С непробиваемым лицом охранник повел Найла к выходу, но задержался возле сотрудника, выставлявшего на полку жестяные банки с фасолью, и сказал что-то в микрофон рации. Затем они миновали зону оплаты, доску объявлений и остановились у информационной стойки, расположенной справа от выхода. Неподалеку от нее Найл увидел бело-синее возвышение с двумя громадными мониторами. На обоих экранах – пустые ряды.

– Давайте осмотрим весь магазин, сэр.

Верзила защелкал переключателем на пульте сбоку от возвышения. На экранах замелькали другие ряды, где несколько работников магазина пополняли запасы товаров на полках. Иден нигде не оказалось.

На кассах расплачивались последние покупатели. Найл заметил, что зона самообслуживания уже опустела.

Щелкнула рация. Охранник принял вводные, затем повернулся к Найлу.

– В туалетах никого. Вы уверены, что она вошла в магазин?

– Да, полностью.

Охранник велел девушке за информационной стойкой огласить некий «код шесть». Секундой позже в громкоговорителях зазвенел ее голос:

– Внутреннее объявление для всех сотрудников, у нас ситуация номер шесть.

Через пару минут у стойки материализовались несколько человек. Найл насчитал семерых.

– Пропала жена этого джентльмена, – обратился к ним охранник. – Тридцать один год, каштановые волосы до плеч. На ней розовый топ и белые шорты. Зовут Иден, фамилия Пастер-Ностер. Будьте добры, поищите ее по рядам.

– Патерностер! – на сей раз поправил Найл.

– Извините. Фамилия Патерностер. – Когда все разошлись, охранник повернулся к Найлу. – Она не могла выйти из магазина?

– Ну… Она знает, где я припарковался.

– Может, заглянула в «Маркс энд Спенсер»? Или в «Макдоналдс»?

– Нет, если только там не продают кошачий наполнитель.

Верзила не улыбнулся.

– Вы не могли разминуться с ней на входе, сэр?

Найл пожал плечами. Да, могли. Не исключено, что он делает из мухи слона. Он вытащил телефон, проверил, нет ли сообщений от Иден в «Вотсапе», затем набрал ее номер – и снова «абонент недоступен».

– Они тоже закрываются в четыре? – спросил Найл.

– «Эм-энд-Эс» – да. «Макдоналдс» – нет.

Пятью минутами позже вернулись все, кто прочесывал ряды. Иден в торговом зале не обнаружилось.

Найл поблагодарил работников магазина и вдруг почувствовал, что ведет себя как круглый идиот. Наверняка охранник прав: они с Иден как-то умудрились разминуться в дверях.

По пустеющей парковке он быстрым шагом направился к запыленному черному кабриолету «БМВ» с поднятым верхом. Найл помнил, что закрыл машину, но все же вгляделся в окно.

В салоне было пусто.

3

1 сентября, воскресенье

В начале пятого детектив-суперинтендант Рой Грейс – в джинсах, футболке и легкой куртке, как и положено в выходной день, – остановил свою двухместную «альфу-ромео» на почти пустой парковке у проселочной дороги, ведущей к тюрьме Форд в Западном Суссексе. Он нарочно приехал сюда в воскресенье, чтобы встреча выглядела неформальной, и комендант, с которым Грейс был на короткой ноге, пообещал, что его визит не станут заносить в журнал посещений. Грейс подозревал, что у него появятся очень весомые причины, по которым начальнику – помощнику главного констебля Кассиану Пью – не следует знать об этой поездке и расспрашивать о ее целях, что тот непременно сделал бы, случись Грейсу засветиться в Форде в рабочее время.

Посещая тюрьму, сотрудники полиции по большей части чувствуют себя неуютно, поскольку знают: если начнется бунт, они станут первой мишенью для заключенных. И не важно, как ты одет, – у тебя на лбу написано, что ты коп. Эта работа пропитывает кожу, как дешевый лосьон после бритья. Любой преступник почует тебя за версту. Фараон. Легавый. Ищейка. Мусор.

Рой Грейс приехал сюда из любопытства. Не так давно он получил написанное от руки письмо разжалованного коллеги, детектива-сержанта уголовной полиции Гая Батчелора.

