Мурха улыбнулся и потянулся за кубком с вином. Тарлах покрутил браслет в руке, глядя на отражения свечей, а затем лихо спрыгнул на пол, словно олененок, и помчался к другим детям, которые сидели за отдельным столом в дальней части зала.

Мурха проводил сына невидящим взглядом. Он так и не дотронулся до мяса, лежащего на блюде. Мой муж подобной сдержанности не проявлял и уминал ужин за обе щеки, обсуждая с Тейгом захваченных в Дублине лошадей.

Осторожно взглянув на Мурху краем глаза, я отпила вина из кубка.

– Браслет великоват и для Бейвин.

Он покосился на меня и опустил взгляд на тарелку.

– Она еще вырастет.

– Ну же, признайся, – ухмыльнулась я. – Кому ты на самом деле хотел его подарить? Я же знаю, что не сестре.

– Да ну?

– Да. – Я собралась с мыслями. – Ты за весь вечер ни разу не притронулся к еде, а твой полный томления взгляд мне прекрасно знаком. Да и подобный браслет кому попало не дарят. Его смастерил сам Пьер Нормандский: я видела его клеймо на застежке. Редкая находка.

– Значит, он станет отличным подарком.

– Высокородному принцу не нужны безделушки, чтобы покорять женские сердца. Это им полагается тебя впечатлять.

– О, ничего подобного. Женщины из благородных семей никого впечатлять не обязаны. – Он хлебнул вина. – В отличие от их отцов, которые стремятся заполучить выгодный брачный договор… или братьев… или даже сыновей.

Я расхохоталась. Таких коварных речей я от Мурхи еще не слыхивала.

– Да уж, это верно. Мы, женщины, никак не можем повлиять на то, за кого нас выдадут замуж, но иногда нам нравится притворяться, будто это так.

– Иногда это нравится и мужчинам.

Продолжая посмеиваться, я положила в рот кусок лосося.

– Ты все морочишь мне голову, а на вопрос отвечать так и не желаешь. Ну же, признайся: кому ты купил браслет?

Мурха промолчал, но, судя по тому, как крепко он обхватил пальцами кубок, вопрос вывел его из равновесия.

– К чему эта показная скромность, Мурха? В этом зале ты один из немногих, кто может выбрать себе невесту. Любой ирландский король охотно отдаст свою дочь за тебя замуж. Мы оба знаем, что твой отец не станет вынуждать тебя жениться, если этого не захочешь ты сам.

Мурха прекрасно понимал, что я имела в виду. Изначально Малморда договорился о том, чтобы я вышла за старшего сына манстерского короля, а не за него самого, но по какой-то причине я получила в мужья Бриана. Впрочем, меня удивило, что Мурха никак не ответил на мой намек. Я-то думала, жениха заменили из-за пожелания Ситрика, чтобы я вышла за короля, а не за его сына. Неужели это сам Мурха отказался стать моим мужем? Да не может быть.

– Северные О'Нилы терпеть нас не могут, – в конце концов ответил он. – Полагаю, ни один из их правителей ни за что не выдаст за меня свою дочь.

– Повезло тебе, что ты ни с одной из этих дочерей не знаком.

Мурха зевнул, прикрыв рот ладонью, и вновь воззрился на блюдо. Вооружившись ножом, он подцепил кусок оленины.

– А я ведь все равно узнаю, – прошептала я. – От меня ни одна тайная интрижка не укроется. Раз ты отказываешься называть ее имя, она либо уже замужем, либо и вовсе одна из рабынь.

– У нас нет рабынь.

Голос Мурхи вмиг ожесточился. Я так обрадовалась долгожданной возможности поддразнить его остроумным замечанием, что перестала следить за языком.

– Прости, не подумала. Просто я уже заметила, что в дуне живут не только ваши родные. Некоторые мужчины и женщины работают здесь потому, что им больше некуда пойти. Они подают вам вино, готовят пищу, пасут скот, зажигают костры и свечи. Во многом они не отличаются от дублинских рабов. Как вы их тут называете? Фуидиры? Кажется, это означает «безземельный»? Как по мне, все это очень похоже на рабство.

