Эта фраза в итоге стала стандартной для всех договоров Комиссии. Подписанный контракт ограничивал общие и административные расходы в пределах 5,1 %, как и обычные договоры подрядчика «Вестингауза» с Военно-морским флотом, и предусматривал прибыль в 5 % с первых пяти миллионов трат заказчика, плюс 4 % со вторых пяти миллионов трат заказчика, плюс 3 % со следующих десяти миллионов долларов. Таким образом, с суммы 2 431 430 долларов на 1950 бюджетный год прибыль подрядчика в лице «Вестингауза» составляла 121 570 долларов. 15 июля 1949 года контракт между сторонами, тщательно согласованный по всем возможным позициям разночтений, был подписан.

К этому моменту Риковер уже понял, что наилучшим подходом будет подавать себя не как безликого представителя государственной бюрократии, а как «покупателя», и пусть этот покупатель выбирал не вырезку в магазине, он был вправе требовать за свои деньги полной отдачи. Такой подход принесет ему и славу, и известность, но в то же время и проблемы в конце карьеры.

В марте 1949 года от Аргоннской лаборатории, благодаря проведенной Риковером предварительной подготовке, было получено письмо за подписью Зинна, в котором говорилось, что на данный момент реактор с водой под давлением кажется самым перспективным. С этой бумагой Риковер приступил к выполнению ключевой задачи своего плана – нужно было заставить «Вестингауз» и Аргоннскую лабораторию начать что-то делать, а не изучать теоретические возможности (которые на самом деле манили и ученых, и инженеров-теоретиков).

В течение 1949 года обе стороны пытались выработать позиции взаимодействия через комитеты и заседания, к нетерпению Риковера, который не видел в этом никакой практической пользы.

23 сентября 1949 года в любимую игру топ-менеджеров решительно вмешалась мировая политика в лице СССР. Президент Трумэн объявил об успешном испытании в Советском Союзе атомной бомбы. Американские ученые и инженеры не могли больше наслаждаться монополией и просто ждать технического задания от флота. Они теперь напрямую конкурировали с советской научно-промышленной мощью.

4 октября 1949 года Лоуренс Хафстад собрал совещание с целью ускорения проекта флотского реактора. Изучив вопрос и поняв, что разработка флотского реактора у ученых Аргоннской лаборатории не в приоритете, он настоял на том, чтобы сделать его создание первым пунктом, на случай если война разразится в течение ближайших пяти или десяти лет.

В период 1949–1950 гг. ведется ожесточенная политическая борьба внутри Комитета, с привлечением участников из Сената США, ученых и лоббированием промышленностью своих интересов (корпорация «Дженерал Электрик» еще раз попыталась протолкнуть свое детище). В этот период Риковер знакомится с правилами использования сенаторов США в корыстных целях (понятно, что выгода получается обоюдная). Позднее, уже на пике карьеры, он использовал атомный подводный флот США в войне с бюрократами как мощное орудие продвижения: всякий раз, когда очередного конгрессмена катали на атомной лодке, ВМС США получали дополнительное финансирование.

Когда Риковера спросили, почему атомные подводные лодки начали получать названия в честь городов, а не всяких обитателей морей, он ответил: «Рыбы не голосуют!»^[10]

Кстати, «Дженерал Электрик» также получила финансирование создания своего типа реактора – жидкометаллического. Ожидалось, что он будет разработан и построен в течение десяти лет.

К 1950 году усилиями Риковера создается структура, в которой подразделения подрядчика находятся ближе и в большей зависимости от «Кода 390», нежели от головного офиса. Любой из участников процесса мог быть опрошен Риковером или офицерами его группы на предмет технических данных. Затем эти данные все равно будут перепроверены. Персональная ответственность каждого исполнителя подразумевается. Никакой аспект деятельности подрядчика и ученых не может избежать проверок или критики.

Создание атомной подводной лодки требовало напряжения всех ресурсов, привлечения всех возможных талантов и полной отдачи всех участников. Система управления, которую создал Риковер, отвечала всем этим требованиям.

Ядерный менеджмент по-флотски

Я никогда не думал, что я умный.

Я просто считал, что люди, с которыми работаю, – тупые.

Из интервью Хаймана Риковера, 1984

Новая система управления предоставила Риковеру решать множество проблем, самой насущной из которых был поиск кадров. Нужно было набрать персонал для «Кода 390».

К решению Хайман подошел сразу с двух концов. Во-первых (благо это дозволялось начальством и обстановкой), он начал отбор одаренных специалистов и фанатов атомной энергетики из университетов, лабораторий и частных компаний. Во-вторых, в марте 1950 года вместе с директором по исследованиям лаборатории Оак-Ридж Элвином М. Вайнбергом, который предложил идею реактора с водой под давлением, он основал Школу реакторных технологий Оак-Ридж, в которой начались работы над водо-водяным^[11] реактором для подводных лодок (S1W – Submarine 1 generation Westinghouse, подлодочный 1-го поколения «Вестингауза»). Люди, отобранные Риковером и обученные Вайнбергом, занялись проектированием прототипа атомной подводной лодки.

Тогда же проявился важнейший принцип Риковера в работе с кадрами: подбирать лояльных, поощрять инициативных и всех нагружать такой ответственностью, которую только они в силах вынести: «Назначают верных, а требуют как с умных». Риковеру нужны были люди талантливые, равно как верные и умные. Он отбирал людей с психологией подводников: не паникующих в любых ситуациях, обращающих внимание на любую деталь и столь же дотошных, как и он сам.

