С этим у его приемной семьи, которую он всегда считал за настоящую, могли возникнуть трудности. Те самые, от которых Бен когда-то смотал удочки, не желая играть в их кретинские игры и ждать свою типа нареченную невесту. В пекло эту вашу истинность; парень видел, что многим колдунам и ведьмам она приносит не счастье, а боль и тягостное чувство невозможности выбора.

Свой выбор в жизни он сделал сам, даже если ради этого пришлось собрать сумку, взять кофр с гитарой и свалить в закат из Нового Орлеана вместе с лучшим другом и по совместительству – его гитаристом Майклом, и до кучи еще и почти потерять свою силу. Бен, впрочем, был уверен – оно того стоило, а, раз Верховный не послал за ним никого, значит, не так-то он и был им нужен.

Однако Стелле парень об этом никогда не рассказывал. Она вообще знала о его семье немного: они владели магазинчиком эзотерических товаров, как и многие в Биг Изи, и были против его карьеры музыканта. Все.

Некоторые вещи ей не нужно было знать.

– Эй, – он зажмурился на мгновение, когда самолет тряхнуло. Шасси вновь коснулись земли. Дотронувшись пальцами до подбородка Стеллы, Бен поцеловал ее, – они тебя полюбят.

В этот раз парень понятия не имел, от чего его мутит больше – от полета или от собственного вранья. Но знал, что постарается уберечь Стеллу от любых намеков со стороны его семьи насчет предназначения и прочей туфты. Это ее лишь расстроит, и потом хрен он сможет ее убедить, что плевать на эти предназначения хотел.

Стелла верила в магию, так что она точно поверит и в истинных.

На самом деле, он не повез бы ее в Новый Орлеан вообще никогда, если бы мог. Но продюсер, с которым Бен собирался работать над новым альбомом, – в чартах Биллборда царствовали Мэрайя Кэри, Снуп Дог и Alice In Chains, и парень собирался эту несправедливость изменить, – не собирался прилетать в Лос-Анджелес. Он сказал, что работает только на своей студии в Луизиане, в Батон-Руж, и если «Tiger Lily» не хотят работать по его правилам, пусть отправляются к черту.

К сожалению, у Шайи Бернара было достаточно бабла, чтобы ставить условия. И достаточно таланта, чтобы это бабло заработать. А вместе такое сочетание позволяло ему быть хреновым королем звукозаписи.

Остальные должны были прилететь через месяц, чтобы собраться в местной студии и порепетировать уже готовые треки, а потом тоже отправиться в Батон-Руж. Бен же планировал написать еще парочку новых треков, обсудить их с Бернаром и, быть может, отыскать среди тонны дерьма бриллиант.

Если повезет. Впрочем, один бриллиант он уже нашел, и никуда она не денется.

…Новый Орлеан даже в декабре не радовал в этом году прохладной погодой. Небо затянуло облаками, в воздухе висела влажность. К вечеру грозило прорваться дождем. Стелла с любопытством смотрела в окно арендованной машины: пусть девушка и была моделью, но летать в Биг Изи по работе ей не приходилось.

– Здесь… контрастно, – подобрала его жена слово. Помолчала, смакуя его на вкус. – Мы ехали через бедные районы, но теперь я вижу эти особняки, и… знаешь, Эл-Эй тоже разный, но куда менее контрастный. И менее красивый.

Бен сморщил нос:

– Я тут вырос. То есть мы оба – я и Майкл. – Он свернул к небольшому дому на углу Канал-стрит и Бурбон-стрит, который арендовал для них со Стеллой. Ни в жизнь парень не хотел бы тащить ее ночевать в родном доме на улице Урсулинок. До семейного магазинчика там было рукой подать. Слишком близко для Стеллы, которую Бен хотел от колдовства оградить. Она бы точно что-нибудь услышала или узнала. – Во Французском квартале с закрытыми глазами могу ориентироваться, – ухмыльнувшись, он зажмурился, продолжая при этом вести машину.

Раз плюнуть.

Стелла взвизгнула и ткнула его кулачком в плечо:

– Ты совсем сдурел?! А ну открой глаза, врежемся еще во что-нибудь! Или собьем кого-нибудь!

Бен рассмеялся:

– Ладно, ладно, не буду больше. – Он улыбался, но не чувствовал этой улыбки в душе. Возвращение домой скорее бесило, чем радовало.

