Карисса Бродбент: Короны Ниаксии. Певчая птица и каменное сердце. Книга первая из дилогии о тенерожденных

Carissa Broadbent

THE SONGBIRD & THE HEART OF STONE

Copyright © 2024 by Carissa Broadbent

Cover Art by K.D. Ritchie at Story Wrappers

Map illustration and chapter ornaments by Rhys Davies

Published by permission of the author and her literary agents,

Ethan Ellenberg Literary Agency (USA) via Igor Korzhenevskiy of Alexander Korzhenevski Agency (Russia)

All rights reserved

Перевод с английского Елены Кисленковой

Оформление обложки Татьяны Павловой

© Е. В. Кисленкова, перевод, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство АЗБУКА», 2025Издательство Азбука®

Посвящается всем заблудшим душам, которым иной раз просто нужно, чтобы их кто-нибудь выслушал

Пролог

Это история о том, как свершается падение избранной.

Как и большинство легенд, наша начинается незатейливо. В девочке не было ничего примечательного, когда ее почтил своим вниманием бог солнца. А ему было из кого выбирать: среди своих смертных последователей он считался одним из наиболее почитаемых богов. Каждый рассвет и каждый закат освещали бесчисленные приношения на его алтарях: вкусную еду, роскошные шелка, драгоценности и нежные тела – все земные наслаждения, каких только могут возжелать боги. В своей благосклонности он был весьма прихотлив. Выбирал себе лишь самых безупречных красавиц, самых могучих воинов, самых искусных колдунов.

Никем из них девочка не была.

Когда две сестры пришли в храм, у них в целом мире не осталось никого и ничего, кроме друг друга. Если бы им не нашлось там места, их просто-напросто вышвырнули бы на улицу умирать, подобно бесчисленному множеству прочих безликих невинных созданий.

Так все обычно и начинается. Во времена великой тьмы люди ползут к свету, словно мухи к блестящему шелковистому серебру паутины. Это души, которые угодны богам. Никто не любит тебя так, как тот, у кого ничего и никого больше нет.

Старшую сестру можно было бы назвать красавицей, если бы не печать тяжелой жизни на лице: бедняжка предпринимала слишком много усилий, чтобы выжить. Она раздобыла себе шелковое платье, такое, чтобы подчеркивало ее достоинства и тщательно скрывало недостатки. У девушки были густые темные волосы, пухлые губы, гладкая кожа – все очень нежное, как и любят боги. Она падала ниц пред алтарем своего божества, и молитвы лились из ее уст. Она верила ему и клялась жизнью и душой, но жрецы лишь с отвращением кривили губы. В их глазах она была не из тех, кто достоин спасения.

Возможно, девушка надеялась, что когда она вручит богу свою душу, то свечи, расставленные вокруг алтаря, вспыхнут – это будет знак того, что бог солнца определил свою новую избранницу.

Но бог взирал на изъявления ее преданности рассеянно и равнодушно. Сегодня ему уже преподнесли тысячи таких же отчаявшихся душ, как эта.

Нет, заинтересовала его вовсе не молодая женщина.

А ребенок, которого она привела с собой.

Девочка стояла позади, и глаза у нее были больше, чем у сестры, а волосы гуще, и глядела малышка прямо в небо, как ни шипели ей жрецы, чтобы она опустила ресницы, когда возносит молитву. Она слушала, какие подношения, заливаясь слезами, предлагала богу сестра, ловила неодобрительные взгляды жрецов и, хотя ей было всего восемь лет от роду, прекрасно понимала, что произойдет дальше.

Сама девочка ничего не могла преподнести богу. Да и чего бы он от нее захотел?

Но все же малышка сунула руку в карман и стиснула пальцами маленький предмет, врезавшийся ей в ладонь, – хрупкое напоминание о доме. Девочка вытащила его и тихонько положила на алтарь.

Перышко.

Как и сама девочка, перышко было ничем не примечательным. Маленькое, тускло-золотое, погнутое и обломанное, после того как она долгие недели рассеянно тискала его в руке.

Почему же этот дар и этот ребенок так привлекли внимание бога?

