Внезапно наступает оглушительная тишина. Лишь через несколько минут я нахожу в себе силы подняться и выйти.

Кей-Джей сидит посреди комнаты, по которой прошел торнадо. Жуткий торнадо с красивыми глазами и жестоким сердцем. Дверца шкафа висит на одной петле, ящики комода свалены на полу, а по стене стекает вода – видимо, туда угодил стакан с прикроватной тумбочки. Лицо Кей-Джея тоже мокрое, он плачет навзрыд.

Не тратя времени и внимания на его всхлипывания, бесшумно собираю вещи с пола в спортивную сумку и корзину для белья. Я не раз пыталась уйти, но так далеко еще не заходила. Он не позволял: загораживал дверь, вырывал одежду и хватал за руки, пока я не соглашалась остаться.

Да уж, подготовиться можно было и получше. Я неделями читала форум и прекрасно понимаю, что нужно для успешного побега: собранные сумки, наличные и безопасное место. Что ж, по крайней мере, убежище у меня есть. Знать бы еще, как до него добраться.

Он меня ударил. Три коротких слова звучат в голове как мантра и толкают вперед, хотя под ложечкой сосет от неопределенности.

Я спускаюсь по лестнице и выхожу на улицу. Все как-то уж слишком просто. Подъездная дорожка темна. В кои-то веки я счастлива, что моя «Хонда Сивик» места в гараже «не заслуживает» – одним препятствием меньше. Ставлю корзину для белья на капот и роюсь в сумочке в поисках ключей. Осталось совсем чуть-чуть…

Вдруг за спиной слышится тяжелое, прерывистое дыхание.

– Тронешь эту сраную дверь, и я тебя прикончу!

Я оборачиваюсь и едва не теряю сознание. Откуда у него пистолет?

С замиранием сердца смотрю на мужчину, которого когда-то любила. На того, кто сейчас направляет на меня пушку.

Налитые ненавистью глаза, жилистая шея, твердая рука. Чувства, переполнявшие его всего минуту назад там, в спальне, исчезли без следа. Передо мной холодное лицо психопата, которому нечего терять. Может, он планировал убить меня так же, как я – его?

– Кайсон, пожалуйста. Не делай того, о чем потом пожалеешь. Прошу тебя, прости! – Каждое слово, каждый вдох пронзает болью.

В экстремальных ситуациях, в режиме «бей-беги» я начинаю заискивать и лебезить. Такой вот защитный механизм, если верить моему прежнему психотерапевту. Секунды тянутся мучительно долго, взгляд мечется между дулом пистолета и его лицом.

– Я люблю тебя, а ты меня. У нас есть проблемы. А у кого их нет? Пожалуйста, милый. Мы все уладим.

– Сесиль, скажи правду: ты с кем-то спишь? – В темноте его ожесточенное лицо еле различимо.

– Нет! Господи, нет! Я бы никогда… Кей-Джей, ты же знаешь, как я тебя люблю. Извини, что огорчила…

– Врешь.

– Клянусь! Прости, что заставила тебя так думать. Никогда, никогда я бы тебе не изменила! Милый, пожалуйста… – На последнем слове голос срывается.

Это конец, больше я ничего не могу. Надо было уйти раньше. Я ведь не идиотка, знала, что, по статистике, должна умереть от его руки. И все еще могу стать частью статистики.

– Я не хотел тебя пугать. Просто не мог смириться с мыслью, что потеряю. – Он со вздохом опускает пистолет. – Уже поздно. Пойдем спать.

Я достаю ключи и улыбаюсь ему напоследок:

– Прости.

Прыгаю в машину в обнимку с сумкой и со всей силы вдавливаю кнопку блокировки дверей, пока он не понял, что происходит. Машина заводится, Кей-Джей лупит кулаками по капоту, я включаю заднюю и крепко сжимаю руль. Корзина для белья падает, моя одежда рассыпается по асфальтовой дорожке. Его лицо искажено криком, прямо кадр из фильма ужасов. Звука не слышно из-за орущего радио, зато в зеркале видно, как он падает на колени.

Выстрела нет.

2. Сесиль

В часе езды от дома, мертвой хваткой вцепившись в руль, разворачиваю машину. Дикий визг разносится над безлюдным перекрестком, словно банши пролетела. Надо ехать назад. Как минимум неделю Кей-Джей будет образцовым мужем. Продержусь неделю, получу новый телефон и уйду от него. В следующий раз будет проще.

