– Бабуль, мне учиться надо, – мягко говорю. – На парней времени нет.

Это не совсем правда. Время есть, желания нет. За двадцать лет я повидала достаточно мужчин, чтобы понять простую вещь: все они хотят одного и того же. Просто одни честно об этом говорят, а другие прикрываются красивыми словами.

Выхожу из дома в половине восьмого. Электричка до центра идет сорок минут, потом метро. Час в одну сторону. Каждый день. Два часа жизни на дорогу, которые можно было бы потратить на учебу или сон.

Но у меня нет выбора.

В вагоне электрички давка и духота. Рядом пыхтит дядька, от которого разит перегаром. Напротив спит тетка с огромной сумкой, которая занимает половину прохода.

Мой мир. Серый, уставший, пропахший потом и дешевой едой.

А в университете меня ждет другой мир. Блестящий, ухоженный, пахнущий дорогими духами и снобизмом.

Выхожу на Сокольнической, пересаживаюсь на метро. В вагоне почти никого нет – для золотой молодежи еще слишком рано. Они появятся к десяти, к началу второй пары. Приедут на своих машинах, которые стоят как моя стипендия за десять лет.

МГУ. Факультет журналистики.

Мой храм. Место, где я чувствую себя как дома. Высокие потолки, мраморные колонны, портреты великих писателей на стенах. Здесь я не Дашка с окраины – здесь я студентка одного из лучших вузов страны.

Иду по главной аллее, прижимая к груди учебники. Сегодня у меня тяжелая сумка – три учебника, конспекты, ноутбук, который я купила на скопленные за лето деньги. Он, конечно, подержанный, но работает.

До первой пары еще полчаса, можно зайти в библиотеку и повторить материал.

Поднимаюсь по ступеням главного корпуса и вдруг чувствую сильный толчок в спину. Учебники вылетают из рук и разлетаются по мраморным ступеням. Я падаю на колени, больно ударяясь о камень.

Что за…?

– Ты не поможешь? – оборачиваюсь и вижу его.

Высокий. Красивый. В дорогой одежде.

И с таким выражением лица, будто я ему что-то должна. Стоит, смотрит сверху вниз, ухмыляется, даже не думает извиниться или помочь собрать разбросанные книги.

– Зачем? – парень говорит с легкой усмешкой. – Ты же справляешься.

Наглость. Чистая, неприкрытая наглость. Встаю, прижимая к груди помятые конспекты, и внимательно смотрю на этого типа.

Ухоженное лицо. Дорогая стрижка, татуировки. Часы, которые стоят как автомобиль. Все кричит о деньгах и статусе.

Один из них. Мажор.

– Ты серьезно? – не верю своим ушам. – Сбил с ног и даже не извинился?

– А зачем мне извиняться, детка? – он улыбается, и от этой улыбки меня начинает тошнить. – Ты сама не смотрела по сторонам.

«Детка»

Он назвал меня «деткой»? Этот придурок в дизайнерской куртке позволил себе назвать меня «деткой».

– Не называй меня «детка», – говорю холодно.

– Почему? – он оглядывает меня взглядом, которым обычно оценивают товар на витрине. – Ты же малышка. Правда, на мой вкус, скучновата.

Все.

Что-то внутри меня обрывается. Вся злость, накопившаяся за годы унижений, за снисходительные взгляды однокурсников, за шепот «да она же с окраины», за необходимость работать, пока другие развлекаются, – все это сворачивается в тугой ком ненависти.

Смотрю на него. Смотрю долго и внимательно, изучаю каждую черточку этого самодовольного лица. Запоминаю.

Потом разворачиваюсь и ухожу.

Не говорю ни слова. Потому что знаю: стоит мне открыть рот, и я скажу что-нибудь такое, что потом придется долго расхлебывать. А мне нельзя создавать себе проблемы. У меня есть стипендия, которой я могу лишиться. Есть бабушка, которую нельзя расстраивать.

Но я ненавижу его всем сердцем.

