Он посмотрел на меня так, будто пытался прочитать по лицу, где правда, а где ложь в моем рассказе. Но по итогу медленно кивнул, не отвечая. Его дыхание было тихим, и в комнате повисла такая же тихая пауза, которая бывает перед важным решением.

В этот момент в палату вернулся доктор Фернандас с документами и папкой в руках.

– Если вы готовы, мы окончательно можем всё подписать.

Дядя посмотрел на меня, потом взял ручку и без лишних слов подписал то, что было нужно. В его подписи не было сомнений, простое, чёткое решение. Он отложил ручку и выдохнул, как будто эта подпись сняла с него часть тяжести.

Доктор сказал ему то же, что и мне насчет подготовки к операции и ушел, оставив нас одних.

Я ответила неуверенной, но тёплой улыбкой дяде:

– Всё получится. Всё будет нормально.

По-другому и быть не может.

Внутри меня бурлило всё то же… облегчение, страх, вина. Но внешне я хотела показать только одно – спокойствие.

Я провела пальцем по простыне, стараясь не выдать собственную дрожь. Дядя сжал мою руку, и в этом сжатии было больше благодарности, чем осуждения.

– Хочешь сыграть? – вдруг спросил он, пытаясь вернуть привычный тон.

– Ещё спрашиваешь!

Я достала шахматы, и после мы начали игру.

В комнате стояла тишина, нарушаемая только тихим писком монитора и моим размеренным дыханием. И пока фигуры переставлялись по доске, я ощущала, как внутри что-то постепенно успокаивается. Этот маленький ритуал возвращал нам остатки обыденности, и на время позволял забыть о том, что ждёт за дверью палаты.

***

– Что ты сделала?! – спросила Кэролайн, когда мы были у меня дома.

Она попросилась переночевать у меня на несколько дней, потому что в её многоквартирном доме проходила санитарная обработка против насекомых. Именно из-за последнего пункта подруга подыскивала себе новое жилье, но пока всё безуспешно.

– Ты слышала.

– Извини, просто я подумала, что ослышалась, – подруга округлила глаза и взяла из коробки свежий кусок пиццы, которую заказала и угостила меня. Она вообще пообещала, что на время, пока здесь будет жить, то сполна накормит меня, потому что я исхудала. – Потому что… ты же знаешь, что это незаконно? – кивнула. – Вот я и уточнила. Анни, это же не ответы на экзамены и не чужие аккаунты, это…

– Я знаю, Кэр.

Я рассказала ей. Потому что в отличие от дяди, девушка бы не купилась на рассказы про доброту Боба. Как и не купилась бы на то, что страховая вдруг изменила свое решение. Нет. Она прекрасно знала, что у моей семьи с везением дела обстоят хреново.

– Боб предлагал помощь.

– Боб? Мы говорим об одном и том же Бобе, всё верно?

– Да. Я не стала брать у него деньги, – начала я, опуская взгляд на пиццу в её руках. – Он… предложил кое-что взамен, чтобы я "оплатила" его помощь. Ты понимаешь, о чём я.

Кэролайн чуть не поперхнулась куском. Она с шумом отодвинула коробку на стол, уставившись на меня так, будто я только что призналась, что держу в подвале десяток скелетов.

– Охренеть, Анни! – протянула подруга с возмущением. – Вот он, благородный спонсор из кафе. Господи, ну и ублюдок! Ему надо почаще в зеркало смотреться, чтобы убедиться, что даже заикаться о таком не стоит… Фу! Даже аппетит пропал.

Я улыбнулась из-за её реакции.

– Я и решила, что лучше взломать страховую, чем принять подобную помощь Боба… Всё лучше, чем…

– Спать с ним, – закончила за меня Кэролайн, а я кивнула, когда девушка тут же поддалась вперед и скрестила руки на груди. – И всё-таки ты выбрала вариант со взломом. Ну что сказать… горжусь? Пугаюсь? – она усмехнулась, но язвительно добавила. – Впрочем, всегда знала, что у тебя талант попадать в дерьмо с размахом.

– Спасибо за поддержку, – я закатила глаза.

– Ой, да ладно тебе, Анни, – смягчилась Кэролайн и снова потянулась за пиццей. – Я тебя прекрасно понимаю. Сделала, что должна. Только вот… будь осторожна. Эти игры с чужими деньгами редко заканчиваются вечеринкой с фейерверками. Скорее они заканчиваются мигающей лампочкой на чужой машине.

