Из девочек, помимо Маши, ему нравилась тихая блондинка Катя Одинец, которую все называли "Катенька". Она была скромная и молчаливая, Максим слышал ее голос только на уроках, если ее вызывали учителя. Она окончила музыкальную школу по классу фортепиано и скрипки, а сейчас осваивала еще и саксофон. Максим познакомился с ней на репетициях, Елену Сергеевну посетила идея сопровождать спектакль живой музыкой, и она на пальцах пыталась объяснить Катеньке, какой эта музыка должна быть.

Полной противоположностью Катеньки были искрометные подруги Маши – Юля Жилко с характером, скорее, озорного мальчишки, чем юной девы, и еврейская красавица Белла Гершкович по прозвищу Белка с длинными роскошными волосами такого волшебного медного цвета, что ни у кого бы не повернулся язык назвать их просто рыжими.

Вообще, практически каждый из его одноклассников был в чем-то талантлив, даже две подружки-хохотушки Королёва и Киселёва, не блиставшие особыми способностями в вопросах учебы, танцевали в балете, и, кажется, были там солистками. Их Елена Сергеевна тоже привлекла к постановке спектакля. Они всегда ходили вместе и являлись рассадником лицейских новостей и сплетен. Долгое время Максим путался, кто из них кто, поскольку все говорили о них исключительно во множественном числе, называя двойной фамилией "Королёва-Киселёва" и не уточняя при этом, о которой идет речь. Глядя на них, Максим почти вывел эмпирический закон о необходимости такой парочки в коллективе в качестве связующего звена между его отдельными частями. В его предыдущем классе тоже был такой тандем – Галкина-Волгина, у них даже фамилии всегда почему-то в рифму.

Андрей Шевцов, друг Маши, увлекался физикой и математикой, занимался в научном обществе при университете, и Максиму, посещавшему дополнительно химию и биологию, почти не приходилось с ним сталкиваться. Это была большая удача, поскольку Максим пока не знал, как себя вести с ним, и уж точно не собирался заводить дружеские отношения.

С Машей Максим общался только на репетициях, да и там она была не Машей, а Джульеттой. В остальное время рядом постоянно находился Андрей, да и повода подойти и заговорить как-то не находилось.

Однажды Елена Сергеевна отпустила с репетиции Машу и Максима раньше, поскольку задумала в этот день репетировать начало пьесы, в котором они не участвовали.

– Давай останемся, посмотрим? – предложила Маша, и они уселись рядом в пустом зрительном зале. Тогда Максим решился.

– Скажи, почему ты позволяешь Альгебре так с тобой разговаривать? – осторожно спросил он.

Маша удивленно на него посмотрела.

– Ты думаешь, она спрашивает моего позволения?

– Но ты же можешь ответить!

– А зачем мне это может быть нужно? – заинтересовалась она.

– Потому что человек не должен терпеть оскорбления.

– Ты считаешь, она меня оскорбляет? – с улыбкой спросила Маша.

– Конечно. А ты считаешь, что она делает тебе комплименты?

Маша на мгновение задумалась.

– Скажи, когда ты услышал от нее, что я дура, что ты подумал?

– Она тебя так называла? – с отвращением спросил Максим.

– Неважно. Я не запоминаю, что именно она там несет. Но смысл был такой. Так что ты подумал?

– А что я должен был подумать? Что она хамка, что учителю непозволительно так обращаться к ученикам, что ее личностные качества оставляют желать лучшего, что ты должна была…

– А про меня подумал, что я дура? – перебила его Маша.

– Нет, конечно!

– Ну так и кто же из нас больше пострадал от ее выпадов, если в итоге я не дура, а она хамка? Таким поведением она дискредитирует, прежде всего, себя. Я считаю, это ее проблема в большей степени, чем моя. Настоящий способ мстить врагу – это не походить на него.

– Сама придумала?

– Нет, – улыбнулась Маша.

Максим задумался. С этой точки зрения все выглядело совсем иначе.