Не стоит думать, что Риковер был идеальным руководителем. На протяжении многих лет подчиненные с ужасом вспоминали общение с ним. Если же они умудрялись досадить ему чем-то, злопамятный Риковер при первой возможности создавал им неудобства любым возможным способом – действием или бездействием. Другое дело, что его работоспособность, умение обрабатывать большие массивы информации и переносить большие нагрузки, а также умение находить интересные (и верные) технические решения (в силу огромного опыта и знаний) служили ему защитой от нападок враждебного окружения, да и посредственностей, с которыми он тоже сталкивался.

Первым, кого Риковер нанял в новую организацию, стал Джек Кайгер, гражданский, защитивший докторскую по химии в Массачусетском технологическом университете в 1940 году. Риковер посчитал его ценным приобретением, поскольку тот всю войну проработал в Оак-Ридж и в 1946 году был начальником отдела в лаборатории, отвечая за подбор и эксплуатацию материалов. А подбор материалов для проектирования и строительства был одной из следующих сложных проблем.

Чем же отличался американский подход к проектированию и строительству атомной подводной лодки от советского?

Богатая американская экономика середины ХХ века могла себе позволить роскошь дорогих экспериментов, содержания нескольких экспериментальных площадок и огромные затраты ресурсов на разные направления проектов. Советская послевоенная экономика такого богатства ученым и исследователям предложить не могла (впрочем, эта ситуация не менялась с годами, СССР отставал по доступным ресурсам на протяжении всего периода существования).

В 1950 году в США одновременно велось проектирование и строительство двух типов реакторов – водяного (Mark I) и с жидким натрием в качестве теплоносителя (Mark A).

Напомню, что научными школами тех лет разрабатывались три типа реактора – с водяным теплоносителем (водо-водяные реакторы СССР и кипящего типа США), с жидкометаллическим теплоносителем (натрий США, свинец-висмут СССР) и газоохлаждаемые реакторы.

Риковер, верный себе, привлекает всех возможных специалистов и выпускает два справочника за своим авторством: «Жидкие металлы», июнь 1950 г. (Liquid-Metals Handbook), и «Разработка защиты реактора» (Reactor Shielding Design Handbook) – второй при участии Германа Мёллера (Hermann J. Muller), лауреата Нобелевской премии (1946 г., «За открытие появления мутаций под влиянием рентгеновского облучения») и, между прочим, руководителя крупной советской лаборатории по вопросам медицинской и радиационной генетики. Он работал в ней с 1932 по 1934 год вместе с Вавиловым в Берлине, потом перебрался в Москву, но уехал из СССР в 1937 году.

Помимо этого, Флотский центр разработки реакторов («Код 390») становится крайне сведущим в физике реактора, металлургии и компьютерной обработке информации и открывает для американских промышленников цирконий и бериллий – материалы, используемые для строительства реактора. И с невероятной скоростью организует их промышленное производство в нужных количествах. Завод по производству циркония построили, например, за двенадцать недель.

Надо отметить, что «Код 390» воспринимал любую проблему как кризис, требующий немедленного решения, что зачастую было совсем неверно. Риковер практиковал свой подход въедливого покупателя, а «Дженерал Электрик», к примеру, исповедовал подход «Дайте нам денег, не беспокойте нас, и мы сделаем всю работу», чего Хайман не мог принять, поскольку знал, что при таком подходе не всегда получается надежная техника. С «Вестингаузом» он, напротив, достиг больших успехов в совместной работе (впрочем, у постоянного присмотра были и свои минусы).

Поскольку обычно государственные надзорные органы недостаточно компетентны в технических вопросах, они отдают технические решения на откуп подрядчику. В случае установления сжатого графика работ и использования новых технологий для постройки реактора и лодки это было невозможно. Именно создание внутригосударственной организации с более чем достаточным уровнем технической грамотности для работы с подрядчиками было головоломной задачей, с которой Риковер не просто справился, но и сделал на нее ставку для будущего строительства атомных подводных лодок. Он создал условия для длительного функционирования организации с самоподдерживающимся высоким уровнем теоретического образования (школы при научных сообществах), практических навыков (офицеры флота) и навыков работы с подрядчиками (ежедневная работа). Именно это на десятилетия вперед предопределило успех и безаварийность практической эксплуатации американских лодочных реакторов. Ведь для допуска на атомную подводную лодку весь личный состав знакомился с особенностями работы лодочных реакторов и имел представление, что делать, если что-то пойдет не так.

Риковер надеялся, что его методы будут хотя бы частично использованы гораздо более консервативным Бюро кораблестроения, перед которым стояла задача спроектировать атомную лодку как полноценный боевой корабль.

Начиная с 1949 года в Бюро велись подготовительные работы для проектирования и строительства атомной подводной лодки.

А почему именно атомной? Почему бы не развивать уже имеющиеся технологии?

Конференция в Бюро, прошедшая 18 мая 1949 года, подтвердила, что перспективы двигателей подводных лодок предыдущего поколения даже со шноркелем^[12] уступают подводным лодкам с атомным движителем. Лодка с атомной силовой установкой будет быстрее двигаться под водой, сможет оперировать на любых возможных скоростях под водой (потому что не будет связана ограничениями по запасам ресурса или мощности), будет защищена от имеющейся противолодочной тактики (которая в настоящий момент рассчитана на подводную скорость лодок до 8-10 узлов) и сможет выполнять поставленные задачи при любой погоде. Такие подводные лодки «изменят всю суть военно-морских действий». К этому моменту первая силовая установка планировалась к монтажу на подводную лодку к 1955 году. А почему к 1955 году, только через пять лет? Министерство обороны США к этому моменту уже перешло на пятилетние планы развития, следуя примеру Советского Союза, и у него на руках было мнение Оппенгеймера, который в 1948 году утверждал, что через пять лет будет построен тестовый реактор, через десять лет он будет функционировать на специально построенном корабле, а суда с атомной силовой установкой будут строиться серийно через пятнадцать лет.