Рой,

надеюсь, у тебя все в порядке. Новостей у меня нет, разве что назначили слушание по апелляции, чтобы пересмотреть срок моего заключения. Другие сидельцы относятся ко мне не так плохо, как я боялся. Во всяком случае, пока.

Я пишу, потому что, похоже, выяснил кое-что любопытное о нашем общем друге. Имен не называю, ведь все эти письма просматриваются, но я помню, что тебя интересовала та скамья в церкви. Может, смогу тебе помочь. Приезжай, обещаю, что путешествие будет ненапрасным.

Наилучшие пожелания тебе и команде, скучаю по вам.

Гай

В письме содержался шифр, разгаданный женой Грейса, Клио. В прошлом церковную скамью называли словом «пью». То есть речь о большом начальнике. Блестяще.

Без малого два года Кассиан Пью, помощник главного констебля и непосредственный начальник Грейса, отравлял ему жизнь – настолько, что Грейс всерьез подумывал перейти из полиции Суссекса на должность коммандера^[2] в столичной полиции, просто чтобы отделаться от этого гнусного мерзавца.

Терзаемый дурным предчувствием, он открыл водительскую дверцу и вышел в бескрайнее и безмолвное пространство под небом цвета рыбьей чешуи. Казалось, небеса разделяли его опасения. И еще, как подсказывал Грейсу некоторый опыт мореходства, предвещали дождь. Начнется через несколько часов, но пока что день оставался теплым. Шагая по парковке и переходя дорогу, за которой располагались несколько одноэтажных зданий, Грейс думал, что если бы не высокая ограда из сетки-рабицы, это место вполне могло бы сойти за базу отдыха.

В Британии мужские тюрьмы делятся на категории от «A» до «D». «А» – тюрьма особого режима, где содержатся буйные и опасные преступники, к примеру террористы и серийные убийцы, представляющие наибольшую угрозу для общества, полиции и национальной безопасности. «B» – строгий режим для тех, кто менее опасен, а также местных преступников и приговоренных к длительным срокам. «C» – исправительные тюрьмы общего режима, где заключенные приобретают трудовые навыки, которыми смогут пользоваться после освобождения. «D», подобно этой, – колонии, где содержатся нарушители, представляющие минимальную опасность. По большей части «белые воротнички», но также заключенные, чей срок близится к концу, если комиссия сочтет, что те перевоспитались и готовы к воссоединению с обществом.

Однако Грейс сунул удостоверение под стеклянный экран поста охраны с тем же тяжелым чувством, какое испытывал при входе в любую тюрьму. Серьезная женщина по ту сторону стекла невозмутимо изучила его внешность, после чего положила удостоверение в серый поддон и выдвинула его, возвращая документ владельцу.

– Прошу оставить телефон и ценные вещи в одном из шкафчиков у вас за спиной, детектив-суперинтендант.

Эти слова сопровождались легчайшим кивком – мол, признаю, что мы заодно.

Рой повиновался. Расставшись с удостоверением и телефоном – единственной ниточкой, связывающей его с внешним миром, – он незамедлительно почувствовал себя голым. Замкнув шкафчик, он прошел в электроприводную дверь, и та сразу же закрылась у него за спиной, будто шлюз космического корабля.

В бульварных газетах регулярно мелькают громкие заголовки о том, как славно живется в английских тюрьмах, но Грейс мог поспорить, что ни один редактор ни разу не ночевал в «Санатории Ее Величества».

Сам он тоже не провел за решеткой ни одной ночи, но говорил с обладателями такого опыта – и никогда не слышал, чтобы подобные ночевки напоминали приятную вечеринку. Во многих тюрьмах, к примеру в суссекском пенитенциарном центре строгого режима в городе Льюисе, есть блоки, где заключенных держат в двухместных камерах с голым унитазом за пластиковой шторкой, находящимся в трех футах от лица бедолаги, которому досталась нижняя койка. А подушки там тверже железобетонных блоков.

По крайней мере, здесь, в Форде, у каждого сидельца имелась своя камера – тесная, но вполне приличная.

Через пару минут открылась вторая дверь, и полицейский со связкой ключей на поясе приветствовал Грейса дружеской улыбкой и протянутой рукой:

– Детектив-суперинтендант Грейс! Не знаю, помните ли вы меня, но пару лет назад мы встречались в тюрьме Льюиса.

