Кто бы мог подумать, что Фэнцзю сыграет так достоверно. Именно этот момент выбрал много лет не заходивший к дочери повелитель неразлучников, чтобы осчастливить ее своим присутствием. В эти дни повелитель пребывал в хорошем настроении и время от времени вспоминал о своей дочери Аланьжэ. Пожалуй, он слишком долго пренебрегал этим ребенком, за что чувствовал некую вину, поэтому и решил навестить дочь. Увидев трогательную сцену прощания с принцем Цином, повелитель нахмурился и ненадолго задумался, а затем одарил Фэнцзю добрым взглядом.

На третий день они отплывали. Фэнцзю посмотрела на возвышающуюся позади драконову лодку и перевела взгляд на расписную лодку поменьше. Слуги, ухаживающие за принцем Цином, откинули занавеску и улыбнулись ей. Принц Цин тоже высунул из-за занавески голову и ласково зашипел на хозяйку. Фэнцзю как стояла на берегу, так и застыла, пошатываясь под порывами речного ветра.

Чача со стопкой парчовых одеял направилась к разукрашенной лодке. К Фэнцзю потихоньку возвращался дар речи, и она просипела ей вслед:

– Зачем ты туда идешь?

Чача обернулась и просияла.

– Ваше высочество забыли? Принц Цин робок. Ему страшно покидать дворец, поэтому вы должны сидеть с ним по ночам. На реке сильный ветер, я боюсь, что вы замерзнете, поэтому нарочно прихватила одеяла.

У Фэнцзю подкосились ноги. К счастью, Су Мое вовремя ее поддержал, уберегая от позорного падения. Фэнцзю крепко ухватилась за руку Су Мое и жалобно попросила:

– Господин Мо, помогите мне, пожалуйста. Вырубите меня к ночи и отнесите на эту лодку. Благодарю вас от имени всей моей семьи.

* * *

Сгустилась темнота, на реке завыл ветер. Жемчужины Ночи освещали главный зал судна, отчего казалось, что наступил яркий день. Вокруг пиршественного стола сидела дюжина фигур, конечно же, с родителями Аланьжэ во главе. Под ними, в соответствии с распределением рангов, сидели три принцессы и несколько высокопоставленных придворных. Первое место среди придворных занимал Шэнь Е, с которым Фэнцзю уже имела неудачу познакомиться. За ним следовал Су Мое.

Фэнцзю впервые видела принцесс Цзюйно и Чанди и теперь внимательно наблюдала за ними: обе были белы как снег и прекрасны, как цветущие цветы. Их взгляды были очаровательны, а движения исполнены изящества, одним словом – красавицы. Хотя впечатлений от изначального мира у Фэнцзю осталось немного, ей подумалось, что мало кто на Небесах смог бы превзойти их красоту. Фэнцзю громко вздохнула. У госпожи Цинхуа и впрямь удались прекрасные дети.

В середине зала танцевали и пели прелестные девушки. Фэнцзю же погрузилась в свои мысли. Звуки влетали и вылетали из ее ушей, так что она едва ли различала, о чем поют те девы.

А они пели:

– Из туманных облаков стена – мы с тобой на расстоянии сна…

Фэнцзю опрокидывала в себя одну чашу за другой, желая напиться. Так, когда Су Мое в назначенный срок вырубит ее, она будет слишком пьяна, чтобы испытывать боль. Постепенно взгляд ее расплывался. Она смотрела на танцовщиц, напоминавших распустившиеся в тумане гортензии, выхватывая из винного тумана лишь нечеткие лица.

Внезапно кто-то заслонил свет жемчужины справа от нее. Фэнцзю медленно обернулась. В зале, полном света и красок, вдруг появился молодой мужчина в пурпурном и сел рядом с ней.

От этого мужчины веяло ледяной свежестью, что резко выделяло его среди гомона и пестроты зала. Его длинные волосы отливали серебром, а на лбу сиял по виду очень дорогой чернильно-синий драгоценный камень. В его холодном облике сквозило что-то до боли знакомое.

И ледяное лицо казалось ей знакомым. Фэнцзю заторможенно подумала, что на сегодня выпила достаточно вина.

Пока она размышляла, кто он такой и почему так запросто сел рядом с ней, танцовщицы и певицы взяли перерыв, а повелитель на своем высоком сиденье воспользовался паузой в представлении и улыбнулся им. Его громкий голос разнесся по залу:

– Си Цзэ наконец прибыл. Аланьжэ так пьет, что я решил было, причина тому – ваше долгое отсутствие. Хотя в этот раз вы покинули гору из-за болезни Цзюйно, вы давно не виделись с Аланьжэ. Мужу и жене тоже ведь стоит как следует поговорить.

