Глава четвертая

Третье декабря 1994 года

Келли застыла в дверях.

Больше всего на свете хотелось убежать. И даже не потому, что она краем уха услышала ссору отца и приемного дяди. Не потому, что ее истинная любовь, подаренная Богиней, говорил, что судьбы не существует, и они сами придумали, будто ими кто-то управляет. И поэтому на самом деле это была не единственная причина…

Просто…

Бен был другим. Кто угодно бы изменился за десять лет, но Келли думала не о его внешности. Она думала, что Лос-Анджелес наложил на него свою лапу. Та сила духа, что она чувствовала от него в свои девять, казалось, потухла, и от ее света остался лишь небольшой отблеск.

Может, папа был прав, говоря, что Калифорния меняет людей. А, может, силы этой и не было никогда и она просто восхищалась им, как любой ребенок восторгался бы кем-то, кто шел к своей мечте так же упорно, как Бен. Однако это все еще был тот самый Бенджамин, которого Келли видела во снах с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать.

Не у всех ведьм видения о предназначенных приходят в одном и том же возрасте, и Эмили, в ее шестнадцать, до сих пор не видела ни одного сна, однако Келли запомнила каждую татуировку своего предназначенного еще до того, как незадолго до совершеннолетия, наконец-то, увидела его лицо.

Сейчас она могла видеть эти татуировки на его руках. Сбоку на его шее. Видела его взгляд. И глаза были такие же пронзительно голубые, как и в ее видениях. Ямочка на подбородке, крупный красивый рот, выкрашенные в блондинистый цвет взъерошенные волосы.

Бенджамин Рассел.

В ее ушах стучало его имя, а еще – имя, которое прежде было ей незнакомо.

Тэм.

Как биение сердца, как пульс в висках.

И, судя по тому, как Бен уставился на нее, он тоже все прекрасно знал. Келли видела, как двинулся его кадык, стоило ему сглотнуть. А затем он широко улыбнулся, обнажая белые зубы:

– Охренеть, как ты выросла, мелкая! – И шагнул вперед, чтобы ее обнять.

Или чтобы скрыть свое замешательство перед ее отцом.

Слышал ли он ее тайное имя, как она слышала его?..

Келли вытерпела и объятия, и его обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки, но ее сердце ныло и разрывалось от боли и злости – на себя, на Бена и на Богиню, которая их «связала», но не дала к этой связи никакой чертовой инструкции.

Никто не знает, что делать, если твой предназначенный решил, что чихать он на вашу «истинность» хотел. Келли оставалось только притворяться, будто ничего не происходит, и молиться Богине, которую она ругала, чтобы никто ни о чем не догадался.

И ей просто почудилось, что Бен прижал ее к себе чуть сильнее и коснулся губами ее макушки. Думать об этом было еще больнее. Так больно, что мышцы выворачивало наизнанку, и глотку чесало от горьких всхлипов. Если бы кто-то сказал Келли, что прикасаться к своему истинному и знать, что он совсем не хочет быть твоим, настолько хреново, она бы не поверила.

Раньше.

Теперь девушка верила. И знала, что испытываешь, когда предназначенный сам касается тебя. Богиня, у нее ноги ослабли и подогнулись, в груди заполыхало, а между ног тлело от желания. Келли хотела его. Тянулась к нему. И злилась, о, как же она злилась!

За ужином Келли в горло кусок не лез. Мама расспрашивала Бена о его жене – как познакомились, сколько встречались, когда поженились? И каждый его ответ был полон такой звенящей нежности, что у девушки сжимался желудок, норовя вытолкнуть проглоченную порцию.

Она уже ненавидела эту Стеллу, хотя Бен сегодня и не привел ее знакомиться. Ненавидела так, что это чувство ядовитым варевом бурлило в ее душе, норовя выплеснуться наружу и отравить и всех вокруг, и ее саму. Стелла. Даже само имя вызывало тошноту.

– Ты в порядке, милая? – Мама взглянула на нее, нахмурившись. – Плохо себя чувствуешь?