– Фуидир – отнюдь не то же самое, что и раб. Закон фениев предоставляет фуидирам те же права, что и всем остальным. В отличие от викингов, которые распоряжаются своими несчастными жертвами, как пожелают, мы не сжигаем их заживо, не избиваем и не насилуем. Любой манстерский фуидир волен уйти, когда пожелает. И женщины, и мужчины берут в супруги кого захотят. Здесь они могут построить счастливую жизнь.

– Когда Ситрик заглянет в гости, – заметила я с беззаботной улыбкой, – тебе стоит обсудить с ним различия между ирландским и датским правом. Уверена, беседа увлечет его.

– Теперь твоя очередь морочить мне голову. Я немало общался с Ситриком после битвы при Гленмаме и могу с уверенностью сказать тебе, что подобный разговор наскучит ему в два счета.

Мурха опустил нож, так и не доев оленину, и направился к друзьям, сидевшим на соседней скамье. Сказать, что он мне нравился, было бы ложью: отнюдь, я ненавидела его за то, что он убил Харальда. И тем не менее Мурха вызывал у меня неподдельный интерес. На мгновение я даже представила, каково было бы иметь в мужьях его, а не Бриана. Безусловно, лежать в одной постели с мужчиной, от рук которого погиб мой приемный сын, означало бы обрекать себя на душевную боль, но вот заскучать я бы точно не заскучала.

Как только Мурха покинул королевский стол, я утратила к пиршеству всякий интерес. Не важно, сколько в чертоге собралось гостей – пятнадцать, восемьдесят или все три сотни. Беседовать с королевой Дублина никто из них не желал. Обычно, насытившись, я находила удобный повод покинуть пир и возвращалась в свой дом, стоявший у дальней стены дуна. Сегодня же меня ждали важные дела. Отец Маркон поменялся местами с Тейгом и теперь сидел рядом с моим мужем, но еда пока интересовала их больше общения. Я поняла, что мне предоставилась подходящая возможность.

Наклонившись вперед, я подняла кубок:

– Рада снова вас видеть, отец Маркон.

Священник улыбнулся и торопливо проглотил кусок лосося, не успев толком его дожевать.

– И я вас, королева Гормлат.

– Я уже так давно хотела с вами поговорить. Я мечтаю помочь одному из женских монастырей Манстера и нуждаюсь в вашем совете.

– Какая отрадная весть! Многим нашим монастырям не помешает помощь добрых христиан.

– Когда мы покидали Гленмаму, вы упоминали женские монастыри на побережье, которые пострадали от набегов викингов и пришли в упадок. Я бы хотела искупить вину за жестокость Амлафа и стать покровительницей одного из них.

Король Бриан неискренне улыбнулся:

– Монахиням из Россманахера тоже нужна помощь. Думаю, тебе следует навестить именно их.

Едва ли. Монастырь, о котором он говорил, располагался всего в часе пути от Киллало, и никакого моря там не было и в помине.

– Но ведь у Россманахера и так немало обеспеченных покровителей, разве не так? Нет, я бы хотела сделать доброе дело в одном из отдаленных уголков Манстера. Например, на побере…

Король Бриан поднял руку:

– Отец Маркон, сделайте одолжение: передайте Охе, что я хочу с ним кое-что обсудить.

Священник встал из-за стола. Бриан, с лица которого по-прежнему не сходило бесстрастное выражение, потянулся за куском молодой баранины. Его зубы скользнули по верхней губе.

– Что-то не так, муж мой?

– Ни на какое побережье ты не поедешь, Гормлат.

– Почему же?

– Ты красивая женщина – возможно, самая красивая из всех, что я встречал. Ты станешь желанной добычей для любого викинга. Если один из твоих дублинских приятелей – а то и сам король Норвегии или ярл Оркнейских островов – найдет тебя на побережье, он уплывет с тобой прочь. У меня не останется иного выбора, кроме как прийти тебе на выручку, а терять хороших воинов из-за подобной затеи я не желаю.