В зале на мгновение угасли все звуки. Сидевший рядом с ней мужчина, которого звали Си Цзэ, негромко отозвался:

– Стоит.

Фэнцзю мгновенно протрезвела.

* * *

Выдалась ясная ночь, на волнах качалось лунное отражение. Вода и небо слились воедино, незамаранные мирской пылью. На небе ярко сияла одинокая круглая луна, а под ней, на корме судна, сидели друг напротив друга Фэнцзю с Су Мое, чистили орехи и вели разговоры. Орехи – просушенные под жарким солнцем и оттого хрустящие и ароматные мелкие грецкие орехи. Разговоры – о вдруг нарисовавшемся муже Фэнцзю, достопочтенном Си Цзэ.

Аланьжэ едва достигла совершеннолетия, отчего у нее уже есть муж? Двумя словами не расскажешь. Су Мое велел Фэнцзю чистить орехи, а сам предался воспоминаниям о прошлом.

По словам Су Мое, этот Си Цзэ играл при дворе немалую роль.

В долине Песнопений имелся храм-дворец Разветвления дорог. Его возглавлял Верховный жрец. С древних времен жрец всегда избирался вышними небесами, а день его рождения являл собой настоящее чудо. Должность жреца не требовала большого труда, так как обычно он не вмешивался в дела управления долиной. Однако, если повелитель вел себя недостойно, жрец мог направить прошение на Небеса о низложении такого правителя, тем самым обеспечивая в долине Песнопений порядок и добродетельность правления на долгие годы. Другими словами, жрец исполнял роль надзирателя и наместника Небес в долине Песнопений. Вот почему жрец всегда был первым, кого свежеиспеченный правитель стремился перетянуть на свою сторону.

Нынешним хозяином храма-дворца Разветвления дорог был Шэнь Е, а прошлым – Си Цзэ. Именно по этой причине отец Аланьжэ устроил ее брак с Си Цзэ, едва ей исполнилось тридцать с небольшим лет. Аланьжэ была камнем, который отец желал навесить на Си Цзэ.

К счастью, принцесса была еще молода, и, хотя эти двое поженились, они никогда не жили под одной крышей. Через два года, по слухам, из-за тяжелой болезни Си Цзэ подал прошение на Небеса и оставил пост Верховного жреца. Он укрылся на заднем склоне горы Цинань, объявив своим преемником Шэнь Е.

Су Мое смотрел на круглую луну в небе.

– С тех пор как Си Цзэ ушел в отставку и покинул дворец Разветвления дорог, он также не проявлял интереса к Аланьжэ. Более того, они никогда не жили вместе, поэтому никто больше не говорит о браке, предпочитая притворяться, как будто его и не было.

Он окинул Фэнцзю взглядом и сказал:

– С тех пор как он уединился за горой Цинань, хотя Аланьжэ все еще оставалась его главной женой, до самой ее смерти он ни разу не спустился с горы, чтобы ее навестить. Вот почему я не рассказал тебе об этом раньше. Из-за моего недомыслия ты натерпелась сегодня страху.

Затем он хмуро сказал:

– Я не знаю, почему в этом кем-то созданном мире нам с вами довелось увидеть, как Си Цзэ покидает гору. – И добавил: – Я никогда не видел этого Си Цзэ. Сегодня я тоже впервые с ним встретился.

Фэнцзю задумалась и все же решила напомнить:

– Мой отец, кажется, говорил, что он спустился с горы из-за болезни Цзюйно.

Су Мое ее слова, кажется, застали врасплох, и он медленно произнес:

– Си Цзэ действительно выдающийся врачеватель, но, если я ничего не путаю, Цзюйно мучают только сопутствующие беременности «радости»…

Из рук Фэнцзю на пол посыпались ореховые скорлупки. Она удивленно воскликнула:

– Цзюйно еще не замужем, как она может быть беременна? Ваш внушительный возраст уже сказывается на памяти?

Су Мое натянуто улыбнулся, достал флейту и взвесил ее в руке.

– Что там у меня внушительное, говоришь?

Фэнцзю неестественно улыбнулась и почтительно протянула ему горсть очищенных орехов, с кристальной честностью заверив:

– Говорю, вкус ваш внушает уважение, это надо отметить.