Захожу в аудиторию, сажусь на свое обычное место в первом ряду. Достаю телефон и быстро гуглю. Я знаю кто меня толкнул, я же не слепая и не глухая, просто я не обращаю на всю эту шушару внимания.

«МГУ, Максим Орловский»

Первая же ссылка – статья в светском журнале. «Золотой мальчик Москвы: кто такой Максим Орловский». Фотографии с вечеринок, интервью о «сложной жизни наследника», рассказы о его романах.

Конечно. Сын миллиардера. Владелец половины автопарка Москвы. Герой студенческих сплетен.

Бабник, пижон и нахал. А еще придурок.

Читаем дальше.

«Максим не скрывает своего отношения к отношениям – никаких обязательств, только удовольствие. Девушки меняются каждые несколько недель, но все они в восторге от времени, проведенного с наследником империи Орловских»

В восторге. Да, конечно. Потому что деньги творят чудеса. Потому что статус решает все. Потому что в этом мире можно купить даже любовь – по крайней мере, ее имитацию.

– Дарья! – рядом садится Лена, моя единственная подруга на курсе. – Ты чего такая мрачная?

– Встретила придурка, – коротко отвечаю.

– Какого еще придурка?

– Максима Орловского.

Лена присвистывает:

– Ого. Сам король университета обратил на тебя внимание?

«Король университета». Хочется смеяться. Или плакать.

– Сбил с ног и даже не извинился, – говорю. – Классический представитель золотой молодежи.

– Даш, ну ты же знаешь, кто он такой, – Лена смотрит на меня с удивлением. – Орловский – это же…

– Знаю, – обрываю я ее. – И мне плевать, кто он такой. Деньги не дают права вести себя как последняя скотина.

Но дают. В этом мире деньги дают право на все. На хамство, на пренебрежение, на уверенность в собственной безнаказанности.

Входит преподаватель, начинается лекция. Я старательно записываю, но мысли возвращаются к утренней встрече.

Его взгляд. Оценивающий, снисходительный. Взгляд хозяина жизни на прислугу.

Его улыбка. Самоуверенная, дерзкая. Улыбка того, кто привык получать все, что захочет.

Его слова. «На мой вкус, скучновато». Словно я товар на витрине, который он может купить или пройти мимо.

Ненавижу.

Ненавижу его лично. Ненавижу все, что он собой представляет. Ненавижу мир, в котором такие, как он, чувствуют себя королями, а такие, как я, должны быть благодарны за любое внимание.

После лекции я иду в кафе «Студент» – небольшое заведение рядом с университетом, где я подрабатываю официанткой. Хозяин – дядя Коля, добрый мужик, который честно платит и не пристает.

– Дашка, привет! – он машет мне рукой из-за стойки. – Как учеба?

– Нормально, дядь Коль.

Надеваю фартук, собираю волосы в высокий хвост. Моя вторая жизнь. Здесь я не студентка престижного вуза – здесь я просто Дашка, которая разносит кофе и борщи студентам.

Студентам вроде Максима Орловского.

Интересно, знает ли он, что есть люди, которые работают, чтобы платить за учебу? Которые считают каждую копейку, откладывают на учебники, экономят на еде?

Конечно, не знает. Для него мы – декорации. Фон, на котором разворачивается его яркая, насыщенная жизнь.

Смена проходит спокойно. К вечеру заходит компания студентов с экономического факультета – узнаю некоторых, видела их. Дорогая одежда, дорогие аксессуары, разговоры о том, где провести выходные – в Куршевеле или все-таки в Швейцарии.

Другой мир. И хорошо, что другой.

В девять закрываемся. Дядя Коля дает мне деньги – полторы тысячи за смену. Полторы тысячи. На эти деньги я проживу три дня.

– Даш, ты молодец, – говорит он. – Учишься, работаешь. Не то что эти мажоры, которые только и делают, что тратят родительские деньги.

Мажорчики.

Еду домой в переполненной электричке. За окном мелькают огни Москвы – яркие, манящие, недоступные. Где-то там, в одной из элитных квартир, сидит Максим Орловский. Пьет дорогой виски и планирует, какую девушку соблазнить на этой неделе.

