы Е Хуа.

Наследный принц клана небожителей женился на уважаемой во всем мире высшей богине Бай Цянь. Разумеется, их свадьба не могла быть заурядной. На Небесах бессмертные делились на девять рангов. Помимо родичей правящей семьи, на застолье допустили только небожителей не ниже пятого ранга: десять совершенных владык, совершенных людей и около тридцати духовных бессмертных.

Свет вечерней зари растекался по залу Пурпурной чистоты. Застолье подходило к концу.

Нынешний Небесный владыка знал толк в показной любезности и картинных жестах. Он покидал любое застолье после третьей чаши вина под предлогом того, что быстро пьянеет. Даже свадьба родного внука не стала исключением.

Да и счастливый новобрачный, владыка Е Хуа, всегда быстро пьянел. Сегодняшней ночью он пал жертвой вина даже быстрее обычного. Не успели гости пойти по третьему кругу, как мелкому небесному чиновнику пришлось подхватить полубессознательного наследника и сопроводить его в Платановый дворец. Впрочем, Дун Хуа подметил, что для «мертвецки пьяного» наследный принц двигался поразительно уверенно.

Как только Небесный владыка и наследный принц покинули зал Пурпурной чистоты, несколько совершенных владык также откланялись под разными предлогами. Торжественная обстановка переставала быть удушающей. Дун Хуа лениво покрутил в руке пустую чашу и тоже собрался уйти, чтобы бессмертные, сидевшие в его присутствии почтительными истуканами, наконец смогли отмереть и пить вдоволь.

Но только владыка отставил чашу и привстал, как у входа в зал вдруг из ниоткуда появился горшок с суманом ^[3]. За россыпью желтоватых цветов смутно угадывалась девушка в белых траурных одеждах. Пригнувшись и тщетно стараясь слиться со стеной за колоннами, она пробиралась к столам родственников невесты, одной рукой придерживая юбку, а другой – цветочный горшок.

Дун Хуа оперся о подлокотники, сел обратно на свое пурпурно-золотое сиденье и, устроившись поудобнее, приготовился наблюдать.

Танцовщица на сцене завершила выступление, а дева в белых одеждах, постоянно спотыкаясь, наконец добралась до нужного стола, нашла свободное место и остановилась у него. После выглянула из-за горшка и осторожно огляделась. Убедившись, что никто не обратил на нее внимания, она спокойно села. Потом, пользуясь тем, что все взгляды устремлены к сцене, торопливо опустила цветы на пол и как ни в чем не бывало присоединилась к рукоплесканиям, одновременно заталкивая горшок ногой под стол.

Выходило плохо, и девушка пнула его еще раз.

И еще.

Последний пинок оказался особенно сильным, и многострадальный горшок вылетел из-под стола, чуть не снеся его, перемахнул через всю сцену и угодил прямо в отложившего свой уход Дун Хуа.

По залу пронесся слаженный испуганный вздох. Горшок завис в трех цунях от лба владыки.

Дун Хуа подпер щеку одной рукой, а второй подхватил горшок с растерявшим часть великолепия суманом. Потом перевел скучающий взгляд на виновницу произошедшего.

Все небожители повернулись в ту же сторону.

Девушка на миг замерла, но быстро опомнилась и повернулась к сидящему рядом бессмертному в грубых одеждах.

– Ми Гу, что это у тебя за шутки такие! Как ты мог запустить горшок кому-то в лоб! – горячо, но не слишком сурово отчитала она его.

После пира сопровождающий Дун Хуа бессмертный чиновник рассказал ему, что девушку в траурных одеждах зовут Бай Фэнцзю. Она и есть та самая владычица Цинцю, унаследовавшая Восточную пустошь в столь юном возрасте.

Празднования в честь свадьбы Е Хуа шли семь дней.

Сразу по истечении этого срока должна была состояться церемония Тысячи цветов, проходившая раз в шестьдесят лет. Устраивал ее сам владыка Лянь Сун. Поэтому большинство небожителей, приглашенных на свадьбу наследного принца, попросту пересели из-за одних столов с угощениями за другие.

Девять небесных сфер, некогда славившиеся божественной чистотой и, что важнее, тишиной, пребывали во власти праздничного хаоса. Разве что пруд Белых лотосов на Тринадцатом небе сохранил былую безмятежность – в основном благодаря близости к Рассветному дворцу Верховного владыки Дун Хуа, чье спокойствие мало кто мог безнаказанно нарушить.

И высшая богиня Бай Цянь, недавно вышедшая замуж на Небеса, к числу этих счастливчиков не относилась.

Семнадцатого дня четвертого месяца подули теплые ветра, и высшая богиня Бай Цянь сочла это лучшим временем, чтобы устроить смотрины для своей племянницы Фэнцзю. И провести их решили именно на берегу пруда Белых лотосов.

Бай Цянь вышла замуж за Е Хуа в сто сорок тысяч лет. Она находила их брак весьма своевременным и мерила всех по себе. Разговоры о поиске жениха для юной Фэнцзю, которой едва исполнилось тридцать тысячелетий, казались богине неуместными, однако таково было желание Бай И, отца Фэнцзю, и старшего брата Бай Цянь. Он доверил ей судьбу своей дочери, поэтому, не имея действительно веских причин для отказа, Бай Цянь принялась за дело, заглушив совесть.

