Суета мгновенно прекратилась, мундиры и мантии замерли, в комнате повисло напряжение. Все пялились на портал, и я тоже внесла свою лепту. В животе мучительно скручивалось узлом отвратительное предчувствие. Маша шла прямо передо мной, она должна была выйти раньше, разве нет? А Карина?

В момент наивысшего напряжения из портала вышел Шаритон, а за ним его люди. Шестнадцать мужчин. Судя по цвету мундира, немолодой маг занимал самое высокое положение в помещении, его китель был самым светлым.

Старший с принимающей стороны что-то затараторил на своём, но слов я не разобрала. Это и есть аристократический? С каждой фразой Шаритон становился всё мрачнее, а говорящий теперь указывал на меня вполне себе неизящно, то есть пальцем. Шаритон отрывисто дал несколько команд, люди засуетились, но во всех их движениях сквозила какая-то обречённость. Ещё через несколько минут портал погас. Ни Карина, ни Маша, ни другие девушки из него так и не вышли. Меня откровенно мутило, но никто не интересовался моими проблемами, все занимались своими.

Примерно час спустя в помещении загорелся ещё один портал. На протяжении пятнадцати минут из него никто не выходил. Когда появились Таверве́ль и его команда, стало понятно, что девушек больше не будет.

Дальше начались разговоры на повышенных тонах. Отчаянно хотелось разобрать, о чём они говорят, понять, где могут быть Маша, Карина и другие девочки. На меня никто не обращал внимания, все занимались выяснением отношений. Я так напрягала слух и тяжёлую голову в попытках их понять, что спустя какое-то время начало казаться, что я соображаю, о чём идёт речь.

– Я не понимаю, в чём может быть причина. Восемнадцать попыток и всего один успех? Мы рассчитывали на половину как минимум.

Я недоумевала. То ли это разыгралось воображение, то ли я действительно различала их речь. И если я всё-таки понимала правильно, то они изначально допускали смерть половины участниц. Лучше бы это было моим больным воображением!

– Я ещё раз повторяю, что дело, скорее всего, в заклинании изменения внешности. Его применили ко всем, но у этой оно само спало до прохождения портала. Она заходила в портал рыжей! – стороны уже давно перешли на повышенные тона.

– Такое простое заклинание не могло, просто никак не могло нарушить возможность перехода или повлиять на работу портала. Мы делали расчёты многократно. Портал должен был подействовать как закрепитель. Для заклинаний такого порядка это прекрасно работает на межмировых порталах. Это не новая практика, да что я тут распинаюсь, вы сами знаете! Я пользуюсь этим эффектом постоянно! – Шаритон нервно поправил воротник и расстегнул самую верхнюю пуговицу.

– Значит что-то не так конкретно с этим миром. Демоновы рога, я с самого начала знал, что ничем хорошим вылазка в эту клоаку не закончится. Столько лет подготовки вивру под хвост! – недовольно буркнул Тавервель.

– Итого у нас одна кандидатка, и она рыжая. Совет требовал минимум шесть брюнеток. Шаритон, император будет здесь через полчаса. Нам нужно предложить рабочую версию этой катастрофы. Призови остальные договоры, нужно убедиться в том, что девушки мертвы.

По велению мага из воздуха появились магические контракты. Шаритон быстро просмотрел все.

– Сомнений больше нет, все договоры аннулированы. Эринар был в ярости, когда совет предложил ему выбор, сейчас, когда выбора нет, он будет бушевать. А́схель, я сделаю, что могу, чтобы его успокоить. Думаю, остальным не стоит вмешиваться, – предостерёг Шаритон.

Самый светлый лабораторный «халат» молча кивнул и сел за один из столов, несколько других мантий и мундиров, включая Шаритона и Тавервеля, продолжали переговариваться, а я зажала рот рукой.

Девушки погибли! Вот только встречающие выглядели все так, будто им всем на это просто плевать. Их волновало только то, что выбор у императора будет скудный. Господи, куда я попала?