Все прочие его избранники были великолепными мужчинами и женщинами – цветами, сорванными в самый разгар своего цветения. Эта девочка была милой, но не слишком красивой. Смышленой, но не великого ума. Может быть, богу понравился удивительный изгиб ее губ или же россыпь веснушек на носу у малышки.

А может, богов, как и смертных, притягивает то, чему суждено стать их проклятием.

Потому что бог солнца замешкался, вглядываясь через завесу между мирами в эту девочку.

А девочка тем временем вглядывалась в него.

Позади нее жрецы, устав от молитв и рыданий старшей сестры, подхватили ту за руки и оттащили прочь. Бурные протесты молодой женщины и строгие увещевания жрецов потонули где-то сзади в неясном гуле.

Девочка подняла голову к небу.

И еще долгие годы потом – десятилетия, века – помнила, как звучал голос ее бога, когда она услышала его впервые.

«Я вижу тебя, малышка. Протяни руку».

Магия пришла к ней очень легко. Словно бы сама загорелась в ее сердце. Облака рассеялись, сладкий солнечный свет горячил лицо. Одна за другой свечки вокруг алтаря расцветали пламенем.

И вот наконец огонь зажегся в ее протянутой ладони.

Минуло несколько секунд, пока остальные поняли, что произошло. Когда в ладонях у девочки появился огонь, жрецы благоговейно заахали. А старшая сестра молча взирала на младшую широко раскрытыми от изумления глазами.

Но девочка в тот момент никого из них не видела. Она просто смотрела вверх, на небо, и щеки у нее болели от улыбки и горели от любви ее бога. Она наконец нашла то, к чему стремилась всю свою короткую непростую жизнь. Она еще долго потом не умела это описать. И словом, которого ей не хватало, было «смысл».

В тот день бог солнца решил, что у него появилась очередная преданная последовательница. Даже он сам не смог бы объяснить, чем же его вдруг так очаровало это дитя. Но какая разница? Она станет новой избранной в его коллекции, будет счастлива, когда ему заблагорассудится обратить на нее внимание, а коли не заблагорассудится, ее можно без труда отослать. Она последует за ним до конца, как следовали все прочие.

Бог солнца был прав. До определенного времени.

Но мы не станем вам об этом рассказывать, ибо повествование получилось бы очень скучное.

Это история о том, как свершается падение избранной. Она падает, крича, цепляясь за прежнюю жизнь и ломая ногти. Долго и медленно, на протяжении десятилетий.

И в конце концов уносит с собой весь этот бренный мир.

Часть первая
Жизнь

Глава первая

Темнота длилась целую вечность. Свеча никак не хотела зажигаться.

Пот градом катился у меня по лбу. Я повисла на решетке камеры, сосредоточив взгляд на незажженной свече, кривой и запылившейся, которая торчала в покрытом паутиной фонаре на дальней стене. Он находился неосмотрительно близко к тяжелой бархатной гардине, когда-то зеленой, а теперь потускневшей от старой запекшейся крови.

Эх, мне бы одну только искорку.

Всего одну лишь искорку: свеча загорится, а за ней и гардина, и тогда у меня уже будет достаточно большое пламя, чтобы управлять им даже сейчас, когда мои магические способности сильно уменьшились. Когда-то мне не требовалось даже свечки. В былые времена я без труда вызывала силу солнца у себя на ладони. И запросто выжгла бы себе путь наружу. Вампиры никогда не готовы к появлению солнца. И уж они всяко не ожидают его от меня, вампирской девчонки с большими глазами и широкой улыбкой. Я всегда на этом выезжала.

Я тянула руку между прутьев. Сквозь плотно стиснутые зубы вырывалось неровное дыхание, а кровь отстукивала на полу мелодию. Я тянулась за магией, которая когда-то приходила ко мне легко и естественно, как дыхание. Тянулась к богу, который когда-то меня избрал.

«Свет мой, ну пожалуйста, – молча молила я. – Прошу тебя».

Но Атроксус вот уже больше года не отвечал на мои молитвы. Больше года прошло с тех пор, как я последний раз чувствовала тепло его магии в кончиках пальцев. Каждая новая попытка завершалась ожогами, словно бы в насмешку: а что еще солнце может предложить вампиру?