– Это какая-то извращенная логика, – наконец сказал он. – Даже если это ее проблема, она не должна ее решать за твой счет. Пусть тренируется на кошках каких-нибудь. Думаю, можно придумать другой способ уронить свое достоинство, не за счет другого человека, если это ей так необходимо. И скажи, у вас в классе всегда принято молчать, когда она так себя ведет?

– Андрей раньше ей выговаривал каждый раз. В этом году молчит почему-то, не знаю, что на него нашло, может, согласен с ней, – пошутила Маша.

– Но ведь не только он, все остальные тоже промолчали.

– Ты тоже промолчал.

– Я… да. И жалею об этом. В следующий раз не промолчу. Я просто тормоз, не всегда сразу могу понять, как стоит действовать в нестандартной ситуации, – улыбнулся он. – И потом, я же не знаю ваших порядков и обычаев, тыкаюсь, как слепой котенок, боюсь что-то сделать неправильно. А спросить часто не у кого.

Маша тоже улыбнулась.

– Хочешь, я буду твоим Вергилием?

– Кем? – не понял Максим.

– Уроки МХК прогуливал? – засмеялась она. – Проводником по нашему аду. Это из Данте.

– Хочу, – честно сказал Максим. – Только у меня очень много вопросов, имей в виду. Одним разговором ты не отделаешься.

– Готовь список, – распорядилась Маша.

Глава 3. С чего начнем?

Маша и Максим стали встречаться по четвергам после репетиций. Чаще всего сидели в малом зале, который был для парусников чем-то вроде постоянного приюта, они проводили там все свободное время, даже уроки туда брали и делали – кто на коленях, кто на подоконнике, кто прямо на полу. Репетиции на сцене нисколько не мешали Максиму и Маше, скорее, наоборот, создавали иллюзию того, что они не совершают ничего противозаконного, поскольку находятся у всех на глазах. Вторым любимым местом стал подоконник в нише около все того же малого зала, который все ласково называли "окошечко". Оно было расположено таким образом, что увидеть тех, кто на окошечке, можно было, только непосредственно проходя мимо.

– С чего начнем? – спросила Маша, когда они вышли в четверг из зала.

– С головы, – предложил Максим.

– Завить? Подстричь? Или сразу гильотинировать? – пошутила Маша.

Максим улыбнулся.

– Как раз это нам и предстоит выяснить. Ты здесь учишься с первого класса?

– Нет, – удивилась Маша. – Здесь учатся только с пятого, ты до сих пор не заметил?

– Разве? Ну я вообще-то не интересовался этим вопросом… Почему именно с пятого?

– Марина считает, что потенциал дошкольника довольно сложно определить, а к пятому классу, после начальной школы, информации больше. Она ведь принимает сюда только особо одаренных. А про шестилетнего ребенка почти невозможно понять, особо он одарен или не особо.

– Вот интересно, за что тогда мне оказана такая честь? У меня нет никаких талантов.

– Значит, есть, ты о них просто не знаешь.

– Я прожил шестнадцать лет и не знаю, а Марина поговорила со мной один раз и узнала? Так не бывает.

– Тебе это важно, что именно она в тебе увидела?

– Хотелось бы знать. Вдруг, я не оправдаю ее ожиданий.

– Но это ведь ее проблема. Ты не обязан оправдывать чужие ожидания.

– Верно, – согласился Максим. – Ну хорошо, а ты чем одарена?

Маша улыбнулась.

– Родителями. Марина – школьная подруга наших мам.

– Наших – это чьих?

– Моей и Андрея. Все началось с фигурного катания. Мы с Андреем раньше занимались в спортивной школе. Мамы очень быстро поняли, что совмещать две школы – почти не реально.

– Почему?

Маша немного нахмурилась.

– Это другая история. Я же про Марину рассказываю, а не свою биографию.

– А биографию расскажешь?

– Если ты так и будешь меня перебивать, то даже про Марину не расскажу.

Максим преувеличенно испуганно зажал себе рот руками. Маша продолжила.

