Лекарка поневоле и 25 плохих примет (страница 10)
Если бы не Шельма, я бы, может, двинулась к Разлому сразу. А теперь вроде как и не хотелось. Не тащить же её с собой в неизвестность? Но и оставлять страшно: как она без меня? И как я без неё? Жизнь с целыми половичками, непокусанными столами и непогрызенными углами – такая скучная. Лучше продержаться пару месяцев, пока она не подрастёт, подкопить денег, освоиться.
А дальше она либо начнёт вести себя прилично, либо заматереет и уйдёт в лес. Оставаться в Армаэсе надолго смысла нет, но и рвать когти прямо сейчас – тоже.
Для начала нужно собрать долги, заработать денег, подъесть припасы, сходить в город на разведку и заручиться рекомендациями от наставницы.
Вернувшись в избу бабки Грисы сильно за полночь, мы с Шельмой забрались на печку и уснули.
Примета 8: ворованные саженцы лучше приживаются
Десятое майрэля. Полдень
Таисия
Разбудил нас с Шельмой заявившийся к бабке Грисе посетитель, староста Феурмэ́са. Это село было куда крупнее того, где жила Лана, поэтому и староста тут был куда масштабнее – еле в дверь вошёл, на ходу вытирая пот с высокого, переходящего в лысину лба.
– Ну и жарень… – выдохнул он вместо приветствия, не замечая меня.
Я уютно в обнимку с Шельмой развалилась на печке и всерьёз подумывала о том, чтобы сегодня с неё не спускаться. После вчерашних медицинско-бытовых подвигов тело налилось горячей усталостью, помноженной на исходящее от каменной кладки тепло.
– Вот доживёшь до моих лет, никакая жара тебе будет не страшна, будешь мёрзнуть даже летом, – в тон старосте отозвалась наставница, кутаясь в шерстяную шаль.
– Дак страшно так долго жить. В Кербенне, люди говорят, девка боевым магом стала. Куда мир катится, а?
– Девка?
– Агась. Из благородиев, из Болла́ров проклятых. Люди говорят, в штанах ходит.
– Ну что с них, с проклятых взять? Чай не просто так их прокляли… Солар ей судья, – хмыкнула бабка Гриса. – А ты чего припёрси?
– Да жена… Лютует, спасу нет. Я ей слово – она мне дюжину в ответ. Кричит… Ругается… – протянул толстяк и заискивающе спросил: – Я вот думаю: мож у неё это, как его… бешенство матки?
– Брешенство кадки! – возмущённо ругнулась наставница, передразнивая. – Глаза б мои тебя не видели! А ты чего хотел, когда мать в дом приволок? Свекруха жену твою со свету скоро сживёт, до ручки довела. Ты глаза-то разуй, боров тугодумный! Тебе б приятно было, если б в твоём хозяйстве тебе на каждый сраный горшок устраивали сначала досмотр, потом выговор?
– За матерью догляд нужон, старенькая она уже.
– Да она, чай, младше меня!
– Энто да, да только она не магичка, поэтому здоровье-то уже не то.
– У меня тоже не то. И сил с каждым днём всё меньше и меньше, а всё ж как-то копчу избу сама. Вон, к Ланке в Армаэс скоро будете ездить, особливо ежели чего несрочное.
– Мать совсем слабая, не могу я ей от дома отказать. Не могу. А жёнка бесится, мать-то её никогда не жаловала, вот она и припоминает, что по молодости-то было… – пожаловался староста и горестно вздохнул: – Мож, зелье ей какое успокоительное дать…
– Зелье, – хмыкнула наставница. – Ты к ней как подойдёшь с зельем этим, так она тебе его на голову и наденет. Лучше вон, пирожков Ланкиных возьми. Дашь и матери, и жёнке, авось, не будут бушевать.
Стрельнув глазами в мою сторону, бабка Гриса вынула из кулька парочку пирожков, чтобы оставить себе, а остальное вручила толстяку.
– Пирожки с начинкой особой, да только не переборщи. По одному в день – и хватит. Посмотришь… А коли эффект будет, то за добавкой к Ланке приходи – я такие печь не умею. Цену она за них, правда, ломит порядочную, ну дак ты не обеднеешь. А нервы жёнины надо беречь. Довольная жена – залог счастья в избе.
– Это точно… Благодарствую, – обрадовался староста, заглянул в кулёк и сцапал один пирожок, целиком отправив в рот, быстро прожевал и крякнул: – У самого уже нервишки шалят, так и к бутылке недолго начать прикладываться. Ну, бывай, Гриса. А к Ланке-то заеду, коли будет повод.
Староста ушёл, так и не заметив нашего с Шельмой присутствия. Я спустилась с печи и поблагодарила наставницу:
– Спасибо!
– Не за что, душа моя. Я ж к тебе со всем сердцем. Ты, кстати, домой-то не торопись. Завтра как раз ярмарка будет, сходишь, носом поводишь, продуктов купишь. А сегодня всё одно делать нечего – колодец почистишь. Старая я уже стала, спина не гнётся, а ты молодая – быстро справишься. Ещё с печки золу успеешь выгрести, да дымоход заодно прочистить. В молодых руках-то дело спорится, – лукаво улыбнулась она. – А уж я в ответ чем смогу подсоблю: буду пациентов к тебе слать, всё одно сил на них у меня уже почитай нет. И за зелья твои честь по чести расплачусь.