Я кривовато улыбнулась, и всё же внутри стало легче.

Кэролайн махнула рукой в сторону телевизора.

– Всё, хватит мрачных разговоров. Если я собираюсь тут пожить, то мы хотя бы устроим марафон фильмов. Я принесла три флэш-карты, целую пачку попкорна и кучу идей, как оторваться от твоих мрачных мыслей.

– Ты неисправима, Кэр, – сказала я, но уже с теплотой.

– А ты попробуй мне помешать, – ухмыльнулась она, вставав и направившись к телевизору. – Сегодня мы будем смотреть всё подряд, от тупых комедий до старых хорроров.

– Ладно.

Вздохнула, но внутри что-то отпустило. Может, хотя бы на вечер получится забыть о страховой, о дядиной операции и о Бобе с его мерзкими предложениями.

Глава 6

День операции.

Я специально взяла выходной сегодня, чтобы присутствовать в больнице, хотя доктор Фернандас сказал, что это необязательно. Но я бы не смогла спокойно не то, что работать, даже просто ходить, зная, что мой дядя будет лежать на операционном столе, а врачи будут бороться за его жизнь.

С самого утра внутри было ощущение, будто желудок сжали в кулак и не отпускают. Хотя я старалась себя всячески отвлечь. Выпила кофе, заправила кровать, да я даже успела убраться дома, потому что уборка, как выяснилось, может успокаивать.

Не помню, как я добралась до больницы, все мои мысли были заняты только одним.

Коридоры больницы были слишком белыми и слишком холодными, словно специально, чтобы глушить любые эмоции.

Я сидела на стуле у стены и ловила каждое движение часов на стене. Время не тянулось, скорее оно просто застывало.

Когда дверь палаты открылась, медсестра выкатила дядю на инвалидной коляске. У него под глазами были тёмные круги, кожа стала сероватой, и он заметно осунулся за эти дни. Но, несмотря на всё это, он попытался улыбнуться.

Ему сложно было даже уже ходить, так как всё, что ел дядя в последнее время, выходило из него обратно. Третья стадия постепенно переходила в четвертую. Я знала симптомы и боялась этого, что он будет слишком слаб, чтобы выдержать наркоз. Но выбора не оставалось.

Сразу поднялась и подошла к нему.

– Ну что, готов? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал бодро, хотя он слегка дрожал.

– Да, – дядя заметил что-то во мне, наверное, то, что ему не понравилось. – Ты выглядишь так, будто сама идёшь на операцию.

Я усмехнулась, но в глазах предательски защипало.

– Может, и так. Зато у тебя будет самая преданная болельщица за дверью операционной.

– Аника… – он произнёс моё имя так, будто хотел сказать что-то ещё, важное, однако потом покачал головой и вместо этого выдавил: – Всё будет хорошо.

Всё будет хорошо. Я сама мысленно повторяла эту фразу уже бесчисленное количество раз.

Я сжала его прохладную ладонь.

Уже втроем мы добрались до места, где вот-вот должна была начаться операция. Конечно, за двери, в саму операционную, меня не пустили, но разрешили проводить и ожидать уже в пустом коридоре.

– Помни, что ты мне должен ещё партию в шахматах, дядя, – сказала я и присела на корточки прямо перед ним, когда медсестра стала терпеливо ждать рядом.

– Тогда я обязан вернуться.

– Это даже не обговаривается.

Я обняла его так сильно, что он издал звук, напоминающий сдавленный стон.

Боже, возможно, мы больше с ним никогда не заговорим… Возможно, я больше никогда не увижу своего дядю. Возможно, он не переживет операцию…

Все вышеперечисленные мысли врезались в мою голову так, что она моментально заболела. Захотелось взять дядю и увезти отсюда. Но куда? Куда бы я его увезла? И надолго? Да, ещё было не поздно всё отменить, страх именно к этому и подталкивал, но мы с ним выбрали путь риска.

– Я люблю тебя, дядя, – сказала тихо, почти прошептала эти слова, которые и так редко говорила ему.

– И я тебя, моя хорошая.

Я не смогла бы описать всё то, что происходило со мной в тот самый момент. Никогда прежде не испытывала подобное. Полное знание того, что возможно это наше с ним последнее мгновение вместе.

Сердце колотилось в груди настолько яростно, что казалось, оно сейчас вырвется наружу. В висках же стоял звон, а в груди странный, вязкий холод, который не согревали ни слова утешения, ни мысль о возможной победе врачей.