Он поднимает топор и идет, но я не решаюсь сдвинуться с места. Рядом с тропой стоит медведь-лось, и хотя особенно буйным он не выглядит, но все равно это огромное и, мать его, дикое животное. Форрест вздыхает, видя мою нерешительность. Судя по всему, его терпение к чужакам иссякло.

– Не стоит бояться Буллвинкля^[8], – говорит мужчина. – Он просто выпрашивает морковку. Пошли.

– Буллвинкля? Он твой питомец?

– Нет, он – потенциальный штраф в пятьсот долларов. Кормить лосей запрещено, но отец начал его прикармливать, и теперь он практически ручной. Просто не обращай внимания.

Я представляю, как Саванна отреагировала бы на лишение любого животного «вкусняшек», законно или нет, и меня впервые по-настоящему накрывает волной тоски по дому. Я даю себе молчаливую клятву набраться смелости и перед отъездом дать Буллвинклю морковку, но, когда мы проходим мимо горы коричневого меха, я невольно жмусь к Форресту. Может, он и ворчун, но, по крайней мере, у него нет этих гигантских отростков. Рогов. Неважно.

Вместо того чтобы направиться в коттедж за вещами, Форрест сворачивает на лесную тропинку, ведущую к стоящему неподалеку домику, который на ближайшие полтора месяца станет моим домом. Когда я начинаю терять чувствительность в и без того спотыкающихся ногах, приходит осознание, что надеть кроссовки было не лучшей идеей. Сразу вспоминаются утепленные ботинки (и вся остальная экипировка), которые Саванна купила и настояла на том, чтобы я взяла с собой, и чувствую прилив благодарности к сестре. Может, находиться здесь мне не в радость, но она хотя бы позаботилась о том, чтобы я не лишилась пальцев ног.

– Осталось совсем немного, – кричит Форрест, шагая впереди с таким видом, словно он родился и вырос для того, чтобы выдерживать арктические температуры в облегающем термобелье.

А я тем временем чуть не взвизгиваю, когда мокрый ком снега, упав с ветки, приземляется прямо мне на голову, и уже собираюсь повернуть назад со словами, что прекрасно высплюсь на звериной шкуре в главном коттедже, когда пункт назначения наконец-то появляется в поле зрения. Домик крошечный, утопающий в снегу и окруженный деревьями. Оазис тепла и комфорта. Где есть туалет. Когда лесник отпирает дверь, я протискиваюсь мимо него, отчаянно желая оказаться внутри. Форрест переступает порог неторопливым шагом человека, который физически не ощущает изменений температуры.

– Закрой дверь! – шиплю я. – Все тепло выпустишь!

Он подчиняется, топая заснеженными ботинками по входному коврику, пока я сбрасываю варежки и, чтобы отогреть пальцы, практически сую их в рот. Мало-помалу лицо, как и нос, начинает оттаивать.

– Вот, – Форрест протягивает мне коробку салфеток со столика в прихожей.

Я с досадой замечаю, что его собственный нос чудесным образом сухой и очаровательно румяный, и неловко сморкаюсь, после чего снимаю парку. Дорожная одежда вполне удобная, но все же не настолько. Я мечтаю закутаться в кашемировый свитер, на который недавно потратилась, – мой утешительный приз за то, что согласилась на эту поездку.

Я поднимаю глаза и ловлю на себе внимательный взгляд Форреста. Наверное, он смотрит так потому, что из-за растаявшего на голове снега мой вид напоминает мокрую кошку, переживающую джетлаг. Я вообще чувствую себя нервозно в его обществе, а этот взгляд пробуждает несвойственное мне смущение. Вероятно, поэтому и выпаливаю:

– Ты собираешься провести мне экскурсию или что-то в этом роде?

Он моргает на мой грубый тон, и хотя слово «извини» вертится на языке, я сдерживаюсь. Прекрасно понимаю, что законной причины раздражаться на него нет, но часть меня, ответственная за самосохранение и слегка паникующая, отчаянно ищет ее.

– Да. То есть нет, – поправляется мужчина. – Я как раз собирался забрать твои вещи из коттеджа. Хотя, если хочешь, могу сначала развести камин.