Су Мое без всяких церемоний сграбастал орехи. На губах его играла задумчивая улыбка.

– Когда придет время, ты поймешь, говорил ли я глупости о Цзюйно или нет.

Он поднялся и разгладил одежды.

– Время позднее, может, вырубить тебя и отнести к тому лазурному питону?

Фэнцзю вздрогнула и состроила печальное лицо.

– Луна высоко, небо беспредельно. Как можно упустить такую красоту? Дайте мне половину большого часа подышать речным ветерком, а потом бейте.

Су Мое рассмеялся и неспешно ушел с флейтой к себе, оставив Фэнцзю на корме наслаждаться речным ветром в одиночестве.

* * *

Днем ее напугал принц Цин, потом она пережила испуг на пиру. Вдобавок они долго болтали с Су Мое. Сияла луна, дул приятный ветерок. Веки слипались. Чем дольше Фэнцзю сидела на корме, тем сильнее ей казалось, что она уплывает в сон. Судно все мчалось вперед. Пребывая на грани сна и яви, Фэнцзю услышала разговор в нескольких шагах от нее.

Чей-то звонкий голос выговаривал:

– Сестра, ты съела на пиру совсем немного, а теперь тебя вытошнило почти всем, что ты съела. Господин Си Цзэ сам пожарил сладкий картофель и велел слугам тебе его передать. Попробуй, может, тебе понравится? – Девушка продолжила: – Я всегда думала, что такой знатный господин, как уважаемый Си Цзэ, избегает кухни, как все отпрыски высокородных семейств. Не ожидала, что он так хорошо пожарит картофель.

Более мягкий голос ответил:

– С тех пор как достопочтенный Си Цзэ уединился за горой Цинань, он не желает, чтобы другие нарушали его покой, и уже много лет не нуждается в помощи слуг. Разумеется, ему не составляет труда справиться с таким пустяком, как жарка картофеля.

К этому моменту Фэнцзю уже поняла, кто говорит. Без всяких сомнений, это были сестры Аланьжэ. Изначально она вовсе не собиралась подслушивать в углу. Возможно, так получилось, что для задушевных бесед они с Су Мое выбирали уголок поукромнее, да и небо было темным, поэтому сестры не заметили лишних ушей.

Продолжать слушать их было неправильно, но и выходить тоже казалось неверным решением. Пока она колебалась, не зная, что делать, раздался хрустальный смех Чанди.

– Боюсь, ты единственная, кто знает такие подробности о господине Си Цзэ. Насколько я понимаю, достопочтенный спустился с горы только ради тебя. За десять дней, проведенных во дворце, он не удостоил Аланьжэ и взглядом. Похоже, молва не солгала: ему действительно безразлична Аланьжэ. Возможно, ты, сестрица, заметила, что сегодня вечером на пиру Аланьжэ следила за выражением лица господина Си Цзэ. Когда она услышала от отца, что господин спустился с горы из-за вашей болезни, я отчетливо увидела, как ее лицо побелело, что лист бумаги. Она была так зла.

Мягкий голос Цзюйно понизился до шепота:

– Сестра, твои слова неуместны. Не повторяй таких глупостей, вдруг тебя услышат.

Чанди хмыкнула:

– У сестрицы доброе сердце, вот ты и не замечаешь, как заносчиво Аланьжэ себя ведет в последние дни. Думает, что-то изменилось, раз отец позволил ей ехать вместе с нами. Вот еще! Что о себя возомнила эта грязнушка, воспитанная змеями?! Да окажись она сейчас рядом, я скажу ей это в лицо! – Затем она добавила: – Одного только не понимаю. Если господину Си Цзэ она безразлична, почему они не разведутся? Она только пятнает собой его доброе имя!

Эти слова достигли ушей Фэнцзю вместе с ночным ветром. Продолжить слушать или показаться? Фэнцзю больше не раздумывала. Она зевнула и неторопливо вышла из-за угла.

– Какой удачный выдался вечер, – со смешком начала она. – Не ожидала, что, ловя речной ветерок на корме, услышу, как мои родные сестры открыто обсуждают мою семейную жизнь. Неужели теперь драгоценные родичи не боятся говорить бесстыдные слова и совершать бесстыдные поступки, словно позабыв, что и у стен есть уши?

Внезапное появление Фэнцзю застало Цзюйно и Чанди врасплох. Чанди очнулась от ступора первой. Ее губы искривила холодная усмешка.