Черта с два.

Пальцы так крепко сжимают руль, что белеют костяшки. Я притормаживаю, пропуская встречную машину. У него был пистолет. Пистолет!.. Вместо крика я разражаюсь безумным смехом и снова разворачиваюсь, не проехав и квартала. Убил бы он меня или нет, не знаю, но проверять отчего-то не хочется.

Еду на север. Я почти ничего не знаю о месте назначения, только название; по-моему, Уэллс-Каньон должен быть где-то на севере Британской Колумбии. Да и куда еще ехать? Я недалеко от Ванкувера, на юге граница с Соединенными Штатами, на западе океан. Так что на север.

Вой полицейской сирены сзади вырывает меня из водоворота мыслей. Съезжаю на обочину, и слезы вдруг застилают глаза. Впервые с той минуты, как я покинула дом.

– Добрый вечер, мисс. Знаете, почему я вас остановил?

– Д-да… – Я киваю, судорожно вздыхая. – Да, знаю. Я сделала разворот в неположенном месте. Я просто заблудилась и…

– Два разворота. Вам известно, что это запрещено?

– Известно. – Всхлипнув, вытираю слезинку, свисающую с кончика носа.

– Вы сказали, что заблудились. Откуда вы и куда едете?

– Я собиралась навестить подругу в Уэллс-Каньон, но разбила телефон и теперь не знаю, в каком направлении двигаться.

Между бровями полицейского проступает глубокая складка.

– Та-ак. Вы собирались навестить подругу в два часа ночи? В городе, до которого пять часов пути. Ваши документы, пожалуйста. Где вы живете?

Я лезу за бумажником. Свет фонарика заливает заднее сиденье, где разбросано то немногое, что мне удалось взять с собой.

– Маунтинвью-Тэррес, 62–07… это в Кэррисдейл. Только… я там уже не живу. На самом деле к подруге я еду не в гости, а насовсем. Мы с мужем поругались, и я решила от него уйти.

Патрульный сразу смягчается. Меня что, и правда видят насквозь?

– Давайте все-таки определимся: в гости или насовсем?

– Насовсем. Да, я переезжаю. – Незаметно прикусываю щеку изнутри.

– Шоссе в темное время небезопасно. Вы можете вернуться домой и поехать к подруге завтра?

Черт. Соврать? А вдруг тогда полицейский решит проводить меня до дома?

– Не могу, – вздыхаю я.

– Вы ранены?

Я мотаю головой.

– Что вам угрожает? Есть много организаций, я дам пару номеров, где…

– Послушайте, – перебиваю я, – спасибо за предложение. Как только я доберусь до подруги, все будет хорошо.

Он медлит.

– Ладно. Выношу устное предупреждение. Не совершайте запрещенных маневров, даже если дорога пуста. Уэллс-Каньон на севере.

Ага, так я и знала!

– Запишу, как выехать на шоссе. – Он достает блокнот из нагрудного кармана и что-то строчит. – Дальше уже просто. Ведите осторожно.

Вместе с документами полицейский протягивает листок из блокнота и возвращается к своей машине. Я уезжаю не оглядываясь, пока он не передумал.

По пути к шоссе встречаю райское сияние «Севен-Элевен» и останавливаюсь. Под гул неоновой лампы банкомата снимаю с семейного счета пятьсот долларов. Вообще-то Кей-Джей должен мне куда больше. Покидая магазин с банкой энергетика, шоколадным батончиком и пачкой чипсов с кетчупом, чувствую себя готовой к путешествию в неизвестность. Я на пути к новой жизни и полна решимости, которой не испытывала многие годы.

* * *

Сто двадцать. Восемьдесят пять. Шестьдесят. Датчик топлива издевательски подмигивает, озаряя темный салон машины. Уверенность в себе растаяла вместе с последними крошками чипсов, закинутыми в рот тридцать километров назад. Дура набитая! Подготовилась к новой жизни, называется. Могла бы запастись в «Севен-Элевен» чем-то, кроме вредной еды. Сорок. Двадцать. Яркая оранжево-зеленая вывеска разрезает унылое ночное небо, и я с облегчением сворачиваю к заправке. Ну хоть без автостопа сегодня обойдемся, и на том спасибо.

