Именно поэтому Бюро кораблестроения принялось модернизировать имеющиеся у США дизельные подводные лодки и проектировать новые с учетом программы «Гуппи» (GUPPY – Greater Underwater Propulsive Power – Увеличенные возможности подводного хода). Подводные лодки США до 1958 года, кстати, именовались названиями рыб или морских животных.

В рамках этой программы на субмарины устанавливали заметно более мощные аккумуляторные батареи. Это ухудшало обитаемость лодок и требовало перестройки внутренней системы вентиляции. Для достижения лучших гидродинамических характеристик демонтировались все имеющиеся выступы на корпусах и переделывались сами очертания корпусов. Менялись электромоторы и дизеля. Убирали артиллерийскую установку с палубы (создает излишнее сопротивление в подводном положении) и запас снарядов для нее. В проектах также было добавление шноркеля и изменение технического наполнения лодок (радиоэлектронная аппаратура). Первая субмарина, на которой протестировали эту программу, SS 486 «Помодон», достигла скорости в 18,2 узла под водой против показателя в 8,7 узла до модернизации.

Понятно, что у офицеров-подводников, понявших потенциал атомных подводных лодок, такие меры не вызывали особого восторга, ибо все равно были ясно видны модернизационные ограничения. Но поскольку подрядчики еще даже не приступали к закладке на верфях лодок нового поколения, приходилось мириться с имеющимися ограничениями Бюро.

В целях минимизации издержек (капитализм) Бюро кораблестроения в неявном виде способствовало появлению связок «подрядчик—верфь». В частности, поэтому строящиеся и модернизируемые субмарины в Портсмуте, штат Нью-Гемпшир, комплектовались оборудованием «Вестингауза», а те, что строились в Гротоне, Коннектикут, – оборудованием «Дженерал Электрик». К началу 1950 года компания «Электрик Боут» (Electric Boat) при участии Риковера начала сотрудничество в части, касающейся проектирования подводных лодок, с «Дженерал Электрик». Началось взаимное обучение инженеров и проектировщиков. Для «Электрик Боут» это было спасением, поскольку до конца войны она поставила флоту шестьдесят четыре подводных лодки – больше, чем любая другая верфь, а с 1946 года сидела на голодном пайке – мелких заказах, в частности, строила автомобильные мосты на автострадах.

В Портсмуте же избалованные вниманием и подрядами государства госслужащие верфи без энтузиазма отнеслись к предложениям Риковера и вежливо указали на то, что строительство нового класса дизельных подводных лодок «Тэнг» (венец опыта подводного флота США, скрещенный с немецким опытом лодок серии XXI) отнимает у них почти все время. Верфь в 1948 и 1949 годах еще работала над переделкой дизельных лодок по программе «Гуппи», проектировала лодку арктического класса (для плавания среди льдов), а также над проектами переделки дизельных лодок в лодки радиолокационного дозора (проекты «Мигрень 1» и «Мигрень 2» (Migraine)). Нагрузка была слишком велика.

Новые лодки класса «Тэнг» были короче уже существовавших проектов, обладали более обтекаемыми обводами и более емкими батареями, чем существовавшие на тот момент военные субмарины, выделялись закругленным носом и небольшой тонкой рубкой без выступающих частей, со скрытыми выдвижными устройствами. Последние лодки этого класса, кстати, были сняты с вооружения Турцией, которая получила их по программе США 1980 года «Отдай ненужное партнеру НАТО», аж в 2004 году.

Поэтому возможности параллельного строительства нескольких проектов у богатой американской экономики уперлись в служащих государственной верфи, скованных правилами, контрактами и обязательствами. Риковеру пришлось делать ставку на одну верфь – «Электрик Боут».

В феврале 1950 года Риковер выступает на слушаниях всемогущей Комиссии США по атомной энергетике, рассказывая об ограничениях имеющихся субмарин, преимуществах атомной силовой установки и предсказывая появление атомных субмарин у СССР. Конгрессмены, уже взволнованные развитием ядерного оружия Советского Союза, были еще более «приятно обрадованы» словами Риковера.

В апреле 1950 года министр ВМС заложил в 1952 бюджетный год постройку двух подводных лодок нового класса. Одну – атомную, вторую – замкнутого цикла (двигатель внутреннего сгорания, работающий без доступа к атмосфере, то есть под водой в погруженном состоянии). 8 августа 1950 года президент Трумэн одобрил эту программу, и Риковер получил еще больше инструментов давления для ускорения постройки. Конкуренция с ВВС, которые собирались принимать на вооружение уже водородную бомбу, давала Риковеру шанс убедить офицеров, которые могли увидеть в атомных подводных лодках дверь в ядерную эпоху для флота.

Риковер, который последовательно на всех этапах отстаивал постройку наземного прототипа в полном соответствии техническим условиям по будущей лодке, как то: ширина и высота корпуса, увязка с остальными системами. Довел эту точку зрения до проектировщика, подрядчика и убедил остальных своих коллег, что такой подход позволит сэкономить время и ресурсы.

К июлю 1950 года принято и подписано решение, что реактор будет завершен к 1952 году и установлен на лодку в 1953 году. Это в некотором роде противоречило решениям Комитета о постройке к 1955 году, но Риковер снова ввязался в азартную игру, расчетливо полагая, что ничто не помешает построить небольшой мощный реактор, с которым смогут управиться офицеры флота. В случае неудачного развития ситуации с прототипом реактора ответственность за это сложное решение была бы возложена только на одного человека – Хаймана Риковера.

