Ольга Висмут: Обещай мне себя

Глава 1

На часах – почти два.

За окнами палит июньское солнце, а над раскалённым асфальтом поднимается марево. Вскоре уйдёт последний автобус в Степановку, но я всё ещё стою в пустом коридоре университета, не в силах собраться с мыслями.

Как совместить работу и учёбу?

Стипендия мизерная, у родителей просить стыдно – они и так помогают, чем могут. Впереди – два месяца каникул. Мне срочно нужна подработка.

Но где? В нашем крошечном посёлке – разве что траву полоть у соседей. В городе? А жить где? Общежитие закроется до сентября, а на зарплату официантки квартиру не снимешь.

Замкнутый круг.

Одногруппники ушли отмечать сданный зачёт. Я отказалась. Сказала, что болит голова.

Лучше бы и правда болела – не пришлось бы торчать одной в коридоре, раздумывая, куда ехать. Возвращаться в общагу? Паковать вещи?

Я вздыхаю.

Где-то в глубине здания резко хлопает дверь.

– Эй! – доносится раздражённый женский голос. – Железнов! Мы не договорили!

Оборачиваюсь.

Это не он? Тот самый Железнов? Капитан футбольной команды, подающий надежды. Громкий, дерзкий. Все девчонки в общаге только о нём и шепчутся.

Из аудитории выходит толпа. Впереди – высокий парень. Широкие плечи, уверенная походка. Видимо, и правда он. За ним спешат несколько девушек.

Одна – с фиолетовыми прядями в обесцвеченных волосах. Узнаю Ингу Вольскую – местную «инстадиву» и стерву. Остальные – её свита.

Лучше бы мне исчезнуть, пока они не заметили, что я тут. Особенно Инга. Сегодня на обеде я случайно налетела на неё. Кто-то толкнул меня в толпе, и она оказалась рядом. В результате – кофе на шёлковом топе, визг, я бросила поднос и сбежала.

Не думаю, что она это забыла. Хотя сейчас вместо топа на ней белая рубашка.

– Инга, хватит, – устало говорит Егор. Я инстинктивно стараюсь спрятаться в тени от колонны, но всё равно вытягиваю шею – интересно же. – У меня матч на носу.

– И что? – вскидывается Инга. – Гоша, между прочим, я стараюсь для нас обоих! Отец уже оплатил поездку, а ты заявляешь, что не поедешь?

Она хватает его за руку, заставляя развернуться. Остальные делают вид, что их нет. Я тоже стараюсь слиться со стеной.

– Надо было спросить меня, прежде чем билеты покупать, – сухо отвечает он и аккуратно отцепляет её руку. – Я предупреждал: у меня свои планы.

– Планы? Карьера футболиста? Это смешно, Гоша! Одна травма – и всё. Будешь тренером в какой-нибудь шарашке. Вот и вся твоя перспектива.

– А хоть бы и так.

Егор хмурится. Видно, что он и сам думает об этом. Но упорно держит свою линию. Вредность? Гордость? Кто их, мажоров, поймёт…

– Ну и дурак! – Инга резко отдёргивает руку. – Оставайся со своими потными мячиками. Но если передумаешь – самолёт завтра в пять вечера!

Она разворачивается. Но, уходя, бросает взгляд на меня. Замечает.

Вот и всё. Пронести не получилось. Наверняка она не простит, что какая-то первокурсница видела её ссору с Железновым.

– А ты чего лыбишься, идиотка? Весело, что ли?

Чёрт. Я действительно улыбаюсь – это у меня от страха. Нервное.

– Эй, чучело, я к тебе обращаюсь!

Егор оборачивается. Сначала кажется, что думает, будто это ему. Потом замечает меня – сжимающую сумку на груди и застывшую у стены.

– Инга, отстань от неё, – неожиданно говорит он.

Что? Он… заступается?

– Я ещё даже не начала! – Инга прищуривается и идёт прямо на меня. – Это же ты! Ты толкнула меня в столовке!

– Я… случайно, – шепчу, чувствуя, как лицо заливает краска.

– Случайно? – она усмехается, нависая надо мной. – Ты хоть представляешь, сколько стоил мой топ? Это был натуральный шёлк!

– Я… я могу постирать.

Что я несу?! Постирать «Валентино»?!

– Постираешь? – Инга смеётся. – Ты химчистка, что ли?

Она останавливается в шаге.

– Короче, Бурляева, ты мне должна две тысячи баксов.