– Марина в то время работала в школе учителем русского и литературы. В обычной, не лицейской школе. Она была в этом же здании и тоже имела номер 14. К тому времени Марина уже открыла лицейские классы в этой обычной школе, правда, только старшие. И они, видимо, были довольно успешные, потому что наши мамы, наслушавшись каких-то хвалебных отзывов от знакомых, пришли к ней с идеей сделать лицеем всю школу. У мам был хороший развивающийся бизнес, и они предложили помогать ей материально, ну и всякими там юридическими консультациями, крышей и так далее.

– А какой у них бизнес?

– У них сеть салонов красоты "Кристи".

– Поэтому ты такая красивая? – полушутя-полусерьезно спросил Максим.

Маша хотела сделать вид, что рассердилась, но не смогла сдержать улыбку.

– А я красивая?

– Очень.

– Вряд ли поэтому. Думаешь, я была бы страшнее, если бы у них была другая профессия? – засмеялась она.

– Ну если твоя мама производит красоту, должна же она сделать собственную дочь самой красивой в мире?

Разговор поворачивал в какую-то опасную сторону, и Маша поспешила вернуться к первоначальной теме.

– Так рассказывать дальше?

– Конечно.

– Тогда они что-то там намутили в городской администрации и открыли здесь лицей. Марина стала директором и набрала себе команду таких же молодых и амбициозных учителей, которым было тесно в рамках обычных школ и которые хотели изменить систему, пусть даже и только в одном учебном заведении. Вот так появился сам лицей. По крайней мере, именно так рассказывается в нашей семье. Марина получила второе образование психолога и стала успешно работать.

– Как у нее получается столько всего совмещать – и директор, и учитель, и психолог?

– Административной работой сейчас занимается, в основном, Яшка, Марина – в крайних случаях, когда требуется подпись директора или какое-то важное решение. А преподает только в нашем классе, других у нее нет. Так что она в большей степени школьный психолог, чем директор или учитель.

– Она вам нравится?

– Мне нравится, а за остальных я не могу отвечать. Хотя думаю, что и другим нравится. Она умная и справедливая. Придумывает много интересного. И очень серьезно относится к своей работе, у нее что-то вроде комплекса отличницы, хочет, чтобы в любом месте лицея все было только на пять.

– Она такая… мягкая… как она умудряется руководить с таким характером?

– Мягкая?! – Маша засмеялась. – Ты ее просто не знаешь. Она может быть очень жесткой. И даже жестокой. Но она умная, и за это ей многое прощают, даже то, что не простили бы другим учителям. К ней многие обращаются за советом, например, когда надо сделать какой-то нелегкий выбор, потому что она умеет расставлять приоритеты и смотреть на вещи с разных сторон. В общем, мозги обычно вправляются.

– По какому поводу она вправила мозги тебе?

– А почему ты думаешь, что она их вправила?

– Потому что они не свихнутые? Просто для теоретика слишком много подробностей, – как бы оправдываясь, пояснил он.

– Это опять обо мне, а не о Марине, – заметила Маша.

– Ну да… Я, кажется, неправильно выбрал тему. Могу я передумать?

Передумывать Маша не разрешила. "В следующий раз задавай тот вопрос, который тебя действительно интересует", – смеясь, посоветовала она. Она еще много рассказала в этот раз – о Марининых уроках, о школьном распорядке, об обстановке и обычаях лицея. Долго говорила о своем десятом, Марина была у них классным руководителем и много времени и сил посвящала тому, чтобы сделать жизнь своих учеников интересной и насыщенной. Максим часто перебивал ее вопросами и шуточками, но она не обижалась, хотя и грозилась прекратить рассказ. Им было весело и как-то необычно легко вдвоем, словно они были знакомы тысячу лет, словно каждый день вели разговоры по душам, словно им не нужно было расставаться через несколько минут.

– А семья у нее есть? – наконец спросил Максим, когда у него иссякли вопросы на школьную тему.

– Конечно. Ты с ними познакомишься как-нибудь, они часто здесь бывают. Муж работает в городской администрации. Старший сын учится в университете, кажется, на радиофизическом. А дочку она родила прямо не отходя от кассы, отпустила нас летом на каникулы, родила, а в сентябре уже снова вышла на работу. Соне сейчас года четыре или пять, не помню.

– А с кем же дочка, если оба родителя целыми днями работают?