Бен, который только что ел и нахвалил рагу, повернулся к ней, и Келли прошибло током от макушки до пят от его взгляда. Он смотрел так, будто знал, о чем девушка думает. Чувствовал ее ненависть и то, как у нее болело сердце. Бен смотрел так, словно чувствовал то же самое.

– Я не голодна, мам. – Келли выдавила из себя улыбку. – Тяжелый день в магазинчике, устала. Пойду к себе, ладно?

Присутствие Бена ощущалось каждым нервом, каждой клеточкой тела. Ей казалось, она видит, как между ними тянутся тонкие алые нити предназначения, крепнущие с каждым биением сердца. Келли не знала, как это вообще работает. Никто из ведьм не знал. Но теперь понимала, что первая встреча после начала видений решает многое.

Возможно, почти все.

Сила в крови пела, требуя исполнить то, что было должно, и двое истинных так или иначе оказывались в одной постели и становились парой.

По крайней мере, так говорил Верховный. Так рассказывали родители. Такие легенды переходили из поколения в поколение. Но на самом деле все было не так.

Съежившись на своей кровати, Келли сунула в рот угол подушки и стиснула его зубами. Хотелось выть, потому что Бен, она знала, чувствовал то же самое, но делал вид, будто ничего не происходит. Он явно собирался перетерпеть это желание, тлеющее внутри, и уехать с женой обратно в Калифорнию, надеясь, что расстояние сгладит эту тягу, как сглаживало до их встречи.

Она ненавидела его за это и была влюблена так, что в глазах темнело.

– Келс, ты как? – Эмили поскреблась к ней в комнату. – Что случилось?

Бен случился. Но Келли не могла рассказать об этом родителям. Она была уверена, что и парень будет молчать. Он был упрям, как мул.

– Можно войти? – не отставала Эмс. – Ты родителей напугала.

Сев на кровать, Келли быстро вытерла щеки ладонью. Еще не хватало, чтобы сестричка увидела ее сопли и слезы!

– Заходи.

Эмили приоткрыла дверь и сунула в комнату любопытную мордашку. Девушку так расстраивало, что она не видит снов со своим истинным, но Келли хотелось ей крикнуть: «Радуйся мимолетной иллюзии свободы, дурочка! Потом ее может не быть.»

– Ты как? Мама подумала, ты заболела. Ты в порядке? – Она плюхнулась на кровать рядом.

Нет, она не в порядке. Пока Бен здесь – дома, в Новом Орлеане, в Луизиане, в Штатах, на этой планете, – никогда девушка в порядке не будет. Ее состояние можно было описать Десяткой Мечей: несколько ножей в ее груди, мешающих дышать. И Тузом Чаш, потому что Келли хотелось целовать Бена, пока не заболят губы.

Быть может, любовь действительно приходит позже, и только если двое сами соглашаются впустить ее в жизнь. Но страсть вспыхивает моментально.

– Я в порядке. – Ложь обожгла язык. – Мне просто неуютно рядом с Беном. Не люблю незнакомых людей.

Эмс передернула плечами:

– Он тебя в детстве на плечах таскал. И меня тоже! Разве ты не помнишь?

О, Келли помнила. Ей было девять, и родители хотели повести ее в зоопарк Одубон. В последнюю минуту перед выходом Верховный прислал ворона, – так он поступал только при официальных вызовах к себе, – и маме с папой пришлось отправиться в Садовый квартал, в его особняк. А в зоопарк Келли и Эмили отвел Бен. Это было за несколько дней до его отъезда в Калифорнию, и в тот вечер они с папой крупно поссорились – аж стены тряслись от криков.

На плечах у Бена было спокойно. Келли помнила, как смотрела на людей свысока и чувствовала себя королевой мира, пока грызла сахарную вату и разглядывала животных.

– Почему их не выпустят на волю? – Эмили тогда дернула Бена за руку.

– Потому что они не выживут в дикой природе. – Он широко ухмыльнулся. – Это как если тебя завести в наши топи и там оставить. Аллигаторы сожрут тебя прямо с сандаликами!

За эту шутку ему здорово попало от мамы.