А еще парень знал, что, оставив Стеллу отсыпаться в их временном пристанище, Бен пойдет к брату и его жене. Лучше некоторые вопросы решить сразу, не отходя от кассы. Чего тянуть кота за яйца?

Его семья должна будет молчать о колдовстве.

Никакого сраного присутствия Верховного и Стеллы в одном доме в одно время.

И пусть ведут себя вежливо, даже если считают, что он натворил ерунды, женившись на той, что не была ему предназначена. Это не их дело.

Ключи от дома хозяйка, как и обещала ему по телефону, положила под коврик на крыльце. Около двери стояли две кадки с пышными зимними цветами; Бен был уверен, что точно так же пышно цветет и внутренний дворик этого дома.

Стелла всплеснула руками:

– Боже, какая прелесть, ты только посмотри! – Кажется, в Новом Орлеане ее восхищало буквально все.

Бен понимал: его жена мало что вообще видела за свою модельную карьеру. Она немного ходила по подиуму, немного снималась в фотосессиях, а однажды стала девушкой месяца в Playboy, и он был уверен, что на ее великолепные сиськи и рыжие длинные волосы дрочила куча пацанов с запада на восток страны, да и с севера на юг наверняка тоже. Но никуда не ездила дальше мегаполисов, а для поездок в Европу ей не хватало популярности.

Ничего. Скоро все изменится.

– Заходи, детка. – Он обнял ее со спины, вместе с ней шагая в полутемный холл их временного дома. – Добро пожаловать в Биг Изи!

Город джаза.

Город вуду.

Город сил, о которых, видит Богиня, он предпочел бы ничего не знать.

Французский квартал встретил его проливным дождем и отвратительной погодой. Стелла мирно спала, когда Бен уходил, и он надеялся, будет спать, когда вернется. Девушка устала за перелет. Парень – тоже, но ему было известно: прежде, чем он появится в доме брата с женой, должен поговорить с Биллом. И, вероятно, с Верховным.

Бен был почти уверен, что Верховный тоже явится. Он видел ворона, который вспорхнул с вывески бара напротив дома, встряхнув мокрые перья. Эти засранцы всегда шпионили для главы ведьминских кланов, донося обо всем, что происходит с подконтрольными ему семьями.

В местных барах, несмотря на дождь, веселилась толпа разномастных туристов. Они пили, танцевали под джаз и кантри, не теряющих популярности в Биг Изи, заказывали пиво и сазерак, от которого у многих потом вело голову, и они творили то, что не натворили бы на трезвый разум. У дверей одного из баров какая-то девица в яркой рубашке и джинсах курила сигарету, прячась под навесом над крыльцом, и, судя по сладковатому запаху, смешивающемуся с дымом сигар, это был нихрена не табак. Она улыбнулась ему, и Бен ускорил шаг.

Луизиана была центром южного наркотрафика, так что подобное его никогда не удивляло. Потом эта девица плюхнется за барную стойку, закажет себе чертов сазерак, зальет в желудок мерзкое сладкое и крепкое пойло, и, быть может, перепихнется с кем-то из таких же, как она, туристов, которых здесь всегда было полно. Ничего нового.

Хорошо, что до дома идти не так уж и далеко.

Вода бежала вниз по тротуару улицы Урсулинок, мимо выкрашенных в яркие цвета домов с плотно закрытыми ставнями и резными решетками на террасах второго этажа. У брата горел свет.

Будто его ждали.

Будто знали, что Бен придет сегодня, пусть он и не говорил, что заскочит. Хотя хрень это все, конечно, знали. Бен фыркнул. Они всегда знали. Связь между ним и Биллом всегда была крепкой, и, хотя парни не были двоюродными братьями по крови, все равно ощущали себя родными.

Пока он не свалил в Калифорнию.

Дверь распахнулась и Билл, все такой же тощий, как и раньше, с ранней сединой в темных волосах и щетиной на узком лице, показался на пороге. Он постарел, он ведь был старше Бена на целых восемь лет, и сердце почему-то предательски сжалось.

Колдуны живут дольше обычных людей, но не все и не всегда. Сил у Билла с детства было не так уж и много, а с тех пор, как он унаследовал магазинчик и был вынужден уйти с работы, где часто применял свой дар, их явно стало еще меньше.

