– Ты навязалась господину Си Цзэ, а теперь завидуешь, что в его сердце есть место только для старшей сестры? Чтобы говорить о стыде, нужно обладать соответствующим положением и образованием. А о каком стыде можешь говорить ты, с твоим-то воспитанием?

Младшая сестра осмелилась так бойко высмеять старшую. С одного взгляда становилось понятно, кому не хватало воспитания. Фэнцзю приучила к уважению весь Цинцю. Хотела бы она повоспитывать еще кого-нибудь, но за столько лет таких счастливцев на ее пути не попадалось. Чанди же так кстати пыталась насадиться на копье ее остроумия. Признаться, Фэнцзю испытала радостное волнение.

Она понимающе покивала и улыбнулась:

– Так, значит, из-за того, что воспитание пока не позволяет сестрице Чанди вести беседы о стыде, она может говорить и вести себя, как последняя бесстыдница. Сегодня ты расширила кругозор своей сестры Аланьжэ.

Чанди задохнулась и закричала с ненавистью:

– Ты!

Однако ее оборвала Цзюйно, негромко проговорив:

– Господин Си Цзэ уже распорядился, что сейчас самое время проверить мой пульс. Возвращайся со мной.

Ее взгляд как бы невзначай скользнул по Фэнцзю, однако слова ее были обращены к Чанди:

– Бывает, ведя бессмысленный спор, мы лишь позорим себя.

С этими словами она развернулась и увела Чанди с собой.

* * *

В узком боковом зале, на вытканным парчой коврике у искусно отделанного золотом стола, Су Мое налил себе чашу вина. На столе мягко поблескивала одна устричная жемчужина, заливая светом все пространство. Птицы-неразлучники были всего лишь земными бессмертными, их богатство не шло ни в какое сравнение с богатством водных владык четырех морей.

Су Мое бессознательно вертел в руках чашку. Все в один голос уверяли его, что Сон Аланьжэ родился из ее одержимости. На самом же деле она сама давно умерла, исчезнув без следа. Что за одержимость? Какой Сон? Жаль, что, услышав эти слова впервые, он позволил сердцу дрогнуть в глупой надежде. Он почти поверил.

В тот момент он почувствовал огромное облегчение. Если, как говорили старейшины неразлучников, Сон родился из одержимости Аланьжэ и едва он в него войдет, как столкнется с ее внутренним демоном, он не мог ждать. Каков ее внутренний демон? Есть ли в мире ее грез место для него, Су Мое? Он не прояснил этого в прошлом, не знал и сейчас. Но он хотел узнать.

Но когда он действительно проник внутрь и осмотрелся, то понял, что этот мир – лишь подделка настоящего, существующая рядом, но никак с ним не соприкасавшаяся. Он не мог сдержать разочарования.

Явившись спасать Фэнцзю, он действительно заботился о личных интересах. Он еще помнил, что сказал ему Лянь Сун, когда обратился за помощью в тот день:

– Если Дун Хуа будет рядом, он, безусловно, обеспечит безопасность Фэнцзю. Насчет этого я не волнуюсь. Дун Хуа наверняка должен быть где-то подле Фэнцзю. Найдешь его – найдешь и Фэнцзю. Твоя первоочередная задача – найти этих двоих.

Найти Фэнцзю оказалось проще простого. В тот день, выпивая в винном доме, он стал свидетелем встречи Аланьжэ и Шэнь Е. Что-то заподозрив, он нарочно отправился к ней на следующий день и устроил представление. Она забрызгала ему лицо чаем, о чем он не мог забыть по сей день. Но насчет Дун Хуа Лянь Сун угадал не совсем верно. Дун Хуа не появлялся до сегодняшнего вечера. Его не оказалось рядом с Фэнцзю.

Нельзя сказать, что он обманул Фэнцзю, рассказывая ей о Си Цзэ. Су Мое действительно никогда с ним не встречался. Из-за сбоя, случившегося при сотворении этого мира, он не мог вспомнить, как выглядел Верховный владыка Дун Хуа, и, возможно, по этой же причине тот не вспомнил его, Су Мое.

Однако несколько дней назад он навестил храм-дворец Разветвления дорог ночью и нашел портрет Си Цзэ в тайной комнате. На этом портрете у Си Цзэ не было ни пурпурных одежд, ни серебряных волос, которые они с Фэнцзю и семьей принцессы Аланьжэ имели честь лицезреть.