Вопреки ожиданиям, император не пришёл ни через полчаса, ни через час. За это время я украдкой поплакала и накрутила себя до состояния кипения. Мундиры и халаты времени понапрасну не тратили – сделали записи, поругались, помирились и выставили троих для объяснения с императором. В их число вошли Асхель, Шаритон и глава группы, которая открывала второй портал, Тавервель.

Я тоже времени даром не теряла и успела замёрзнуть, проголодаться и захотеть пить. Обо мне по-прежнему никто не вспоминал, хотя по моим ощущениям прошло уже больше четырёх часов. Тот факт, что понимаю речь магов, я уже приняла. До сих пор не знала, почему так произошло, но разве это имело значение? Гораздо сильнее занимало другое – стоило ли в этом признаваться? Этот вопрос был крайне животрепещущим, потому что, с одной стороны, они говорили при мне без стеснения и это могло дать преимущество. С другой – ко мне относились, как к предмету интерьера, но интуиция подсказывала, что это изменится, если их немного удивить.

За прошедшие четыре часа я смогла изучить последствия перехода. Конопушки на руках исчезли. Волосы стали более шелковистыми и кудрявыми. Коса без резинки распалась на тугие локоны, и я рассматривала это богатство с искренним восхищением. Цвет тоже получился отпадным. С одной стороны, вполне естественным, без перегиба в красный или оранжевый. А с другой – было в нём что-то завораживающее. Даже в искусственном свете лаборатории он сиял.

Я задумалась, почему все мужчины тут оказались брюнетами. Может, у них тут вообще нет других вариантов? Светлые и рыжие волосы – это случайная мутация, насколько я читала. Возможно, в этом мире она вообще не возникла или считалась атавизмом? Насколько позволяло рассмотреть освещение, глаза у всех были карие.

Кушетка стояла недалеко от металлической отполированной стены, так что я видела своё отражение, пусть и в несколько искаженном виде. Черты лица остались практически такими же. Произошло только какое-то неуловимое изменение, как у Маши. Теперь меня смело можно называть красавицей. Вот только я не могла точно сказать, что изменилось. Чуть другая линия бровей? Нос? Вроде, мой, но как будто чуть изящнее. Губы мои, такие же пухлые, как раньше, но словно чуть ярче очерчены. Брови и ресницы темнее, а на коже больше нет веснушек. Принципиальных изменений не произошло, но мелкие детали сложились в общую чудесную картину.

Хотя все эти трансформации могли не иметь никакого значения. Ни в одном из мужчин я не увидела интереса или восхищения. На меня смотрели, как на шкаф, который оставили в проходе – замечали, что я есть, и планировали передвинуть, пока никто в него не врезался.

Ещё я жадно изучала малину в корзинке, стоящую на столе по соседству с разными сушеными травами. Во-первых, она была свежей, во-вторых, приятно пахла, а в-третьих, откровенно скучала там одна. Я заключила, что у нас с ней много общего, и обдумывала варианты слияния наших судеб. Стоит спросить или можно просто подойти и взять? Вдруг откажут? А если просто взять, то вряд ли отберут. Требовалось срочно заесть стресс, а кроме малины, ничего подходящего я не заметила. Не исполинские же ботинки кусать? Я уже почти решилась на демарш, когда в помещении наступила резкая тишина.

Император появился неожиданно, да ещё и в сопровождении.

Его, конечно, ждали, но всё равно оказались не готовы к приходу, прямо как снегоуборочная техника к зиме. Я вздрогнула, когда он вошёл, и порадовалась, что он направился прямиком к Шаритону.

– Солнечного дня, Шар. С возвращением. Рассказывай, – император говорил отрывисто и по-военному чётко, печатая слова.

И Шаритон отчитался. Сухо и коротко. Про сорок отобранных и восемнадцать согласившихся девушек. Нет теорий на предмет того, почему так вышло, но смогла пройти через портал только одна. Он указал на меня. Я приняла окончательное решение не выдавать своего знания аристократического, на котором, без сомнения, они и говорили, потому что следующая фраза императора отнюдь не располагала к доверию.