Сегодня произошло то же самое.

Я пробовала, пока тело не перестало слушаться. А потом рухнула без сил.

И, вжавшись лбом в прутья решетки, прикрыла веки, чтобы глаза не разъедало от слез и крови. Я была вся в крови. По большей части в своей собственной, но не только. Когда за мной пришли солдаты Дома Тени, досталось не одной мне. Перед глазами все время вставало лицо торговца, горло которому пронзила стрела тенерожденных. Когда солдаты набросились на меня, его труп небрежно отшвырнули в сторону. Он был ко мне добрее, чем я того заслуживала. Наверное, жалел меня, грязную, обессилевшую странницу, оказавшуюся неведомо где.

Как они меня нашли? Ведь я уже несколько месяцев была одна и старалась оставлять как можно меньше следов. Из всех трех вампирских королевств Дом Тени лучше всех владел искусством слежки. Там умело работали с тайнами, эмоциями, фактами. Если можно отыскать преступника-одиночку, то лучше всего для такого дела подходят именно тенерожденные.

Но тем не менее я находилась в нескольких милях от границы Дома Тени. Всего лишь девчонка, самая обычная, ничем не примечательная. Они пришли за мной не случайно, но так, словно бы точно знали, где меня искать.

Хотя какое там «всего лишь девчонка». Я ведь убила принца Дома Тени.

Я не была дурочкой и понимала, что рано или поздно это выйдет мне боком. И кстати, именно поэтому и покинула Дом Ночи. Чтобы уберечь друзей от последствий своих поступков.

Это была по крайней мере одна из причин.

Перед глазами все плыло. Может, от потери крови. А может, и нет.

Я сдержала рыдания и сунула руку в карман. Там было пусто, и я прекрасно об этом знала. Тенерожденные солдаты забрали все мои вещи. Я начинала терять сознание, когда меня обыскивали, – их магия сковывала мои мысли, но мне почти удалось высвободиться, когда они добрались до писем Райна.

Нераспечатанных посланий Райна.

Он отправил их мне множество. И еще несколько прислала Орайя. Письма, отправленные силой их магии, приходили ко мне, если я оказывалась достаточно близко к столице Дома Ночи. Каждые неделю-две я делала крюк, чтобы попасть в зону действия их магии, и с нежностью, как сокровища, брала в руки эти куски мятого пергамента. Нетрудно было представить себе, что там написано. Небрежные каракули Райна: «Мише, где тебя носит?» Аккуратные, с петельками буквы Орайи: «Не вынуждай меня отправлять Джесмин выслеживать тебя».

Но заставить себя прочитать эти письма я не могла.

Равно как и выбросить их.

Сейчас я мучительно сожалела об обоих решениях. Я до сих пор, как наяву, видела лицо Райна в тот момент, когда сказала ему, что ухожу. Этот щенячий взгляд, полный крайней обиды. От подобной картины в горле снова заклокотали рыдания.

Боги, сколько же ошибок я наделала.

Внезапно послышавшийся скрежет камня о камень заставил меня подскочить.

Дверь распахнулась, по полу растеклись полосы холодного света. Я подняла голову и была наказана за это мощной волной дурноты. На пол снова закапала кровь.

В дверях появились женщина и мужчина. Женщина явно из благородных. Это стало понятно с первого взгляда. Высокая, с прямой спиной, она стояла, благовоспитанно сложив руки перед собой. Длинные локоны темно-каштановых волос струились по плечам. Одета она была в бархатное платье изумрудного цвета, которое плотно обхватывало фигуру и мело подолом по полу. Тугой лиф поднимал грудь к низкому вырезу. Классический пример моды тенерожденных. Наряд наверняка недешевый. Женщина шагнула вперед, окинув меня холодным пронизывающим взглядом.

Что-то в ней показалось мне знакомым, причем до такой степени, что захотелось поежиться. И это касалось не только внешности. Я просто чувствовала исходившую от посетительницы угрозу, хотя и не могла определить, в чем дело.