После того, как я забралась по канату под потолок, сделала кувырок вперёд и назад, перепрыгнула через козла, он так, чтобы слышал весь класс, крикнул:

– Быстрова «пять»! Молодец! Вот, берите пример, лодыри.

«Лодыри» вяло загудели.

Все и так видели, что эти упражнения мне по плечу, девчонки показывали пальцем, пацаны аплодировали, и вовсе необязательно было таким образом это афишировать. Ещё и после урока Михаил Юрьевич подозвал меня к себе в кабинет.

– Чем занимаешься, Быстрова? Вижу, что потенциал у тебя есть, и скорость хорошая, и в целом физическая подготовка. М?

– Танцами, – ответила я тихо.

– Тьфу! И ты туда же! – выругался физрук. – И что такого вам дают эти танцульки? Спортом надо заниматься. Не в большой, так в любительский спорт, там тоже и соревнования, и награды, и сборы бывают. Или что там вы ищете от танцулек? Ну вот скажи, зачем тебе это надо? Ты собираешься свою жизнь связать с прыганьем по сцене?

– Да, собираюсь. Это называется хореография.

– Сказал бы я тебе, как это называется, Быстрова. И что? Далеко планируешь зайти?

– Достаточно.

Не хотелось посвящать учителя во все свои танцевальные мечты, а он сверлил меня взглядом и сжимал в кулаке ручку, которой только что поставил мне «5» в ведомости.

Я уж испугалась, что он со злости зачеркнёт оценку, но он только вздохнул.

– Ладно иди, Быстрова. Пляши дальше.

– До свидания, – бросила я и выбежала, пока не нарвалась на какие-нибудь оскорбления.

«Пляши»

Сам иди пляши… Вертелось на языке.

Возмущенная таким отношением к делу всей моей жизни, я брела по коридору, когда вдруг мой взгляд зацепился за табличку «Актовый зал». Точно!

Инесса Игоревна приглашала меня участвовать в каком-то шоу. А что если я взамен на это попрошу у неё время для репетиций?

С этой мыслью я и открыла дверь. Вошла, стремительно направившись к сцене

И застыла.

По сцене в ритме вальса порхал Золотарёв, обнимая Славнову за талию, и глядя на неё совсем не так, как смотрят на девчонку, с которой сидели в одних трусах в песочнице.

Славнова в его крепких руках летала, словно фея, и её атласная юбка бликовала, ловя через окно солнечные лучи. Лерины подружки и приятель Марка тоже были здесь и пританцовывали, стоя перед сценой. Инесса Игоревна заворожённо следила взглядом за кружащейся парой.

Я тоже следила. Поймала себя на том, что стою, чуть ли не открыв рот. Вот значит, куда они вчера собирались. Они танцуют. Неужели бальные танцы? Теперь мне стала понятна горделивая осанка Золотарёва. В танце он был хорош. И Славнова тоже, как ни больно мне было это признавать. Хотелось бы фыркнуть и сказать, что это фигня, но это было не так. Параллельно мой мозг ловил каждое движение пары, каждую связку из нескольких движений. Я непременно хотела их попробовать, когда, наконец, договорюсь с какой-нибудь студией. А может даже прямо сегодня дома. В гостиной достаточно места для вальса, потому что мебели на служебной квартире минимум.

Засмотревшись, я не обратила внимания, что закончилась музыка, и моё присутствие заметили.

– Аня! Как хорошо, что ты пришла, проходи, проходи, – затараторила Инесса Игоревна. – Вот, ребята, вы же с Аней уже знакомы, можно взять её в общий номер, чем больше людей, тем лучше, а может у неё ещё какие-то идеи есть. – Давай, что стоишь? – это было уже снова мне.

– Быстрову? В номер? Инесса Игоревна, ну вы насмешили. Хештег «быстроваиееграция»! – Закричала на весь зал Лера, и хоть Марк и дёрнул её за руку, как мне показалось, ей было наплевать, а он не сильно-то бросился защищать меня. – Ну-ка, покажи, что ты умеешь. Надеюсь, со сцены не упадёшь.

Девчонки засмеялись.

– Ань, не обращай внимания! – крикнул Марк, спрыгивая со сцены и направляясь в мою сторону, но я уже пятилась спиной к двери, а потом резко развернулась и еле-еле сдерживаясь, чтобы не побежать, быстрым шагом покинула зал и только в коридоре перешла на бег. – Аня, постой! Быстрова! – донеслось мне вслед, но я уже сбегала вниз по лестнице.