А я еду в Сокольники к бабушке, которая ждет меня с ужином.

Но знаете что? Мне не стыдно. Мне не стыдно за свою жизнь, за свой мир, за то, что я работаю за полторы тысячи в день. Стыдно должно быть им – этим золотым мальчикам и девочкам, которые в двадцать лет ничего не умеют, кроме как тратить чужие деньги.

Максим Орловский.

Пусть он думает, что я «скучная». Пусть считает себя королем этого университета. Но я знаю правду: за красивой оберткой скрывается пустота. И рано или поздно все это рухнет.

А я останусь.

Я останусь со своими знаниями, своим характером, своей способностью выживать в любых условиях.

И пусть только попробует снова назвать меня «деткой», получит по яйцам.

Глава 3

Вторник. Половина девятого утра.

Стою у цветочного магазина на Тверской и чувствую себя полным идиотом.

Цветы. Сто и одна красная роза в элитной упаковке. Пятьдесят тысяч рублей за букет, который обычные люди покупают раз в жизни – на свадьбу. А я покупаю его для девчонки с журфака, которая вчера смотрела на меня так, словно я таракан в ее супе.

– Максим Андреевич, букет готов, – флорист улыбается мне так широко, что, кажется, вот-вот раскроет рот до ушей. – Розы из Эквадора, премиум-класса. Упаковка дизайнерская, ленты шелковые…

Розы из Эквадора. Господи, во что я превратился? В романтического идиота, который покупает цветы девушке, с которой знаком всего минуту?

Но тактика проверенная. Отец всегда так делает, когда накосячит перед мамой. Дорогой подарок, и мама тает как мороженое на солнце. Женщины все одинаковые. Им просто нужно показать, что ты готов тратить на них деньги.

– Спасибо, – беру букет и понимаю, что он тяжелый, как гиря. Сто роз, блин. Может, перебор?

Да ладно. В таких делах перебор невозможен. Главное – произвести впечатление.

Еду в университет, букет рядом со мной занимает половину салона. Выгляжу как жених, который едет делать предложение. Хорошо, что тонировка не позволяет прохожим рассмотреть эту красивую картинку.

Данил звонит, когда я паркуюсь у главного корпуса:

– Братан, ты где? У нас же семинар через полчаса.

– Возле университета, – говорю я и смотрю на часы. Почти девять, Дарья Сомова должна появиться с минуты на минуту – вчера я выяснил ее расписание. Да, я сталкер. И что с того?

– Что ты там делаешь?

– Жду одну девчонку.

– Дарью? – в голосе Данилы слышится смех. – Серьезно? Ты встал в такую рань ради девчонки, которая тебя ненавидит?

Встал. И не просто встал – принял душ, выбрал лучшую рубашку, потратил полчаса на прическу. Словно иду на первое свидание, а не на операцию по завоеванию очередной девушки.

– Данил, заткнись. Вот увидишь, как быстро она растает.

– Ага. А если не растает?

– Растает, – говорю я с уверенностью, которой не чувствую. – Они все тают.

Все. Кристина растаяла после недели ухаживаний. Алина – после дорогого ужина в элитном ресторане. Катя – после поездки в Париж на выходные.

Формула проста: деньги плюс обаяние равно победа.

Но почему тогда я нервничаю, как школьник перед 1 сентября?

Вижу ее издалека. Дарья Сомова. Идет по аллее в той же серой одежде – джинсах, свитере, с той же потрепанной сумкой через плечо. Никакого макияжа, волосы собраны в небрежный пучок.

И все равно красивая.

Не кричаще красивая, как модели с обложек. Спокойно красивая. Естественная красота.

Опасно красивая.

Выхожу из машины с букетом в руках. Сто и одна роза – это сила. Перед такой артиллерией не устоит ни одна женщина.

– Дарья! – окликаю ее.

Девушка останавливается, оборачивается. Видит меня. Видит букет.

И на ее лице появляется выражение, которое я не могу расшифровать. Удивление? Отвращение? Что-то среднее?

– Ты? – говорит она так, будто я последний человек, которого она хотела бы видеть.

Приятно.