У него был план, который он продумывал не один месяц. И у него было все необходимое для воплощения этого плана в жизнь. В седельных сумках лежала карта: на ней отмечена дорога до Карота, главного порта страны. В Кароте всегда много кораблей. Наверняка найдется капитан, который согласится взять к себе лишнего матроса. И когда корабль причалит в порту на Континенте, новая жизнь Рю начнется по-настоящему.

«Вот тогда-то и настанет время паниковать, –  попытался успокоить себя юноша, –  а пока ты знаешь, что делать».

В конце концов Рю удалось восстановить дыхание, но он решил остаться в роще еще ненадолго. Над его головой шелестели ярко-зеленой листвой камфорные деревья, небольшие цветастые птички перелетали с ветки на ветку, а еще выше по небу неспешно ползли маленькие белые облака. Умиротворяющая атмосфера вкупе с полуденной жарой и пережитым напряжением разморили Рю, и он сам не заметил, как задремал, прикрыв глаза рукой.

Поглощенный своими переживаниями, Рю не заметил, что все это время за ним наблюдали. Впрочем, даже увидь он сидящую на одной из низких веток белую птицу, он не придал бы этому значения. Но если бы юноша разбирался в птицах чуть лучше, он не смог бы не обратить внимания на странности в ее поведении. Сокол, а это был именно он, –  не та птица, которую часто можно встретить сидящей без дела в тени деревьев в разгар дня. Но еще более странным было то, что сокол неподвижно сидел на ветке и внимательно смотрел на Рю, и пока тот пытался справиться с приступом паники, и когда он задремал на залитой солнцем поляне. Улетел сокол лишь тогда, когда юноша, проснувшись, снова двинулся в путь.

Глава I

Конь под ним шел неторопливым шагом, так что Рю почти не думал о дороге. Юноша безмятежно сидел в седле и любовался окрестностями. В прошлом ему лишь несколько раз удалось выбраться из столицы, и умиротворенный сельский пейзаж был в новинку. Его восхищало то, как неторопливо и спокойно шла жизнь сельских жителей: день начинался всегда с первыми лучами солнца, завершался с его заходом и состоял из ежедневной тихой рутины, на которую не влияли ни смена императоров, ни придворные дрязги, ни политические перевороты. Несколько минут назад Рю притормозил несущегося галопом коня и теперь, освеженный быстрой ездой и прохладным ветром, с силой бьющим в лицо, давал отдохнуть и себе, и животному. Уже сегодня он рассчитывал добраться до Карота, а ведь с тех пор, как он покинул столицу, прошло всего четыре дня. Столь успешное продвижение вкупе с окрестными красотами и невероятным чувством свободы делали настроение Рю необычайно хорошим, и он, сам до конца не осознавая этого, чуть улыбался.

Подумав немного, юноша решил, что вполне может позволить себе небольшой привал. Он въехал на поросший травой пригорок в нескольких метрах от дороги и, спешившись, отпустил коня пастись.

Когда Рю уже сидел в тени невысокого дерева, росшего на холме, и жевал совершенно безвкусную лепешку, из-за поворота показался низенький пожилой человек, одетый как монах-отшельник. Он неспешно шел по тракту в направлении столицы, но, увидев юношу на холме, повернул в его сторону.

Подойдя ближе к пригорку, монах махнул Рю рукой, привлекая его внимание, и спросил скрипучим, но в то же время очень ласковым голосом:

– Приветствую, путник. Не найдется ли у тебя глотка воды для странствующего старика?

Рю любил монахов, которые иногда заходили в поместье, хотя и не понимал их отшельничества. Они всегда были добры к нему и с интересом разговаривали с ним об истории и философии –  темах, которые никто в поместье поддержать не мог. Поэтому юноша, ни секунды не колеблясь, ответил с легким поклоном:

– Конечно, садитесь, –  и он поднял лежащий рядом бурдюк с водой.

Монах, опираясь на посох, сделанный из толстой узловатой ветки, медленно взобрался на холм и опустился рядом с Рю. Чуть помедлив, он принял из рук молодого воина бурдюк и, сделав осторожный небольшой глоток, спросил:

– И куда же ты держишь путь?