Ну уж нет.

Меня вам этим не сломать.

10. Нежданчик

Студия. Срочно. Любой ценой. Даже… Даже, если мне придётся надеть для этого стрёмный красный сарафан. Я покажу этим выскочкам, кто здесь лучший. Приду в коллектив к Ядвиге Львовне, и мы ещё уделаем этих несчастных бальников. Подумайте! Какие секреты. Золотарёв тоже хорош, не мог признаться. Нашёл из чего тайну делать. Что плохого в том, что ты танцуешь?

И тут же я вспомнила слова мамы, а потом и Михаила Юрьевича. Возможно, Золотарёв был не так уж и не прав.

Все эти мысли по дороге домой совершенно меня разбили, и я даже есть не смогла. Сварила кофе и пошла в свою комнату в очередной раз копаться в чемодане.

Гимнастический костюм, как у девчонок в классе Ядвиги Львовны я не носила, обычно репетируя в топах или футболках, но лёгкая полупрозрачная юбка с запахом у меня была, а ещё нашлись чёрные джазовки со времён занятий в «Моти» и чёрные легинсы. Свалив всё это в рюкзак, я отправилась в дом культуры, чтобы прийти пораньше и подготовиться.

Ядвига Львовна встретила меня лёгкой улыбкой.

– Ну, здравствуй, Аня Быстрова. Рада, что ты передумала. Переодевайся, вот там у нас женская раздевалка, – она показала жестом на дверь, соседствующую с её кабинетом, по совместительству костюмерной, потому что под потолком висели на деревянных палках многочисленные вешалки с костюмами всех цветов радуги, разнообразных фактур и фасонов.

Я скрылась в раздевалке и облачилась в чёрный топ, сверху надев такую же футболку с белым принтом, юбку, леггинсы, носки, гетры и джазовки, завязала волосы в хвост на затылке, а потом закрутила их в жгут и обмотала вокруг резинки, пропихнув под неё кончик.

Класс хореографии пустовал, в нём стоял запах мокрого пола, потому что на него набрызгали водой, окна были распахнуты настежь. Подойдя к станку, прибитому вдоль окон, я, глядя на тёмную, чуть освещённую единственным фонарём улицу, ведущую к дому культуры, машинально начала перебирать ногами, вспоминая до боли знакомые связки, которые могла бы повторить, даже если бы меня разбудили среди ночи и поставили к станку.

– Привет! – кто-то вошёл и поздоровался, и только тогда я вспомнила, где нахожусь и развернулась к двери.

– Привет! – ответила я входящим друг за другом девчонкам. Все они были примерно моего возраста. Одеты в гимнастические костюмы и юбки, волосы убраны в пучки.

Девочки сразу принялись меня рассматривать, кто откровенно, а кто украдкой.

– Ты новенькая? – спросила, видимо, самая смелая, хоть и самая маленькая ростом девчонка.

– Ну да, я недавно сюда переехала.

– О, так ты дочка Быстрова? У меня мама на заводе работает, сказала, что у них новый директор, что они приехал с женой и дочкой, и что она…

– Помолчи ты уже, Балаболкина, – фыркнула другая. – Не надо сразу всё вот так на человека вываливать.

– А она не может молчать, на то она и Балаболкина, – сказала третья, и все засмеялись.

Балаболкина показала ей язык.

– Сама такая.

– Какая?

– Такая.

Балаболкина не нашлась, чем парировать и лишь дёрнула плечами, а я улыбнулась ей. Атмосфера разрядилась, и я была ей благодарна за то, что мы все не стояли в томительном молчании, ожидая начала репетиции.

– Знакомьтесь, девочки. – В класс вошла Ядвига Львовна, а вместе с ней аккомпаниаторша с баяном на груди. – Аня Быстрова будет репетировать с нами. Аня, это Изабелла Александровна, наш аккомпаниатор. Приготовились. – Ядвига Львовна обвела зал внимательным взглядом. Девчонки встали полукругом, поставив ноги в третью позицию, я сделала то же самое. – А почему нас так мало? Где… – Дверь отворилась, и Ядвига Львовна хмыкнула. – Начальство не опаздывает, начальство задерживается? Бегом по местам.