– Что? – я бледнею. – За что?!

– За мой топ. Это «Валентино», между прочим.

– Но… у меня нет таких денег…

Хочется исчезнуть. Ещё и Железнов стоит рядом – наблюдает. Шёл бы уже…

– Это твои проблемы, Бурляева. Ты же отличница, выкрутишься.

Она даже знает мою фамилию. Всё. Конец.

– А это тебе на память, – холодно бросает она.

Инга раскрывает сумочку, вытаскивает скомканный топ и швыряет в меня.

Но розовая тряпочка не успевает долететь.

Её перехватывает мужская рука.

Глава 2

С изумлением я вижу, как Егор Железнов встает передо мной, заслоняя своим телом.

– Инга, ну ты и стерва, – качает он головой. Будто только сейчас осознал, с кем встречался. – По ней же видно, что у неё нет таких денег. А ты всё равно это тряпьё второй раз не наденешь.

– И что? – Вольская сверлит его взглядом. – Пусть кредит берёт. Или почку продаёт. Или ты хочешь заплатить за неё?

У Егора на скулах заходят жевательные мышцы. Я вспоминаю, что куратор рассказывала: Железнов из обычной семьи. Мама – бухгалтер, отец – дальнобойщик. Не тот человек, который может просто так отдать две тысячи долларов. Да и почему он вообще должен?

Две тысячи! Это же безумие…

– Ладно, Бурляева, – цедит Инга. – Я сегодня добрая. Даю тебе срок до первого сентября. Не вернёшь – превращу твою жизнь в ад. Поняла?

Я даже кивнуть не могу – всё тело будто застыло от страха.

Инге, впрочем, подтверждение не нужно. Она резко разворачивается и уходит, злостно щёлкая каблуками. За ней – её верная свита, бросая на меня злорадные взгляды.

Я выдыхаю. Кажется, обошлось. Не убили. А за лето… придумаю что-нибудь… что-нибудь…

– Что ты тут вообще забыла? – доносится рядом хрипловатый мужской голос.

Я вздрагиваю.

Железнов всё ещё рядом.

Он смотрит на меня странно – с любопытством, будто я какая-то случайная букашка, попавшая на лацкан дорогого пиджака.

– Я… зачёт сдавала, – язык заплетается.

– Голикову? – он кивает в сторону ближайшей аудитории. – И что, не сдала?

Он облокачивается на стену, жуёт зубочистку и не сводит с меня глаз. Пристально, без улыбки.

По телу проходит дрожь, будто воздух внезапно остыл. И тут же бросает в жар. Щёки пылают, в груди током бьёт, сердце будто застыло.

А глаза Егора – глубокие, тёмные. Почти гипнотизируют.

Он действительно красив. Не зря его в прошлом году выбрали Королём Осеннего бала. Высокий, спортивный. Чёткие скулы, упрямый подбородок, нос с лёгкой горбинкой, короткий тёмный ёжик. А когда улыбается – на щеках появляются ямочки. Девчонки в общаге с ума по нему сходят.

– Сдала, – выдыхаю и прижимаю сумку к груди.

– А чего тогда такая грустная? Инги испугалась?

– Всё нормально, – тихо отвечаю и вжимаюсь в подоконник.

Не рассказывать же ему, что мне сейчас навесили долг в две тысячи долларов. И что его бывшая чуть не разорвала меня в клочья прямо тут, в коридоре.

Протягиваю руку за скомканным топом, который он всё ещё держит.

– Отдай, пожалуйста…

– А? А, это, – он смотрит на тряпочку, будто видит её впервые. – Оно и правда столько стоит?

Похоже, сомневается.

Я вздыхаю:

– Вполне. Натуральный шёлк и бренд.

– Мда… фигово. А отстирать можно?

– Не знаю. Но попробую…

Он молчит минуту, крутя топ в руках. Вещь, надо признать, красивая. Шелковистая ткань, тонкие бретельки, мягкое декольте, цвет – пепел розы. Я бы и сама с удовольствием такой носила.

– Знаешь, – вдруг говорит Егор и широко улыбается, – давай сдадим в химчистку. Это точно выйдет дешевле, чем покупать новый.

– Сдадим? – я таращусь на него.

Чего это он обобщает? Это ведь моя проблема.

– Ну да, – ещё шире улыбается он. – Я заплачу.

Эти слова заставляют меня напрячься. Смотрю с подозрением:

– А почему ты решил мне помочь?

