Тону кажется, что тот больше не видит никого из здесь присутствующих, окунаясь с головой в воспоминания.

– Мы хотели поступить в один университет. Я, как и всегда, остался бы его Нонгом, потому что он был старше меня на несколько лет. Он обещал, что мы будем плавать вместе. И что если в университете не окажется клуба плавания, то он его непременно создаст, ведь я тогда так любил плавать… – Голос Нока срывается на хрип, и он замолкает на несколько мгновений, а потом вдруг встряхивается и заканчивает уже более спокойно: – Но мечтам не суждено было исполниться. В жизни такое бывает.

Внутри Тона после этих слов что-то болезненно ноет от плохого предчувствия. Пальцы тянутся к кольцу, проворачивая его на пальце, словно ища в этом привычном жесте успокоение.

– А что случилось с вашим другом? Он уехал? Поступил в другой университет?

– Хватит, – внезапно требует Ком, вмешиваясь в разговор. – Закончили расспросы.

– Да почему же? – Нок снова усмехается: криво, болезненно. – Ты ведь когда-то тоже спрашивал об этом, Нонг Ком.

Ком поджимает губы и отворачивается, будто стыдясь или жалея о том, что такое было.

– Он умер. Как я уже сказал, в жизни такое бывает.

В ушах Тона начинает шуметь, будто облизывающие песок пляжа волны пришли в его голову, а пальцы сжимаются в кулаки.

«В жизни такое бывает», – словно эхо проступают сквозь шум сказанные Ноком слова, и Тон прикрывает глаза соглашаясь:

«Бывает».

В его жизни подобных потерь не случалось, в семье даже животных никогда не заводили, чтобы он мог знать это чувство, однако он всё равно отчего-то знает…

– А клуб я поддерживаю из-за глупой надежды, что когда-нибудь друг вернётся, чтобы исполнить обещание. Неважно, будет ли это мой факультет или клуб, я всё равно жду. Глупо, правда?

– Это так романтично… – выдыхает кто-то, и Тон морщится, едва успевая прикусить язык и не сказать ничего грубого. – Как в новеллах.

– Нашёл где романтику выискивать, придурок, – Синг высказывает мысли Тона и тоже морщится.

– Кончай чушь пороть! – требует Най, и на этот раз ему вторит Ком:

– Зря мы закрыли глаза на то, что у вас в стаканчиках.

– А ваш друг – это девушка? – будто не слыша старших, спрашивает уже другой голос.

– Парень. – Нок усмехается, и Тон нутром чует, что того отпускает. Видимо, прозвучавшее предположение его веселит. – Но это не мешало ему быть моим лучшим другом. Поверьте.

Смешки звучат со всех сторон. Атмосфера вокруг меняется, а сгустившееся было напряжение рассеивается, оставляя после себя немного горчащее послевкусие. Под удивленное «Эй!» Тон осушает подсунутый ранее Сингом стаканчик парой крупных глотков и принимается за успевшее остыть мясо. Об услышанном только что хочется забыть.

* * *

Он наблюдает за тем, как щуплый тонкокостный подросток нарезает круги в бассейне: от одной стенки до другой, меняя темп, стиль, но не останавливаясь. Становится даже интересно, на сколько того хватит. И не придётся ли его к обеду силком из воды вытаскивать.

– Пи!

Мальчишка подплывает ближе и хватается пальцами за бортик. Расстояние между ними сокращается до каких-то пары шагов, однако ни он не спешит подниматься с шезлонга, на краю которого всё это время сидел, ни мальчишка – выбираться из воды.

– Хватит скучать, иди ко мне! Поплаваем вместе.

– Моя мама будет ругаться. – Он подаётся вперёд, упираясь локтями в незащищённые шортами коленки. – Ты же знаешь.

– Да ну! Я скажу, что это я тебя заставил! Давай, Пи, ко мне, я хочу посоревноваться.

Мальчишка хлопает ладонью по воде.

– Я старше, поэтому такое не прокатит. Тем более ты не можешь приказать что-то, идущее вразрез с правилами, установленными твоими родителями. И они будут не в восторге от того, что я их нарушу, когда узнают.

– Они не узнают, – упрямится мальчишка, убирая мокрые волосы назад и снова цепляясь за бортик.