– Это давно было. – Келли предпочла бы не помнить вообще ничего, связанного с Беном. Она искренне верила в предназначение и мечтала встретить своего истинного, почти как Эмс мечтала сейчас, пока жизнь еще не хлестнула ее мокрой тряпкой по лицу. – И он снова орал на папу.

– Они и после твоего ухода немного повздорили. – Эмили передернула плечами. – Папа сказал, что Бен так себя ведет, потому что ему плевать и на семью, и на клан, а дядя рявкнул, что он не собирается чьим-то ожиданиям соответствовать. Думаешь, Стелла – его истинная? Поэтому Бен так уверен?

Келли хотелось закричать. Изо всех сил, так, чтобы повылетали стекла. Жаль, что она не банши, чтобы при этом умертвить еще и Стеллу, и Бена, и желательно тех, кто предназначение считал благом.

Это не Стелла была его истинной! Это она, Келли, была! И он знал! Он знал, он не мог не узнать ее лица!

Но из горла вырвалось лишь хриплое и беспомощное:

– Нет.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Эмили. – Мама говорила, что иногда, чтобы не рождать конкуренцию для Верховного по силе, истинными для нас бывают и простые люди. А, может, эта Стелла – ведьма, мы же ее не видели… – она продолжала рассуждать, а Келли хотелось зажать руками уши.

Стелла не была его предназначенной.

Не Стелла.

Не она.

– Нет! – Девушка замотала головой, и Эмили заткнулась, уставившись на нее озадаченно. – Это не Стелла его истинная, – уже тише добавила Келли. – Это я!

Она не хотела об этом рассказывать. Никому, никогда. Не дай Богиня, дойдет до родителей или до Верховного. Бен был приемным, это не считалось каким-то нарушением или чем-то ужасным вообще, да и все знали, что Богиня никогда не ошибается, но жалостливых взглядов и комментариев в духе: «Ну ничего, однажды все равно переспите», – Келли бы не выдержала. Она бы наслала на этих людей какой-нибудь сглаз или еще что похуже, потому что…

Потому что это было не их делом, вот почему!

Эмс вытаращилась на нее:

– Ты?

– Не вздумай рассказать маме с отцом! Я с этим справлюсь.

«Я должна справиться. У меня нет выбора. Бен скоро уедет и заберет с собой жену, и все будет, как прежде».

Только тех нитей, что тянулись между ними, и этого притяжения, жарко концентрирующегося внизу живота и где-то за ребрами… Они останутся с ней навсегда, и не поможет ни «остуда», ни даже вудуистский ритуал. Предназначение нельзя обмануть.

– Богиня… – охнула Эмили. Сочувствие в ее взгляде раздражало.

– Не смей на меня смотреть, будто тебе меня жаль! – прошипела Келли. Злость клокотала в груди. На себя, на сестру, на Бена. Нечего ее жалеть! С ней все будет в порядке! – Я знаю это уже полтора года, и ничего, как видишь, жива! – Жива, но почему-то злые слезы опять закипали в краешках глаз, и хотелось разреветься от обиды, как в детстве. – Предназначение, знаешь ли, не приговор!

Вообще-то, он самый. С отложенным действием. Но, быть может, если Бен уедет из Биг Изи достаточно скоро, дел они натворить не успеют. Пусть ей этого и очень хочется.

– Не знаю, приговор ли это, – тихо произнесла Эмили, – я ведь еще не видела своего, – и шмыгнула носом.

Келли моментально устыдилась своей вспышки. Эмс очень переживала, что к ней до сих пор не пришли видения. Она думала, что с ней что-то не так. Она – неправильная, испорченная какая-то. И боялась, что у нее и вовсе нет предназначенного, или он еще не родился, или уже умер, или…

– Прости. – Потянувшись, Келли обняла ее. – Прости, я не хотела тебя обидеть, просто… это тяжело, понимаешь? – говорить об этом не хотелось, но она понимала: нужно. – Это как цепь, которой ты привязан, и чем больше брыкаешься, тем сильнее она тебя держит, и деваться некуда. А деваться придется, – она моргнула, ощущая, как слиплись ресницы, – потому что Бен женат.

Эмили снова шмыгнула носом и отодвинулась.

– У тебя он хотя бы есть.

И с этим было не поспорить.