– В Карот, почтенный.

– Ты идешь торговать? –  удивился монах. –  Но где же твои товары?

– Нет, почтенный, я планирую сесть на корабль и уплыть на Континент. –  Рю впервые произнес это вслух, и это совсем не добавило ему уверенности в правильности своего решения.

– Это, сдается мне, был непростой выбор… –  начал монах, но вдруг отвлекся и уставился куда-то в крону дерева, под которым они сидели.

Рю хотел было окликнуть монаха, но тот вдруг так же неожиданно положил бурдюк на землю, поднялся и собрался уходить.

– Что ж, удачи тебе, юный странник, –  только и сказал он, уже спускаясь с холма, но через какое-то время все же обернулся и добавил: –  Хотя с таким спутником она будет тебе сопутствовать.

Рю с удивлением посмотрел на удаляющегося монаха, не понимая, о чем он говорил. «Должно быть, старость и отшельничество помутнили его разум», –  решил он и вернулся к своей лепешке и сомнениям, почти тут же забыв об этом странном разговоре.

В Карот Рю прибыл только на следующее утро. Добравшись до окраины города поздним вечером, юноша решил переночевать на свежем воздухе, пока была такая возможность: блуждать по ночным улицам рискованно, да и тратить и без того несущественные запасы денег на гостиницу совсем не хотелось.

Утренний Карот очень удивил Рю. Он никак не ожидал, что портовый город будет настолько отличаться от столицы. Солнце еще только взошло, а улицы уже заполнили разномастные повозки, телеги и пешеходы, несущие большие тюки в им одним известном направлении. Наличие коня дало Рю преимущество в этой толпе и позволило без проблем добраться до порта, к которому, кажется, из любого конца города вела прямая широкая дорога.

Пока его конь неспешно шагал в потоке людей и телег, Рю оглядывал окрестности. Карот даже архитектурой и планировкой совсем не походил на столицу. Дома здесь были более низкими и куда более старыми, но при этом все они были выкрашены в яркие цвета и украшены замысловатыми вывесками. Казалось, в каждом здании города находится какое-то заведение: трактир, лавка заморских товаров или игральный салон. Даже в столь ранний час на улице стоял невероятный гам: владельцы криками завлекали прохожих в свои лавки, кто-то торговался прямо на улице, а у входа в один из постоялых дворов шумная толпа делала ставки на петушиные бои. Откуда-то тянуло одновременно и свежими булочками, и навозом многочисленных вьючных животных, и немытыми телами грузчиков. Все это многообразие ощущений обрушилось на Рю ледяным водопадом, почти оглушая привыкшего к размеренной и чинной жизни поместья Омано юношу. На секунду он испугался, что потеряется в этом невероятном бардаке, но именно в этот момент дорога резко пошла вниз, и ему открылся вид на море. Рю никогда раньше не бывал в прибрежных городах и невольно ахнул, восхищенный бесконечной сверкающей на солнце водной гладью, простирающейся до самого горизонта. В гавани на якоре стояло несколько десятков кораблей, и это вселило в Рю надежду, что один из них сможет доставить его на Континент. Окрыленный этой мыслью, он подогнал коня, желая как можно скорее добраться до порта.

Найти портовое управление оказалось задачей несколько более трудной. Оно занимало, пожалуй, самое неприметное здание на набережной. Деревянное, выкрашенное коричневой краской, которая во многих местах высохла и отслоилась, да еще и «украшенное» совершенно незаметной выцветшей табличкой. Входя внутрь, Рю невольно опасался, как бы оно не обвалилось ему прямо на голову. И поэтому внутреннее убранство его невероятно изумило. Изнутри портовое управление представлялось дворцом: стены завешаны коврами тонкой работы, вся мебель из красного и черного дерева, паркет блестящий, как свежий снег.

Однако встретили его совсем не по-дворцовому, что, впрочем, было обычным делом для гиринских чиновников. Чтобы все-таки добраться до злого и уставшего служащего, отвечавшего за иностранные суда, Рю пришлось несколько раз обойти все управление и провести в очереди несколько часов. Да и выяснить удалось только то, что между Гирином и Континентом курсирует один-единственный корабль, который, возможно, прибудет в ближайшие дни, а может быть, и через пару месяцев. Подобная неопределенность лишь усилила нервозность, которую Рю начал испытывать еще прошлым вечером, когда впервые услышал далекий шум морских волн и окончательно осознал, что дороги назад уже не будет.