– Узнают. Слуги скажут. Так что прекращай упрашивать. Сделай ещё парочку кругов, если хочешь, и выбирайся. Скоро обед, да и солнце уже слишком высоко.

– Говоришь как старик!

Мальчишка погружается под воду с головой, а выныривает уже около лесенки.

– Я старше тебя на пять лет, – напоминает он, подхватывая полотенце и поднимаясь.

– Ненавижу эти правила. Почему они запрещают тебе всё? – обиженно дуется мальчишка, когда на его плечи ложится большое махровое полотенце.

– Потому что ты Кхун Чай^[4], а я сын экономки. Мне по статусу не положены многие вещи. Иди прими душ и переоденься.

– Пи. – Мальчишка делает пару шагов к дому и, вдруг остановившись, разворачивается на пятках, вытягивая вперёд руку с отставленным и чуть согнутым мизинцем. – Пообещай мне кое-что.

Он вопросительно приподнимает бровь, замирая в ожидании, и мальчишка послушно продолжает, так и держа руку на весу:

– Пообещай, что в университете мы будем вместе заниматься в клубе плавания. Ты всё так же будешь моим Пи, а я стану твоим Нонгом ещё и там. Хорошо?

Он какое-то время смотрит на выжидающе согнутый тонкий мизинец, прежде чем потянуться и ухватить его своим.

– Обещаю…

«Обещаю…»

Тон просыпается с этим словом на губах и с капельками влаги в уголках глаз. Быстро стерев их подушечками пальцев, он садится, оглядываясь. Сероватый сумрак окутывает комнату, говоря о том, что ещё совсем рано и солнце даже толком не взошло.

– Кому и что обещаешь?

Синг выходит из ванной комнаты, прикрывая зевок ладонью.

– Что?..

– Ты во сне сказал, что кому-то что-то обещаешь. Что снилось?

Синг приземляется на соседнюю кровать, забирается под одеяло и снова зевает, на этот раз в открытую. Будто кровать – это территория, на которой действуют его собственные правила.

«Правила…»

Мысли Тона снова возвращаются к увиденному во сне.

– Да. Приснилось. Видимо, рассказ Кхун Нока оказался очень впечатляющим. Вот и приснилось.

Тон, откинув одеяло, спускает ноги на дощатый пол. В горле сухо, и единственное, чего сейчас хочется, – это воды. Ну и проспать оставшиеся часы без сновидений.

– Или ты переродившийся друг Кхун Нока, которого он так ждёт.

– Да иди ты!

Тон кидает в него подушкой и поднимается, требуя:

– Брось подушку обратно на кровать, пока я пью, будь другом.

– Понял, тебе эта идея не нравится. Так бы и сказал, – посмеивается Синг, отправляя подушку в полёт к соседней кровати, и Тон мгновение размышляет, а не кинуть ли в друга ещё и бутылкой с водой, которую он только что взял со стола у окна.

Однако жажда оказывается сильнее, и Тон, открутив крышку, делает первый жадный глоток.

Глава 3

В столовой нет кондиционера, зато есть крыша, защищающая столы и прилавки с едой от дождя и дарящая спасительную тень. От жары и духоты сезона дождей она, впрочем, не спасает.

– Тётушка, рис со свининой и яйцом, пожалуйста, – дружелюбно улыбаясь, просит Тон, когда подходит его очередь.

Полноватая немолодая женщина с собранными в пучок волосами улыбается в ответ и просит подождать. Вот только не успевает сделать и шага, как у прилавка появляется ещё одна фигура. Синг по-свойски закидывает руку на плечо Тона и, широко улыбнувшись, просит:

– Тётушка, сделайте два. Мне тоже. Ты ведь не против, а, Тон?

– Отдадите ему заказ, тетушка? – тут же сориентировавшись, просит Тон и, получив утвердительный кивок, скидывает руку друга с плеча. – Спасибо, тётушка.

– А? В смысле?

Синг хлопает глазами, растерянно замирая, и Тон окидывает его взглядом. Белая рубашка навыпуск, несколько верхних пуговиц расстёгнуты, чёрный галстук болтается как какая-то верёвка, а на висках поблёскивают бисеринки пота, будто до столовой он бежал. Впрочем, верхние пуговицы Тон и сам расстёгивает, да и галстук вне занятий ослабляет, чтобы не давил.