Я оглядываюсь по сторонам и вижу в гостиной каменный камин и круглую кованую подставку для дров. В общем-то, все понятно, но сейчас важнее другое: как можно быстрее избавиться от нервирующего присутствия этого человека.

– Все в порядке, я разберусь.

– Ты разберешься, – с сомнением повторяет он.

– То есть по мне не скажешь, будто я способна что-то поджечь? – говорю, уже готовая оскорбиться от имени всех женщин-поджигательниц.

– И часто тебе приходится что-то поджигать? – Брови Форреста снова обеспокоенно сходятся на переносице.

– Ну, газовой горелки или чего-то подобного у меня нет, но с камином, думаю, справлюсь.

По лицу мужчины видно, что он считает иначе, но благоразумно держит мнение при себе.

– Только не забудь открыть дымоход.

– Само собой, – говорю я, делая мысленную пометку узнать, как выглядит дымоход. Что, в свою очередь, напоминает мне про критически важное обстоятельство. – О! Мне нужен пароль от Wi-Fi. У меня уже были проблемы с подключением.

Он щурится на меня с таким видом, как будто я заговорила на иностранном языке.

– От Wi-Fi?

– Да. Ну, знаешь… Интернет.

На этой фразе он хохочет. Звук глубокий, раскатистый, который в сочетании с его улыбкой на мгновение сводит с ума нейроны в моем мозгу.

– Здесь нет Wi-Fi.

Я встряхиваю головой, чтобы прийти в себя.

– Прости?

Он раскидывает руки и оглядывает бревенчатую избушку, словно указывая на очевидное.

– Здесь нет Wi-Fi. Ближайшая вышка находится в Талкитне, и мы вне зоны действия Сети.

– Так. Подожди, – я пытаюсь осмыслить услышанное. – Ты хочешь сказать, что в «Северной звезде» нет Wi-Fi. Серьезно?

– И большинство гостей приезжают сюда именно по этой причине. Они хотят быть ближе к природе, а не к своим смартфонам.

Я мысленно фиксирую его довод, но не могу выговорить ни слова – просто хватаю воздух ртом, точно рыба, выброшенная на берег. Мне и в голову не приходило, что интернета может не быть.

– Но мне нужен интернет, – я едва сдерживаю панику в голосе. – Он нужен мне для работы! И чтобы поддерживать связь с сестрой, у которой очень серьезное заболевание!

– Ну, раз в неделю я езжу в Талкитну за почтой и товарами, – говорит он. – Думаю, ты могла бы поехать со мной и воспользоваться компьютером в городском интернет-кафе.

– Интернет-кафе? Мы что, оказались в 2003-м?

Он пожимает огромными плечами и расплывается в улыбке, которая больше похожа на усмешку, и на этот раз раздражение появляется без всяких усилий с моей стороны. Оно нарастает само по себе.

– Добро пожаловать на Аляску.

Сказав это, он оставляет меня стоять столбом в бревенчатом домике посреди аляскинской глуши, размышляя над тем, как, черт возьми, я переживу следующие полтора месяца.

Глава 3
Форрест

Как один человек может иметь столько барахла?

Придерживая на коленях скользкую сумку из твердого пластика, которая никак не помещалась в самый большой прицеп моего снегохода вместе с остальным багажом, я задаюсь вопросом: терялся ли кто-нибудь настолько эпично, как Марго Брэдли? Амелия Эрхарт? Магеллан? Том Хэнкс и «Уилсон»^[9]? С какой стороны ни посмотри, ситуация абсурдная. Все, кто останавливается в «Северной звезде», – опытные любители активного отдыха, без исключения. Они знают, как превратить собственную мочу в питьевую воду, и обычно берут с собой только то, что могут унести на спине. Так было до сегодняшнего дня. Что-то подсказывает мне, что в представлении нашей новой гостьи «грандиозный отдых на природе» – это прогулка по пирсу Санта-Моники.