Посещение портового управления заняло почти весь день, но Рю все-таки успел до захода солнца добраться до местного рынка и продать своего коня первому попавшемуся торговцу. Тот выложил за скакуна немалую сумму, но Рю все равно было грустно расставаться с конем, которого он знал еще жеребенком. Но делать было нечего, о том, чтобы взять лошадь на корабль, не могло быть и речи.

Покончив с делами, Рю отправился искать постоялый двор, в котором можно было бы пожить до прибытия корабля. В районе порта хватало заведений, но большая часть выглядела так плачевно, что Рю побоялся даже заходить в них –  его преследовала мысль, что, только заглянув туда, он подхватит блох или чего похуже. А найдя наконец прилично выглядящую гостиницу, он напоролся на едва одетых девиц, которые схватили его за руки и попытались затащить внутрь, охотно демонстрируя свои прелести. Когда Рю, залившись краской, вырвался из их цепкой хватки и вылетел на улицу, он услышал за спиной ядовитое хихиканье и замечания об отсутствии у него мужской силы. В столице он с таким никогда не сталкивался, и даже сама мысль о женщинах, столь распутных, чтобы распахнуть свои платья перед первым встречным, казалась ему глубоко порочной. Но порт жил по своим правилам.

В конце концов Рю все-таки нашел приличное заведение, не предоставляющее дополнительных услуг. Гостиница, расположившаяся в двухэтажном деревянном доме, выкрашенном в приятный глазу голубой цвет, обещала неплохие условия, но денег у Рю хватило только на крошечную комнату в полуподвале. По ее углам темными провалами зияли мышиные норы, а узкие зарешеченные окна, выходившие на набережную, располагались всего в нескольких сантиметрах от земли. По крайней мере, в соломенном матрасе не водилось клопов. Рю подумал, что ему пора привыкать довольствоваться малым: удобства, которые он всегда воспринимал как должное, ему больше не по карману. Рю хотелось верить, что ему не придется задержаться в этой каморке надолго, но предательский голосок на задворках сознания шептал, что корабль может и вовсе не приплыть, а нищета и мыши теперь навсегда.

Корабль с Континента прибыл только через полторы недели. Вопреки ожиданиям Рю, это был небольшой двухмачтовый бриг с красивым названием «Дорога к мечте», написанном на альбийском –  языке ближайшего к Гирину континентального государства.

Рю легко нашел капитана, высокого загорелого мужчину с совершенно выжженными солнцем волосами, который стоял недалеко от корабля и зычным голосом раздавал команды своим людям и портовым рабочим, занимающимся разгрузкой. Когда Рю подошел к нему и попытался узнать, берет ли «Дорога к мечте» пассажиров, капитан, даже не посмотрев на юношу, озвучил цену, существенно превышающую его возможности. И только когда Рю спросил, может ли он отработать часть стоимости, капитан бросил на него оценивающий взгляд и рассмеялся:

– Парень, ты когда-нибудь вообще делал морскую работу? –  У него был низкий, немного хрипловатый голос и ужасное произношение, которое сильно мешало Рю понимать его.

– Нет, уважаемый, –  такое пренебрежение оскорбило Рю, –  но я достаточно силен и ловок, чтобы делать все, что вы можете мне поручить.

– Так уж и все? –  Капитан прищурил глаза, даже не попытавшись скрыть усмешку. –  Давай-ка проверим! А то ударим по рукам, а потом окажется, что ты ни на что не годный недотепа! Видишь вон те мешки? Помоги-ка парням перенести их на склад!

Капитан указал рукой на кучу увесистых мешков, лежащих прямо на причале. Рю уже видел, как матросы, кряхтя, поднимали мешки и тащили их в ближайшее здание, которое, видимо, и служило складом. Юноша понимал, что ему будет непросто донести такой мешок в одиночку, но был уверен, что справится. Мастер Роута на тренировках заставлял своих учеников делать и не такое.