– Ну… – он оглядывает меня с головы до ног. – Считай, это акт милосердия. В обмен на услугу. У тебя ведь нет денег на химчистку, верно?

Ага, видно, что нет. У меня в кошельке полторы тысячи рублей – на самый дешёвый автобус в Степановку. Без кондиционера. Без туалета.

Я киваю.

– А что за услуга?

– Приходи завтра на матч. В шесть вечера.

Я опускаю сумку, которую до этого прижимала как щит.

– Но у тебя же самолёт! В пять!

Он пожимает плечами:

– Самолёт у Инги. А у меня – игра. Ну так что? Придёшь? Я приглашаю.

Мне странно и приятно от этого приглашения. Но я не могу. Сегодня уезжаю домой.

– Извини. Не получится.

Брови Егора взлетают. Видимо, к отказам он не привык.

– Почему?

Сама не верю, что говорю это. Любая девчонка с курса прыгала бы до потолка от такого внимания. А я…

– Занята, – бормочу, отводя взгляд.

Сердце сжимается от сожаления. Егор – красивый. И футболист. А вокруг таких всегда толпятся поклонницы. Особенно если он капитан. Уже то, что он меня заметил – маленькое чудо.

Но я не хочу обманываться. Сегодня он разозлился на Ингу – пригласил меня. Завтра они помирятся, и я останусь одна. С разбитой самооценкой. Спасибо, не надо.

– А жаль, – хмыкает он. – Мне бы не помешала такая болельщица.

Я ловлю его взгляд. Он опускается…

Я вспыхиваю и инстинктивно прижимаю сумку обратно к груди.

Железнов чуть наклоняется ко мне.

Глава 3

Грудь – моё наказание. Видимо, в прошлой жизни я много грешила, раз к восемнадцати годам она выросла аж до третьего размера. И, кажется, продолжает расти. Как и попа.

Ненавижу свою фигуру.

Мама говорит, у меня идеальные формы – женственные, «за такую попу любая душу продаст».

А я бы душу отдала, чтобы быть высокой и худой. Плоской. Невидимой.

Поэтому я ношу мешковатые джинсы и футболки до бёдер. Или закрытые платья ниже колена. То, в чём ходят мои одногруппницы – обтягивающие юбки, мини-шорты – не для меня.

В первый месяц соседки по комнате пытались меня переодеть. Придумали целую акцию: «Преображение скромняшки». Потом сдались. Я была только рада.

Мне не до парней. Мне надо учиться.

Я не могу вернуться в деревню с пустыми руками. Родители – добрые, простые люди, они много вложили в моё образование. Я не имею права их подвести.

Сестра и так уже забеременела на втором курсе. Теперь сидит у них на шее с малышом. Я не повторю её путь.

Поэтому – нет. На матч с этим красавчиком я не пойду.

Соседки обожают обсуждать футболистов. Говорят, они охмуряют наивных первокурсниц, чтобы весело провести время.

Мне это не нужно.

И вообще, Железнов, скорее всего, просто решил досадить своей девушке, вот и заступился.

– Я пойду, – говорю негромко, выхватывая топ у него из рук и собираясь уйти.

– А как тебя зовут? – раздаётся за спиной.

Он загородил проход. Не обойти. Стоит, сложив руки на груди. Широкоплечий, как шкаф. Я невольно упираюсь взглядом в рельеф его мышц, натянутых под тонкой футболкой.

– Таня, – хриплю.

– Та-а-аня, – тянет он, будто пробует имя на вкус. – А я – Егор.

Протягивает руку.

Я смотрю на его ладонь – крепкую, с мозолями. Колеблюсь. Потом решаюсь.

Как только прикасаюсь – по телу проходит разряд. Рука у меня такая маленькая в его руке. А он сжимает её крепко, даже слишком долго.

– Ну вот, теперь я знаю, как тебя зовут, – довольно улыбается он. – У тебя красивое платье, кстати.

Он снова осматривает меня с головы до ног.

Сегодня я надела платье, которое мама сшила своими руками: юбка-солнце чуть ниже колен, лиф на пуговицах, воротник-стойка, рукав-фонарик. Светло-зелёная ткань в мелкий цветочек.

Закрытое. Скромное.

– Спасибо, – бормочу и снова краснею. Надо бежать. Нельзя с ним так долго разговаривать. Это преступление.

– Всегда пожалуйста. Подожди, мне надо к Голикову заглянуть – и я весь твой, – подмигивает он.