Примерное расписание строительства атомных лодок

В июне 1952 года, пока команда «Электрик Боут» устанавливала паропроизводящие установки, трубопроводы охлаждения и системы опрессовки в Арко, на наземном прототипе, в Гротоне персонал верфи подготавливал элементы корпуса и детали киля для закладки атомной подводной лодки «Наутилус» (Nautilus), согласно списку от 25 октября 1951 года, присвоив ей класс SSN (ship submarine nuclear, подводный атомный корабль) и номер 571.

Лучшее имя для подводной лодки трудно и представить. В 1801 году Роберт Фултон назвал «Наутилусом» свое первое подводное суденышко, Хьюберт Уилкинс (Sir Hubert Wilkins) дал такое имя своему подводному кораблю, предназначенному для исследований Арктики, а военно-морской флот США дважды присваивал это имя подводным лодкам – в 1913 и в 1930 годах.

Детище Жюля Верна, подводная лодка «Наутилус», могла передвигаться под водой со скоростью 43 узла на расстояние до сорока трех тысяч миль, и в кают-компании у него был орган. Понятно, что новому, хоть и атомному, SSN 571 Nautilus было очень далеко до таких показателей.

Ничто не могло привлечь внимание больше, чем появление президента на церемонии закладки новой лодки. Риковер через Конгресс смог пригласить президента Трумэна, и тот с радостью принял приглашение.

14 июня Трумэн в окружении представителей промышленности, адмиралов флота (чуть поодаль стоял Риковер в гражданском, с сыном Робертом) произнес речь, в которой напомнил о той важной роли, которую сыграла атомная энергетика в годы его присутствия на президентском посту: первые испытания в Аламогордо, бомбы, сброшенные на Японию. «Наутилус», конечно, военный проект, но президент рассматривает его как первый шаг к использованию атома в мирных целях. Ведь для лодки создавались новые металлы, строились новые цеха, и когда-нибудь все это будет использовано для получения атомной энергии.

С двумя прототипами реактора и строящейся субмариной, к лету 1952 года судьба проекта начинала зависеть исключительно от «Электрик Боут». Риковер встречается с менеджерами и озвучивает им свои претензии: недостаток ответственных управляющих, неясная субординация, неясная последовательность процедур, нелогичность планирования, неполные чертежи и спецификации. Понятно, что сама верфь была заложником цикла «то пусто, то густо», от которого страдали все американские судостроители, но ситуацию приходилось исправлять. Последовала цепь реорганизаций, и 1 ноября 1952 года «Электрик Боут» стала частью корпорации «Дженерал Дайнэмик».

К началу 1953 года были предприняты решительные действия для того, чтобы уложиться в планируемый график: наняты люди, пересмотрены сроки испытаний и работ. «Код 390» получил новое обозначение – «Код 490», Аргоннская лаборатория вышла из проекта, и к марту 1953 года реактор, пройдя через тысячи часов проверок, замеров и предварительных испытаний, был готов к запуску.

30 марта 1953 года в 11:17 в реакторе была запущена цепная саморазвивающаяся реакция – на минимальной мощности, – чтобы получать необходимые научные данные и проверить защитные устройства. Следующие два месяца прошли в сборе информации для ученых-физиков, и количество защитных устройств вокруг реактора сократилось вчетверо. К 31 мая реактор выдавал уже несколько тысяч киловатт мощности. Тестовое увеличение мощности, сопровождаемое постоянными замерами и сбором всей научно-инженерной информации, шло увеличением мощности по пять процентов. Реактор Mark I вел себя согласно предсказаниям ученых. Кривые теплопереноса (графики, которые описывают распределение температуры и тепловой поток в реакторе в зависимости от времени) соответствовали теоретическим значениям, не было признаков перегрева, а уровень радиоактивного излучения был ниже расчетного.

Реактор еще не вышел на стопроцентную мощность, и были запланированы сорокавосьмичасовые испытания. Физики сказали, что им хватит суток, и запланировали суточные испытания на 25 июня.

Риковер своей властью отменил их, назначив сточасовые испытания полной мощностью реактора. Это не только дало бы необходимую информацию об эксплуатации ядерного реактора, но и позволило бы испытать тестовую сборку всех его частей. На это мало кто был согласен: слишком велики были ответственность и риски, – но всем пришлось уступить решению Риковера.

Когда испытания начались, каждые четыре часа на карте Северной Атлантики отмечали продвижение «подводной лодки», которая ее пересекала.

Риковер должен был вернуться в Вашингтон на половине теста. К шестидесятому часу появились проблемы: угольная пыль от щеток турбогенераторов явилась причиной неправильных показаний некоторых приборов, насос охлаждающего контура начал издавать странные звуки, а из-за разрыва трубки главного конденсатора пара – давление пара в системе упало^[13]. Риковер принял на себя всю ответственность и отказался приказать заглушить реактор. В комнате управления офицеры отмечали «прогресс движения лодки» – как только по карте стало ясно, что она достигла Ирландии, они начали снижать мощность реактора согласно установленным процедурам.

Эксперимент был живым свидетельством того, что атомные подводные лодки «изменят всю суть военно-морских действий». Сто часов теста показали, что проблемы возникли в парогенераторной установке, в механическом оборудовании, но не в управляющих механизмах реактора и самом реакторе. Однако экстраординарное событие показало флоту, да и всей Америке практическую значимость атомного реактора, вырабатывавшего энергию на устойчивой и надежной инженерной основе. Это был триумф Бюро кораблестроения, «Вестингауза», «Электрик Боут», подрядчиков и субподрядчиков этой программы, но более всего это был триумф Риковера и его организации.

К сожалению, Риковеру, пребывавшему, кажется, на вершине своего триумфа и авторитета в ядерной программе флота, не везло с флотской карьерой. Пребывая в звании капитана с 1942 года, получив отказ в присвоении звания контр-адмирала в возрасте 53 лет, 30 июня 1953 года он должен был быть уволен в запас.