Если Дун Хуа решил завладеть личностью Си Цзэ, то ему явно не составило труда задействовать технику выправления и заменить воспоминания неразлучников о внешности Си Цзэ на свою собственную. Техника выправления не относилась к сильным чарам и не вредила этому миру. Воистину, в манере владыки было скорее подправить воспоминания целому народу, чем принять облик Си Цзэ и тем самым завершить это грандиозное представление.

Су Мое нахмурился и вновь воспроизвел в голове всю эту историю от начала до конца. Похоже, Фэнцзю была серьезно ранена, и ее душу, возможно, потребовалось отделить от тела для восстановления. Любой что-то смыслящий в совершенствовании бессмертный знает, что лучше всего душе лечиться в утробе беременной женщины. Неужели… владыка поместил душу Фэнцзю в утробу Цзюйно?

Если так, то это объясняло, почему Верховный владыка Дун Хуа так внимателен к Цзюйно. Но неожиданно что-то переменило ход заклятья, и душа Фэнцзю в итоге очутилась в теле Аланьжэ. Похоже, владыка об этом еще не знал. Это представление становилось все интереснее.

Су Мое улыбнулся. Наконец кое-что прояснилось, но с Фэнцзю и владыкой он своими озарениями делиться не спешил. Ему еще нужна была помощь Фэнцзю, как он мог позволить им воссоединиться? Не то чтобы ему недоставало праведности или он был плохим другом. Путь к бессмертию не имеет ни конца ни края, и любое соприкосновение с багровой пылью мирских страстей всегда в итоге приводит к рождению одержимости. Эта одержимость оплетала его год за годом, и только Фэнцзю могла освободить его от нее.

До встречи с Аланьжэ никто не мог достучаться до его сердца. Он до сих пор помнил тот теплый ветреный день, когда еще совсем юная девушка в темно-красных свадебных одеждах и с красивым макияжем постучала тонким, словно луковые перышки, пальчиком по доске для вэйци и голосом, подобным звучанию древних песен, спросила:

– Что за горестные мысли омрачают ваш ум, наставник? Вас беспокоит то, что я выхожу замуж в столь юном возрасте? Если проблему решить можно – к чему беспокоиться? Если проблему решить нельзя – к чему беспокоиться? Посмотрите, как прекрасен весенний пейзаж. Лучше позвольте сыграть с вами в вэйци, наставник, пока не прибыл свадебный паланкин.

Как могла повеситься та, кто рассуждал подобным образом?

Чаша для вина все сильнее нагревалась от его рук. В бледном свете жемчужины мужчина в белых одеждах отвел взгляд, наполнил чашу, после наклонил ее, как делают, воздавая умершим последние почести, и прошептал:

– Биляньчунь, Изумрудные лотосы весны… вкуснее всего, если пить его чуть теплым после дождя, когда особенно четко слышен аромат лотосов. Попробуй. Это ведь тот вкус, который тебе так нравился?

В его мягком голосе слышалась тоска. За окном нарастал речной ветер. Если прислушаться, в его свисте можно было различить тихий плач.

Глава 4. Не судьба цветам вместе быть с луной

Наутро следующего дня Фэнцзю сидела у изголовья кровати и осмысляла свою жизнь.

К счастью, прошлой ночью Су Мое вырубил ее, и она смогла спокойно провести ночь с принцем Цином на расписной лодке. Ей сказали, что принц Цин всю ночь крутился вокруг ее бессознательного тела, но все зря. Только под утро, когда закричал золотой фазан, он уполз отдыхать к себе.

Фэнцзю радовалась и беспокоилась одновременно. Радовалась она оттого, что сегодня ей не придется встречаться с принцем Цином, это было замечательно. Беспокоил же ее вопрос: неужели к ночи ей придется вновь просить Су Мое ее вырубить? Конечно, Су Мое вырубал ее со знанием дела, и она не приходила в себя всю ночь, однако на следующий день у нее ужасно кружилась голова и болела шея. Если так будет продолжаться, ни к чему хорошему это не приведет.