Я цокнула языком:

– «Найдут меня»? Да откуда они вообще узнают, где я?

– Ты сама им и скажешь.

– Я не посылаю никому писем.

– Гормлат, я не смогу воспринимать твои слова всерьез, пока не начну тебе доверять, а сейчас я тебе не доверяю. Ты – моя жена. Я тебя уважаю. В Киллало тебя ждет жизнь со всеми удобствами, но покидать дун без моего дозволения тебе запрещено. Если пожелаешь, можешь посетить с отцом Марконом монастырь в Россманахере, но не более того.

– Но я же…

– Хватит, Гормлат. Я все сказал.

Бриан направился к одному из соседних столов, где сидел предводитель клана Оуанахт Хашил, а может, и Оуанахт Ойне: я точно не помнила. Я вновь осталась одна.

Покрутив в руках кубок с вином, я задумалась: сколько же еще таких дней мне по силам вынести?

Малморда попросил меня разузнать побольше про манстерские монастыри, прежде чем я навсегда покину ирландские берега, но за минувший месяц у меня так ничего и не получилось. Теперь мне стало ясно, что подозрительный Бриан не позволит мне добиться успеха.

Я бросила взгляд на собственное отражение в серебряном кубке и увидела там красивую женщину. Слишком красивую. В Дублине моя внешность играла мне на руку, здесь же, в Манстере, она стала проклятием. Она давала королю Бриану повод держать меня взаперти, а вот стареющих рыхлотелых баб скандинавские ярлы не похищали. Если бы я больше походила на Фриггу, Бриан не стал бы ни в чем мне препятствовать. Бедная Фригга. Мало того что старая и жирная, так теперь она еще и потеряла Харальда. Когда я видела ее в последний раз, у нее во рту оставалось всего четыре зуба. Интересно, сколько их было теперь?

Глотнув еще немного вина, я задумчиво провела языком по задней стороне зубов. Мне нужно было завоевать доверие Бриана, но я знала, что на это уйдет не один месяц. Чтобы я смогла чего-то добиться, моя красота должна была померкнуть. Я вознамерилась стать куда менее привлекательной добычей – такой женщиной, из-за которой ни один мужчина не захочет плыть через целое море.

Я медленно поднялась на ноги и подошла к другим столам, то и дело останавливаясь, чтобы перекинуться словечком с манстерскими королевами, которые пришли на пир с мужьями. На одной из них – Ангас, жене вождя Оуанахт Хашил, – красовался меховой плащ, который некогда принадлежал Онгвен. Ситрик сам купил его в подарок для своей любимой рабыни.

– Прекрасно выглядишь, Ангас, – заметила я. – Серая волчья шкура замечательно идет к твоим глазам.

– Благодарю тебя за добрые слова, королева Гормлат, но твоя красота сияет ярче, чем мы все.

Она почтительно наклонила голову, а когда снова подняла ее и встретилась со мной взглядом, на ее губах играла самодовольная ухмылка. Вот ведь зазнавшаяся маленькая ведьма. Это мое внимание должно быть для нее честью, а не наоборот.

– Прошу прощения, но я очень устала, – объявила я. – Приятного пира.

Услышав мой невежливый ответ, Ангас нахмурилась. Мне полагалось сделать ей еще один комплимент, расспросить ее про детей и наполнить ее кубок. Да, мне стоило приложить больше усилий, но на все это не было времени. Меня ждали другие неотложные дела. Перед тем как выйти из зала, я обернулась взглянуть на мужа. Даже и не заметив, что я ушла из-за стола, он, смеясь и улыбаясь, беседовал о чем-то с Лукрецией и ее дочерями, старательно притворяясь радушным хозяином.

Вернувшись к себе в покои, я перекинула через запястье три длинных пряди. Проходя мимо конюшен по дороге домой, я выдернула их из хвоста любимой кобылы Бейвин. Лошадиные волосы сияли белизной даже на фоне моей бледной кожи. Они оказались толще моих собственных волос, но я была к этому готова. Верхом я ездила крайне редко, но я прекрасно знала, каково это – пропускать лошадиную гриву сквозь пальцы.