– Заберёшь и мой заказ, раз появился. И попить взять не забудь. И не трогай моё яйцо.

– Эй!

Окрик несётся уже в спину, потому что, едва договорив, Тон разворачивается на каблуках чёрных туфель и уходит выискивать свободное место. С чем проблем не возникает. Столовая на их факультете немаленькая, и обедать сюда приходят далеко не все студенты.

Он выбирает столик у самого края навеса, но при этом в тени, предпочитая быть ближе к природе, чем к людям. Он и пришёл-то сюда, чтобы поесть в тишине и одиночестве, а потом нарисовался Синг.

Тон едва успевает устроиться за выбранным столиком, бросив рюкзак на свободное место рядом, как Синг уже объявляется, неся в руках тёмно-зелёный пластиковый поднос с едой.

– Прошу, Кхун Чай, ваш рис, – паясничает Синг, ставя перед Тоном наполненную тарелку и стакан с водой. Себе же к обеду он прихватил лимонную газировку.

– Прекращай, – поморщившись, просит Тон, подцепляя ложкой рис с кусочком свинины в соусе.

– Даже не начинал. Ты сегодня платишь за ужин.

Тон вопросительно выгибает бровь, и в него тут же тычут ложкой:

– Ты заставил меня заплатить за твой обед. Считаю, будет справедливо, если ты заплатишь за мой ужин сегодня.

– Дай-ка подумать… На прошлой неделе продукты покупал я и готовил дома тоже я, а ты только ел. И сегодня я тебя сюда не звал, ты сам пришёл, – напоминает Тон, на мгновение отвлекшись от обеда. – Считаю справедливым, если ты купишь мне ещё парочку обедов. Или хотя бы один. Можно даже сегодняшний ужин.

Синг сдувается, принимаясь молча ковыряться в рисе и потрошить яйцо вилкой.

– Так ты чего пришёл? На вашем факультете вроде бы тоже есть столовая, а если нет, то главная ближе, чем мой факультет.

– Тебе, придурку, компанию пришёл составить. Ты же вечно один бродишь, словно друзей нет, и обедаешь тоже всегда один. Так что цени.

– Ага. – Тон усмехается, деля яйцо на части, прежде чем съесть. – Ценю. Но приятели у меня на факультете есть, ты не переживай. Просто обедать я предпочитаю в одиночестве.

– Приятели – не друзья. Не сравнивай. Я знаю, что ты со всеми ровно общаешься, но ни с кем не сближаешься.

– Мне тебя хватает. Ешь давай.

– Такого красивого? – Синг, подперев подбородок ладонью, играет бровями, вызывая у Тона смешок.

– Такого болтливого. – Он замахивается на друга ложкой, будто собираясь дать по лбу, и тот дёргается в сторону, подальше от потенциальной опасности. – А вот тебе стоит переживать. Друзья обижаться не будут? Живёшь со мной, в клуб со мной, ужинаешь или завтракаешь тоже со мной, а теперь ещё и в обед сюда…

Тон собирается сказать «Прибежал», но его отвлекает щелчок, с которым телефоны обычно делают фотографии, а следом звучат тихие, возбуждённые шепотки.

Синг тут же оборачивается, улыбаясь и маша рукой. Шепотки превращаются в тихий писк, и Тону даже гадать не приходится, что там происходит. Он представляет себе картинку ещё прежде, чем смотрит в сторону источника звука.

Две девчонки в форменной одежде стоят у одного из столиков неподалёку и стреляют в них счастливыми взглядами. В руках одной из них как раз и находится мобильник. Похоже, тот самый, на который и было сделано фото.

– Унесут куда-нибудь на свои странички, если уже этого не сделали. Или в твиттер.

Тон, проследив за взглядом друга, снова смотрит на усевшихся за столик неподалёку девчонок. Те продолжают перешёптываться, поглядывая на них и смущённо краснея.

– Представляешь, вдруг у нас есть свой фан-клуб? Как у всех этих популярных парней.

– Мечтай больше.

– Вредный ты. Так вот, – Синг снова возвращается к прерванному разговору, – у моих друзей и свои дела есть, а пообщаться мы можем и между занятиями. Не переживай, мистер отстранённо дружелюбный. А вот ты…