– Что за уродливый цвет волос? Она выглядит, как варвары с Северного Плато. Отвратительно! – я дёрнулась, словно от пощёчины, настолько явным пренебрежением сочился его тон. – Она нас понимает?

Заметив мою реакцию, император изогнул бровь. Шаритон поспешил с ответом.

– Нет, слабовата для этого. Скорее всего, просто реагирует на тон и интонацию.

– Насколько она вообще разумна?

На языке завертелся целый спектр ответов, пока что лидировал вариант «Поразумнее тебя!», но я промолчала. Теперь вся компания смотрела на меня, оценивающе. Я старалась дышать спокойно. Теперь-то точно стоит побороться за то, чтобы скрыть моё неожиданное преимущество. По крайней мере, я смогу точно знать, кто что обо мне думает на самом деле.

– У неё прекрасное образование, наших девушек не обучают и половине того, что преподаётся в школах Тихе́рры. Алина, так её зовут, обучалась в университете на факультете законников. Это довольно престижное образование и профессия в их мире. Помимо этого, она лояльна к семье. Её мама и обе племянницы были неизлечимо больны по меркам их мира. Она приняла наше предложение в обмен на их исцеление, следовательно, способна к самопожертвованию. Она не попросила денег для себя, только для семьи, которую оставила. У меня сложилось впечатление о ней, как о разумной и не склонной к истерикам особе.

Неужели Шаритон меня хвалит? Или просто боится выглядеть перед повелителем совсем уж бледно? Хотя пока что он не сказал ни одного лживого слова.

– Хорошо. Если разумна, то быстро поймёт свою роль, и наш брак не станет очередной проблемой.

Во время повисшей паузы у меня появилась возможность рассмотреть и императора, и его спутника. Портрет прекрасно отражал внешность потенциального супруга: красив, суров и обладает эмпатией холодильника. Одет в белый мундир с серебристыми клапанами на карманах и брюки с такой же серебристой отделкой по наружному шву. Высокий, даже очень, широкоплечий и массивный, но двигается легко и даже стоит так, словно в любой момент готов к броску.

Абсолютно не мой типаж. А вот спутник императора гораздо интереснее. Внешне они похожи, но рост чуть меньше, комплекция чуть легче, а лицо открытое и улыбчивое. Сейчас парень хмурился. Он явно был расстроен, но не мной лично, а ситуацией. Вообще как-то сразу стало понятно, что он привык улыбаться, а не рычать на людей. Оба черноглазые брюнеты, куда уж без этого, не какие-то там варвары с Северного Плато.

– Эрина́р, мы ведём себя грубо по отношению к девушке. Вряд ли ей кто-то удосужился что-либо объяснить. Тут холодина жуткая, у неё вон уже губы синие, а ни обуви, ни одеяла ей никто не догадался предложить.

Ах, ты мой дорогой, здоровья тебе, счастья и жениха хорошего, как любила говорить бабушка. Ты официально становишься самым приятным человеком в этом мире.

– Не хватало ещё проблем с её здоровьем!

Эринар подошёл к моей кушетке и перешёл на общий язык.

– Солнечного дня, меня зовут Эрина́р Торма́нс. Я император Альмендри́и, мы находимся в столице, которая называется Арласта́н. Вы меня понимаете? – голос у императора был низкий и бархатистый

– Здравствуйте. Меня зовут Алина Шиманская. Я вас понимаю. Где все остальные девушки? Среди них была моя двоюродная сестра.

– Соболезную. Девушки не смогли выйти из портала. Поэтому конкурс отменяется, а вам предстоит стать моей женой через четыре месяца. Дата уже определена и согласована с Советом. У вас будет время ознакомиться с нашими порядками и моими требованиями.

От холодного тона, которым он сказал о гибели сестры и других девушек, и вот этого пассажа про его требования у меня в груди разгорелся пожар злости. То есть вот так? «Соболезную» – и всё?