Рой Грейс, обладавший едва ли не фотографической памятью на имена и лица, внимательно посмотрел на офицера. Сутулый, с коротко стриженными седыми волосами…

– Эндрю Кемпсон?

– Что ж, я впечатлен! – (Рой пожал плечами.) – Рад новой встрече, сэр. Комендант решил, что лучше вам прийти, когда закончатся часы посещения. С бывшим сержантом встретитесь наедине, в комнате для допросов, без видеокамер. Комендант в курсе, что вам передадут какие-то улики.

Приятно было видеть, что в отличие от многих надзирателей Кемпсон, похоже, относится к своим подопечным не без уважения. Рой Грейс проследовал за ним по широкому внутреннему двору под открытым небом. Они миновали ряд быстросборных одноэтажных зданий, близ которых ошивались люди: одни понурые и поверженные, на каких Грейс насмотрелся в разных тюрьмах, а другие, напротив, бодрые и целеустремленные. Один – с граблями и мешком для мусора – выглядел так, будто был счастлив заниматься полезным делом.

Наконец Кемпсон привел Грейса в просторное помещение, напоминавшее читальный зал убогой общественной библиотеки. За голыми столами над книгами и газетами сидели заключенные; на стеллажах стояли по большей части детективные романы. Среди них Грейс заметил несколько томиков Мартины Коул, Иэна Рэнкина и Кимберли Чамберс. Следом за Кемпсоном он пересек читальню и вошел в смежную комнату, где его с застенчивой улыбкой встретил бывший коллега и до недавнего времени один из самых одаренных следователей под его началом.

Гай Батчелор, большой и сильный парень, поднялся со стула.

Некоторое время назад детектив-сержант, грубо говоря, утратил связь с реальностью, когда женщина, с которой у него была интрижка и которой он, по всей видимости, надавал обещаний насчет совместного будущего, опутала его паутиной лжи. В результате, если Батчелор говорил правду, произошла чудовищная ссора, и события развивались по нарастающей, пока женщина не окончила свои дни в ванной, после чего детектив-сержант запаниковал и покончил бы с собой, если бы Рой, рискуя жизнью, не помешал ему этого сделать.

Весь свой век Грейс старался видеть в людях лучшее. Он верил, не без исключений конечно, что почти все человеческие существа изначально являются приличными и порядочными, а на кривую дорожку их толкают неподконтрольные факторы. К примеру, жестокие родители или некие повороты судьбы.

Поэтому, когда Гай попросил о встрече и добавил, что владеет ценной информацией, Рой решил не отказывать. Во-первых, он был заинтригован, а во-вторых, просто хотел поговорить с бывшим коллегой. И еще, пожалуй, в какой-то мере надеялся помочь человеку, поддавшемуся безумию и разбившему свою судьбу и судьбы других людей.

Но все же Грейс явился сюда с некоторыми сомнениями.

Помещение оказалось типичной комнатой для допросов: металлический стол, жесткие стулья, широкоугольная камера видеонаблюдения под потолком. На столе красный блокнот.

– Подожду за дверью, – сказал Эндрю Кемпсон. – Вернусь через час, но если понадоблюсь – кричите.

– Вряд ли возникнет такая необходимость, – заверил его Грейс.

Кемпсон пожал плечами – мол, как знать – и закрыл дверь куда аккуратнее, чем это принято у надзирателей.

4

1 сентября, воскресенье

Рой Грейс пожал руку бывшему детективу-сержанту, стараясь не показывать, насколько удивлен его внешностью. Последний раз Грейс видел его в суде, и с тех пор Батчелор состарился лет на десять. И теперь от него не воняло сигаретами.

– Ну как ты, Гай? – спросил Грейс, испытывая множество противоречивых эмоций.

В прошлом Батчелор был примерным семьянином и пользовался большим уважением среди коллег, но теперь чувство вины и воспоминания о содеянном будут мучить его во снах и наяву всю оставшуюся жизнь. Грейс не сомневался, что это навсегда. Какое будущее ждет Гая за воротами тюрьмы? Об этом можно лишь догадываться.