По пути к домику девушки я разминаю шею, все еще чувствуя последствия удара от того, как Марго буквально ворвалась в мою жизнь. Сначала, должен признать, мне показалось, что последние полгода почти полной изоляции в лесах на Аляске наконец-то дали о себе знать и у меня начались мультисенсорные галлюцинации в виде самой привлекательной женщины, о которой только могла мечтать моя префронтальная кора. Но когда стало ясно, что она – реальный человек, чье скромное самопознание точно такое же, как у Барби Малибу, мой мозг озадачился одним-единственным вопросом: какого черта она здесь забыла?

Это действительно загадка, и, к несчастью для меня, устоять перед ней я не смогу.

Подъехав к ее домику, глушу мотор и начинаю выгружать бесконечные чемоданы, все до единого совершенно непрактичного и потому раздражающего кремового цвета. Она что, собирается каждый час менять наряды, пока живет здесь? Я недоуменно качаю головой. Вероятно, Марго ввела в заблуждение высокая цена проживания в «Северной звезде», и она решила, что подписывается на глэмпинг. Что ж, знакомство с другими гостями станет для нее большим сюрпризом: их одежда выглядит (и пахнет) так, будто ее достали из вонючего вещмешка, где она пролежала несколько дней. Потому что так и есть.

Где-то в глубине души мне, изголодавшемуся по развлечениям за последние необычайно трудные несколько месяцев, очень хочется посмотреть на то, как она будет с ними взаимодействовать. Или как отреагирует на новость о том, что в «Северной звезде» нет спа-услуг. Но более мудрая и осторожная часть меня просто сожалеет о том, что она вообще сюда приехала. Все в ней, начиная от длинной гривы золотистых волос, которые выглядят так, будто ими занимается команда профессионалов, до ярко-белых теннисных кроссовок, в которых она скользит по снегу, – кричит о Южной Калифорнии. О том месте, которое я изо всех сил стараюсь забыть.

Наконец я заканчиваю разгружать прицеп, выпрямляюсь во весь рост и стучу в дверь. После почти минутной тишины стучу снова. По-прежнему ничего. Я отпускаю внутреннюю сторону щеки, когда понимаю, что прикусил ее. Скорее всего, Марго рухнула на кровать и уснула после долгой дороги, однако с момента моего ухода прошло всего несколько минут. Раздражающее беспокойство растет в районе живота как колючий сорняк. Может, она не пережила отсутствия Wi-Fi? Увидела белку и упала в обморок? Развела камин и таки забыла открыть дымоход?

Последняя гипотеза вызывает волну вполне реальной тревоги, которая прокатывается по позвоночнику. Безопасность гостей – моя обязанность, поскольку отец вынужденно отошел от дел. Более того, хотя я не являюсь практикующим врачом (по крайней мере, в традиционном смысле), по образованию я – медик. У меня есть лицензия, и я давал клятву Гиппократа, что технически обязывает меня помогать всем, кто в этом нуждается. Даже тем, кто не способен отличить лося от медведя. А может быть, им в особенности.

В последний раз громко стучу и после продолжительной тишины открываю дверь.

– Эй?

Осмотрев комнату, с облегчением замечаю, что огня нет, но я все равно готов перевязать рану на голове с помощью любой из восьми тысяч одежек, которые она привезла с собой. И тут до меня доносится звук льющейся воды.

– Эй! Я в душе! – кричит Марго. – Можешь отнести все в спальню, пожалуйста?

Я делаю медленный вдох, стараясь успокоить колотящееся сердце. С тех пор как с отцом случился несчастный случай, трудно не предполагать худшее. Но она в порядке. Просто принимает душ.

Мгновение я даю возможность этой информации уложиться в голове, а затем сожалею о том, что не могу создавать мысленные образы. Тот простой факт, что она красива, – еще один тревожный звоночек, предупреждающий о необходимости держаться на расстоянии. Напоминание о том, что в прошлый раз, когда холодной ночью я повелся на хорошенькое личико, последствия едва не стоили «Северной звезде» дохода за целый сезон. Не то чтобы Марго пыталась меня прельстить. Оправившись от первоначального шока, она ясно дала понять, что никакого интереса не питает, и меня это вполне устраивает. Мне пришлось установить железное правило – не слишком сближаться с гостями, пусть даже эта девушка уже занимает мои мысли.

Я откашливаюсь.