В общем, бабка Гриса меня перехитрила – отказать ей я не смогла и целый день батрачила под её чутким руководством. Шельма ходила за мной хвостом, но на грядки больше не покушалась – из зарослей сливы за ней бдил попугай, которого три года назад выходила целительница. Его привезли с собой морячники, однако обращались с ним дурно – держали в тесной клетке и морили голодом. Умный птиц неоднократно пробовал сбежать, и последняя попытка увенчалась успехом, только хозяева отпускать его не пожелали – подстрелили в небе.
До участка бабы Грисы он дотянул, а потом рухнул с неба ей практически на голову. Как говорится, с неба счастье привалило. Она его и подлечила, и откормила, и к делу приспособила, потому что нахлебников страсть как не любила, даже пернатых.
К вечеру у меня гудели ноги, а Шельма окончательно разочаровалась в концепции гостевания – ни коврик погрызть, ни наглого попугая за хвост поймать, ни в медовый горшок залезть. Сплошные ограничения.
Однако я захотела остаться на еженедельную ярмарку – присмотреться к ценам и людям. Раз уж решила на пару месяцев задержаться здесь, не в Армаэсе же мне покупать червивое мясо, муку с жучками и прогорклый творог, тем более что за зелья наставница расплатилась действительно щедро – дала сто двадцать арчантов.
На уставленных книгами полках нашёлся академический учебник для целителей, и я с удовольствием его пролистала, чтобы освежить воспоминания. По крайней мере, информация встала на свои места.
«Целительская магия отличается от прочих (каких прочих и где бы про них почитать?!) тем, что способна управлять живой материей, воздействуя на её мельчайшие частицы». Видимо, под частицами имеются в виду клетки.
В учебнике классифицировались виды заклинаний, и все они были контактными – целитель обязан касаться пациента, чтобы на него воздействовать. А жаль, я бы с бо́льшим удовольствием швырнула в больного сгустком целительской магии из-за угла.
Самое удивительное, что Лана обладала довольно обширными практическими знаниями, несмотря на уединённость места, где выросла, и скудные источники информации. А тренировалась изначально она на животных, поэтому ветеринар из неё был, пожалуй, даже получше, чем лекарь. Порывшись в памяти, я даже нашла воспоминание о кесаревом сечении козы, а потом долго икала и корила себя – без него мне куда приятнее жилось.
Шельма за весь день и вечер почти ничего не учудила: лишь один раз сверзилась с печки да напала на тапки наставницы, прикусив ту за пятку. Можно сказать, продемонстрировала образцовое поведение. Ну вот как её не любить и уехать к Разлому, где кисе будет не так вольготно, как в избушке у леса?
Ладно, война план покажет, а пока буду придерживаться уже выработанной стратегии.
Утром в день ярмарки со всех улиц на главную площадь Феурмэса стекались разноцветные ручейки нарядных людей. Дети были чисто умыты, а некоторые даже обуты, женщины – красиво заплетены и одеты в яркие платья, а мужчины – подпоясаны тиснёными ремнями и преисполнены чувством собственной значимости.
Так как деньги у меня были, но нести домой тяжёлую корзину не хотелось, я решила брать только дорогое и лёгкое. Специи, восхитительно пахнущие сушёные колбаски, сладчайший мёд в сотах, вяленую рыбу и засахаренные ягоды.
Столкнувшись со старостой, вежливо ему кивнула, и он хоть не сразу, но узнал меня.
– Ланка! Ланка! Погоди! – заторопился он в мою сторону, оставив жену у прилавка с шёлковыми лентами. Добравшись до меня, он одышливо заговорил: – Ланка, почём пирожки твои? Мне бабка Гриса на пробу дала парочку, так мы тогось… Распробовали!
Судя по довольной улыбке на лице его жены, антидепрекуси пришлись как нельзя кстати.
– Ясного дня! Я могла бы испечь партию на заказ, но вот незадача, муки у меня нет, а пешком отсюда я её не донесу. Надорвусь.
– Дак я сынка отправлю, он подвезёт да подождёт, пока ты напечёшь. У нас всего два осталось, – трагически зашептал он. – А завтра жена варенье на зиму варить будет…
Видимо, свекровь собиралась вмешаться в сакральный процесс.
– Хорошо. Тогда пусть ваш сын встретит меня у выхода. Я пока куплю всё необходимое.
Заниматься покупками с Шельмой в руках было невероятно сложно, но и отпускать её – не вариант. Вокруг было столько всего ненюханного, негрызенного и нераскиданного, что у кисы аж лапы дёргались и глаза пучились от нетерпения.
К счастью, староста оказался большим ценителем антидепрекусей и подрядил одного из средних сыновей исполнять роль моего носильщика. Тот угрюмо тащился следом, шмыгая носом и утирая его рукавом. Наконец я не выдержала и быстренько подлечила его – не хватало ещё, чтобы он обсопливил покупки.
Вообще, до тех пор, пока из пациента не фонтанировали кровь и гной, я вполне могла смириться с ролью целительницы и даже получить от неё удовольствие.
В конце концов меня усадили в телегу, управляемую одним из старших сыновей старосты, чьего имени я не смогла вспомнить, как ни старалась. Вроде он на пару лет младше Ланы, и когда она жила у наставницы, нередко пытался подглядывать за ней в окошко бани, пока она мылась.
Некогда долговязый тощий подросток оброс мяском и вымахал до размеров крепкого мужика.