В старой телефонной будке на обочине не осталось стекол. Интересно, она вообще работает? Ну, правда, кто в наше время пользуется телефонными автоматами? Я, например. Не хотелось бы свалиться Берил как снег на голову. Лихорадочно обыскиваю машину, выгребая мелочь.

Подношу замызганную трубку к уху двумя пальцами – есть сигнал. Шумно вдыхая сквозь зубы, набираю номер. Заспанный голос отзывается после третьего гудка.

– Берил? Привет. Прости, что разбудила. Это Сесиль.

– Доброе утро, милая. У тебя все хорошо?

Забавно, в последние полгода мы общались ежедневно, но сейчас я впервые по-настоящему слышу ее голос. Он успокаивает и вселяет надежду, несмотря на легкую утреннюю хрипотцу.

– Да. Я… хотела узнать: ничего, если я приеду прямо сейчас? Я звоню из автомата на шоссе примерно в двух часах езды, если верить полицейскому. У меня нет мобильного, так что точно сказать не могу.

Затаив дыхание, жду ответа.

– Сесиль, ты молодец. Конечно, ты можешь приехать! Я не отказываюсь от данного слова. Жду тебя, милая.

Она рассказывает, как добраться от Уэллс-Каньон до ранчо Уэллс, я повторяю инструкции дважды и вешаю трубку. Ну вот, теперь еще кто-то знает, что я ушла от мужа. Значит, назад пути нет – если вернусь к нему, будет невыносимо стыдно.

Наизусть я помню еще один номер. В детстве давала его всем подряд в надежде, что звонки моих друзей измучают родителей, и они, наконец, проведут мне отдельную линию. Нажимаю кнопки на одном дыхании.

– Па-ап? – сиплю я, услышав в трубке стариковское кряхтение. – Это Сесиль. Прости, что разбудила.

Мы оба знаем – мой звонок странен сам по себе независимо от времени суток. Я не говорила с родителями больше года. Что ж, лучше поздно, чем никогда.

– Сесси? Что случилось? Ты звонишь со странного номера.

Улыбаюсь в трубку. Сердце больше не колотится как бешеное. Я втайне надеялась, что мой ранний звонок его тронет.

– Все хорошо, пап. Ну… все будет хорошо. Я ушла от Кей-Джея и подумала, что вам надо знать, где я, – если он решит подать в розыск, вы остановите полицию. У меня сломался телефон, и… – Я с возмущением одергиваю саму себя: «Хватит уже его выгораживать!» – Нет, не так. Он сломал мой телефон. Я звоню из автомата на шоссе…

– Из автомата? На шоссе? Куда ты едешь?

На заднем плане мама гнусавит: «Скажи, пусть едет сюда, Кларк!»

– Мама говорит, чтобы ты ехала сюда.

Я грустно вздыхаю.

– Подруга в Уэллс-Каньон предложила работу и жилье. Я уже пообещала, что буду там утром. Все хорошо, правда. Позвоню вам, когда обзаведусь новым телефоном.

– Деньги нужны? Где этот… Марджи, погугли, где этот Уэллс-Каньон! Чем мы можем помочь, Сесси?

– Просто не говорите Кей-Джею, где я.

– Не сказали бы, даже если бы ты не просила. Можешь не волноваться, родная.

– Прости, что не звонила раньше, я… – Комок подкатывает к горлу. – Жаль, что я вас не слушала.

Они забеспокоились еще год назад, предложили помощь. Я оттолкнула их, заставила чувствовать себя виноватыми, а потом и вовсе вычеркнула из своей жизни. Я не заслужила их заботы.

– Сесси, мы тебя любим. Всегда будем любить. Я рад, что ты позвонила.

В динамике вдруг раздается голос мамы. Видимо, она взяла трубку на втором аппарате.

– Сесиль? Молодец, что бросила этого кретина! Ты для него слишком хороша, я всегда это говорила. Я проконсультируюсь с тетей Харриет – она успешный адвокат в Калгари, если помнишь. Мы все уладим. И приезжай в любое время, поняла?

– Ладно, мам. Спасибо. Я, кажется, уже ушла в минус в этом автомате. Люблю вас.

Возвращаюсь к машине, ощущая невероятную легкость. Словно бросила огромные сумки с продуктами на кухонный пол маленькой студенческой квартирки, с трудом затащив их на третий этаж, – фиолетовые полоски на пальцах, конечно, останутся, но тяжести больше нет. Словно выключила ночник в конце тяжелого дня.