Ее верная служанка Чача, глядя на задумчивое лицо Фэнцзю, тоже радовалась и беспокоилась одновременно. Радовалась она потому, что в эти дни ее госпожа все больше завоевывала расположение отца-правителя. Вчера вечером он даже приказал господину Си Цзэ чаще проводить с ее высочеством время. Можно было предположить, что ее госпоже после долгих страданий наконец улыбнулось счастье. Но Чачу беспокоило, что вчера господин Си Цзэ не выполнил приказ правителя и не провел с ее высочеством ночь. Может быть, она приоткрыла дверь недостаточно широко? Может быть, сегодня вовсе не закрывать двери, а только опустить занавески? Но на реке дул холодный ветер, вдруг ее высочество просквозит?..

Пока служанка и госпожа терзались каждая о своем, снаружи кто-то сообщил, что принц Цин проспал половину большого часа. Наверняка его хозяйка уже проснулась. Памятуя о том, что они должны вместе позавтракать, он проснулся в приподнятом настроении и теперь ждет снаружи.

Фэнцзю вздохнула: этот дурацкий принц Цин! Помрет, а продолжит надоедать. Но это она произнесла про себя. Для слуг же она с самым озабоченным видом сказала:

– Разве достаточно поспать половину большого часа? Он метался всю ночь, откуда только силы взялись. Пусть отсыпается. Идите, убаюкивайте его. Если мой братик вконец себя измотает, я буду очень-очень грустить.

Чача изумилась:

– Вы уже два дня не виделись с принцем Цином. Обычно ваше высочество зовет принца Цина и позволяет лечь поспать у ваших ног. Почему же сегодня…

У Фэнцзю бешено заколотилось сердце.

Чача внезапно замолчала. На ее лице появился странный румянец. Наконец она робко спросила:

– Неужели… неужели сегодня вы хотели бы провести время с господином Си Цзэ и не желали бы, чтобы ваш обожаемый принц Цин вам мешал?

Она сжала руки в кулаки, ее лицо налилось багрянцем.

– Господин Си Цзэ – ваш муж. Если сравнивать его с принцем Цином, то, конечно… конечно, есть разница.

Она о чем-то задумалась и с красным от смущения лицом проговорила:

– Вы сейчас же идете в покои господина Си Цзэ, чтобы позавтракать вместе? Ах! Конечно, нам нельзя мешкать. Я такая глупая, только сейчас поняла вас. И что за чушь только молола! Ваше высочество, не волнуйтесь. Я сейчас же доложу господину Си Цзэ о вашем приходе!

И умчалась быстрее кролика.

Фэнцзю не успела сказать «нет», как Чачи уже и след простыл.

Фэнцзю немного посидела неподвижно, а затем молча опустила руку, поднятую, чтобы остановить Чачу.

Что ж. Из двух зол выбирают меньшее. Общаться с принцем Цином или общаться с Си Цзэ? Даже если бы она думала пальцами ног, Си Цзэ все равно оказался бы лучшим выбором.

В прошлом ее тетя хлебнула немало горя из-за маленькой змеи. У Фэнцзю было нехорошее предчувствие, что рано или поздно этот беспокойный принц Цин тоже ее доконает. Лисицы Цинцю со змеями несовместимы на звездном уровне.

* * *

Поскольку они находились на судне, выделенные господину Си Цзэ покои не могли похвастаться размерами. Комнату разделяла ширма с написанными на ней озябшими в зимнюю стужу воронами у воды. Фэнцзю замешкалась у порога, нехотя толкнула дверь и увидела, что Цзюйно и Чанди уже сидят за столом из красного дерева и чинно едят кашу. Си Цзэ устроился перед столиком с благовониями в нескольких шагах от них и возился с курильницей.

На входе она подняла немало шума, но Си Цзэ не потрудился поднять голову. Чанди выгнула уголки губ и дразняще посмотрела на Фэнцзю, в то время как Цзюйно скромно продолжала есть кашу.

Фэнцзю приподняла брови. Даже если предположить, что Цзюйно больна и Си Цзэ нужно постоянно присматривать за ней, именно Си Цзэ стоило пойти в покои Цзюйно. Сестры же будто совершенно не заботились о том, чтобы избежать подозрений. Они плевали на приличия с еще большей высоты, чем она сама. Фэнцзю искренне ими восхитилась.

Чанди увидела, что Си Цзэ не обратил на якобы Аланьжэ никакого внимания, и почувствовала огромное удовлетворение. Она ожидала, что сестре станет неловко и она определенно не задержится здесь ни на мгновение. Сердце Чанди билось спокойно: все шло гладко, и она улыбалась все шире.

Но уже через мгновение улыбка застыла у нее на лице.