Бен думал, что придет в дом названого кузена с гордо поднятой головой, был готов встретить любые его слова и парировать каждый аргумент, но сейчас не знал, что и сказать. Он тяжело сглотнул, ощущая, как десять лет разрыва с семьей махом навалились на его плечи. Как любая бравада уплывала вместе с потоком воды.

Пауза, возникшая между ними, разрядилась голосом Синди.

– Так и будешь торчать на пороге, Бенни, или, может, зайдешь? – Она показалась из кухни, вытирая руки полотенцем. – Ужин уже на столе.

Тишина разбилась со звоном и звуки вернулись. Бен разом услышал и дождь, бьющийся по асфальту, и негромкий шум телевизора в гостиной. А что, вы думали, колдуны телек не смотрят? Четыре раза ха! И звук шин одинокой машины, как раз ехавшей откуда-то со стороны Бурбон-стрит, и стук собственной крови.

Билл шагнул вперед и крепко обнял его.

– Здорово, Бенни, – он улыбался. – Добро пожаловать домой.

Домой, где ничего не изменилось, хотя Бен здесь не был десять лет. Когда он уезжал, старшей дочке Билла было девять, и вместо кукол Барби, популярных у девочек в Калифорнии, она игралась плетеными куколками из соломы и ритуальными камнями.

Теперь мелкая уже, наверное, совсем выросла. Бен даже не представлял, как она выглядит сей-час.

На кухне, как и всегда, возилась Синди.

– Поговорите там, мальчики, ужин не ждет! – махнула рукой она. – Сегодня запеченная курица с овощным рагу.

В желудке у Бена забурчало, и Билл хлопнул его по спине:

– Ничего, Синди тебя накормит! А… – он кашлянул, – где твоя жена?

Это был вопрос с подвохом, и Бен поджал губы. Он чувствовал, что кузен не одобряет его, просто не хочет ссориться. Для колдунов предназначенность была неприкосновенна; сила должна была течь в крови будущих детей. Лишь иногда браки между обычными людьми и колдунами одобрялись – чтобы разбавить слишком большую силу и не позволить кому-то оспорить власть правящего Верховного.

Брак самого Бена, разумеется, никто не одобрял. Он был отрезанным ломтем, судьба которого никого не волновала, пока парень сам не решил вернуться в Новый Орлеан.

– Дома, – произнес он резче, чем хотел бы, и тут же устыдился этого. Билли не был виноват в их порядках, не он же их придумал. – Мы придем на ужин завтра, если ты не будешь против.

Билл покачал головой:

– Я не могу решать за тебя твою судьбу, Бен. Просто… неужели ты никогда не думал, что где-то есть женщина, которая подошла бы тебе идеально? С которой ты бы хотел прожить до конца своих дней, от которой у тебя были бы дети?..

Эту песню Бен слышал не раз. От своего отца, от матери, от родителей Билла, от него самого, в конце концов. Ничего нового.

– У меня есть женщина, которая подошла мне идеально. – Бен сжал двумя пальцами переносицу. Все тепло от встречи с семьей куда-то испарилось. – И я на ней женился, Билли. Мне хочется самому управлять своей жизнью.

– Мы не распоряжаемся своей судьбой, – возразил Билл. – Богиня лучше знает…

– Ничего она не знает! Ее не существует, Билли! – Бен все же вспыхнул, как спичка, хотя старался сдержаться. Характер взял верх. – Это всего лишь природа, которой мы поклоняемся!

Парень думал, что в Эл-Эй научился держать себя в руках. Но стоило ему возвратиться домой и снова услышать этот сраный бред про истинность, как у него закипела кровь. Будто мало ему этих снов, приходящих абсолютно внезапно! Будто мало, что, просыпаясь с диким стояком, он смотрел на Стеллу, и что-то внутри щемило, потому что видел-то он не ее!

Хотелось вывести Билла на спор. Хотелось убедить его, встряхнуть, выпалить прямо в лицо, что не всем повезло с истинными, что его собственные предки жили, как кошка с собакой, и как животные же трахались, потому что не могли противиться этому притяжению, и оно жрало их изнутри. Хотелось заорать, что Бен не хочет, мать вашу, для себя такой судьбы…

– Пап, ужин готов. – В гостиную высунула нос девушка.

– Уже идем, Келс, милая, – отозвался Билли.

Келли?

Мелкая?

Хрен бы там.

На Бена смотрела девчонка из его чертовых снов.