Последние дни Небеса сотрясала радостная суматоха, и найти подходящее место для небольших смотрин в непринужденной обстановке представлялось той еще задачкой. К счастью, Бай Цянь вспомнила, какие слухи ходят о владыке Дун Хуа, который давно жил в Рассветном дворце. Говорили, он редко бывает за пределами своих покоев и даже массовая резня прямо у него на пороге не привлечет и малейшего внимания хозяина Рассветного дворца.

Недолго думая, Бай Цянь со спокойной душой выбрала для смотрин берег пруда Белых лотосов.

Фэнцзю ждало два свидания одно за другим.

Однако Бай Цянь просчиталась. Дун Хуа не просто вышел за ворота дворца, он направился прямиком к пруду Белых лотосов, облюбовал место под раскидистой ивой в пятидесяти шагах от места будущих смотрин, удобно расположился на лежанке, накрыл лицо буддийской сутрой и, закинув в пруд бамбуковую удочку, задремал.

Фэнцзю позавтракала, выпила утреннего чая и не торопясь отправилась на Тринадцатое небо.

На изумрудной поверхности пруда белели лотосы. Они таяли в бесконечности – будто на темном полотне пруда облаками выткали цветочный узор.

В маленькой беседке Фэнцзю уже ждал нетерпеливо обмахивающийся веером небожитель в лазоревых одеждах. Заметив ее неспешное приближение, он со щелчком закрыл веер и расплылся в улыбке.

По правде говоря, Фэнцзю мало что знала об этом бессмертном. Только то, что был он молодым господином из какой-то боковой ветви ныне правящего на Небесах рода, совершенствовался на какой-то горе в мире смертных, отличался нравом спокойным и добродушным. Что в нем было плохо, так это его одержимость каждой черточкой небесного церемониала. Он осуждал бессмертных, им пренебрегающих, и терпеть не мог тех, кто опаздывал. Фэнцзю нарочно пришла позже на целый час.

Пир предполагался небольшим, без особых изысков, и потому они, вежливо поприветствовав друг друга, заняли свои места.

Потревоженный их любезностями, Дун Хуа сдвинул с лица сутру и бросил взгляд сквозь завесу ивовых ветвей. В пятидесяти шагах от него Фэнцзю чуть склонила голову и хмуро рассматривала веерообразный деревянный поднос перед ней.

На нем теснились винный чайник из дунлинского нефрита ^[4] и несколько красиво украшенных блюд.

Для небольших застолий на Небесах тоже имелся свод правил. Каждому небожителю подавался отдельный набор блюд, и, хотя блюда у всех были одинаковыми, вино к ним выбиралось в соответствии со вкусами каждого.

Бессмертный в лазоревых одеждах отложил веер и попытался начать разговор:

– Какое совпадение – в древние времена семья этого скромного небожителя следила за выправлением небесного ритуала. Слышал, высшая богиня Бай Цянь как-то упоминала, что ваше понимание церемониала достигло…

Бессмертный запнулся. Слово «совершенства» так и не сорвалось у него с языка, так как он заметил, что сидящая напротив него Фэнцзю уже приговорила целую тарелку свиных ножек и теперь палочками соскребала с тарелки остатки соуса.

Сыто икнув, она вопросила:

– Так что там с пониманием?

И улыбнулась испачканным в соусе ртом.

Знаток церемониала посмотрел на Фэнцзю в священном ужасе.

Фэнцзю вынула из рукава небольшое зеркальце, всмотрелась в него и будто бы самой себе пробормотала:

– У меня что-то на лице?

Замерев на миг, она произнесла:

– А, правда.

И решительно вытерла рот рукавом. На белоснежной ткани остался жирный след.

Лицо поборника чистоты приобрело нежно-салатовый оттенок.

Фэнцзю еще раз взглянула в зеркало и невозмутимо сунула его обратно в рукав. На сандаловой рукоятке остались маслянистые отпечатки пальцев.

Лицо ее собеседника побагровело.

В этот момент с палочек для еды на стол упала пара капель соуса.

Фэнцзю сунула палочки в рот и попыталась соскоблить соус со столика ногтями. Когда ей это не удалось, она вытерла его рукавом.

Рука бессмертного с протянутым шелковым платком замерла в воздухе.

Повисло долгое молчание. Наконец бессмертный с почерневшим лицом выдавил:

– Наслаждайтесь едой, ваше высочество. У этого скромного небожителя вдруг возникли очень срочные дела, вынужден покинуть вас незамедлительно. Продолжим нашу беседу в другой день.

Едва последние его слова отзвучали, бессмертный поспешил прочь, чуть ли не срываясь на бег.

Дун Хуа убрал сутру с лица. Фэнцзю помахала вслед бессмертному палочками, всем своим видом показывая, как ей не хочется расставаться. Однако в глазах ее не было ни капли печали, напротив, в них светилась с трудом скрываемая улыбка.

– Обязательно продолжим. И как можно скорее, не заставляйте меня ждать, – нежно проворковала она.

Как только бессмертный окончательно пропал из виду, Фэнцзю тонко улыбнулась, неторопливо вытащила из рукава белый платок с вышитыми на нем дождевыми цветами и спокойно вытерла руки, попутно расправив испачканные и мятые рукава.

Пожалуй, за двести лет постоянной практики ее высочество Фэнцзю из Цинцю научилась мастерски избавляться от женихов – стремительно, как текущая вода, и безжалостно, как нож в руках постигшего дао ^[5]. Второй предполагаемый жених пришел преисполненным уверенностью в своем успехе, а ушел разбитым и поникшим. После него остались только разбросанные по столу винные чашки, сверкающие отраженным светом.