– Всем привет! – раздался знакомый голос, и в класс лёгкой походкой вошла, я бы даже сказала, впорхнула, Славнова, а за ней – её подружки: Алинка Хвостова и, как я за сегодня успела запомнить, Карина Снежина. Войдя, они замерли, не дойдя и до середины.

– Быстрова? Ты что здесь забыла? – первой опомнилась Лера.

– Вот это новости… – протянула Хвостова, становясь в полукруг.

Снежина ничего не сказала, только смотрела на меня чёрными глазами.

– Поклон! – раздался строгий окрик Ядвиги Львовны, Изабелла Александровна растянула меха, и из баяна полилась тягучая музыка.

Я сделала поклон вместе со всеми, потом была разминка по кругу, мы прошли, а после пробежали и пропрыгали много кругов, прежде чем встали к станкам. Ядвига Львовна жестом указала мне, куда встать, и так вышло, что я оказалась спиной к Славновой. Почувствовав её злорадствующий взгляд на своей спине, я глубоко вздохнула и напомнила себе о своей цели. Полегчало.

– Сегодня у нас народный станок. Аня, подберёшь себе туфли после занятий. В них будет удобнее, чем в мягкой обуви. Пока подстраивайся так. – Девочки, плие. Поехали, препарасьон³.

Баян снова запел, девчонки приготовились, открыв руки во вторую позицию. Я сделала то же самое. Нет, я никогда не занималась народными танцами. С четырёх лет ходила в балетную студию, потом ушла в хип-хоп, ещё какое-то время в седьмом классе занималась латиной, и вот уже третий год танцевала только современные танцы. И, естественно, была неимоверно далека от русского народного. Однако неплохо копировала. Плие, батман тон дю были простейшими, разве что батманы разбавлялись ударами каблуков. Зато флик-фляк в цыганском стиле заставил меня попотеть. Темп был сумасшедшим, и я не могла уловить движения полностью со всеми нюансами. В какой-то момент я поймала себя на том, что передвигаю взгляд с одних ног на другие, отыскивая идеальное исполнение, но всё, что мне попадалось, выглядело будто-то бы не очень точным. Я что-то ковыряла ногами, пытаясь вспомнить технику, разученную в детстве, но для хорошего исполнения мне требовался хороший пример. И когда я нашла, наконец, в классе такие ноги, которые чётко делали комбинацию, то, подняв глаза, я поняла, что это были ноги Славновой…

Здесь в мысли ворвалось воспоминание о вальсе с Марком, и в горле пересохло. Она и здесь была лучшей. И самой популярной.

Задумавшись, я тупо остановилась и пялилась на Лерины ноги. Она, разумеется, видела, как жадно я ловлю каждое её движение, и, поставив жирную точку в комбинации, она поймала мой взгляд и посмотрела так презрительно, будто вляпалась подошвой в грязь.

– Гранд батман. «Пожалуйста, «Барыню».

Отлично.

Я с четырёх лет в балете. Мои ноги тянули к ушам всю начальную школу. Как говорит мой папа, опыт не пропьёшь.

Я сделала взмах ногой, а он у меня был не хуже, чем у художественной гимнастки, и теперь могла презрительно смотреть на каждую девчонку в этом зале. Такого гранд батмана не было ни у кого… даже у Славновой.

После станка мы бегали из угла в угол, отрабатывая вращения, потом ещё стояли по линиям и повторяли разные комбинации. Вернее, все повторяли. А я пыталась выучить, глядя на них. Ядвига Львовна наблюдала за мной и одобрительно кивала, а иногда делала замечания, вроде как «Аня, открытая ладонь», «В пол, Аня, больше в пол, у нас тут не балет». Я нарочно встала в последнюю линию, чтобы не дать Славновой повода надо мной хихикать, но она и здесь умудрялась, следить за моими движениями в зеркале, а когда Ядвига Львовна обращалась ко мне, голова Славновой тут же поворачивалась в мою сторону с усмешкой на лице. Но я обязана была это пережить.

К концу урока у меня ныли уши от баяна, и я мечтала поскорее достать свою колонку и включить музыку, на которой мой слух будет отдыхать, но сначала мне предстояло выбрать туфли. Ядвига Львовна поставила передо мной коробку, и я неторопливо копалась в пыльной стоптанной обуви, ожидая, когда, наконец, все уйдут, чтобы уединиться в классе.

– Со скольки лет ты танцуешь? – спросила хореограф.