Мику ласково улыбнулась. Юноша уловил, что эта улыбка всколыхнула в нем некие чувства и тайные желания…

– Например, иероглиф «Желание»…

– Хорошо.

Тория ловко, несколькими решительными мазками отобразил иероглиф.

– Прекрасно. А теперь – «Женщина»…

Юноша пристально посмотрел на Мику, она была дивно хороша. В этот момент он прекрасно понимал отца, любившего наложницу почти десять лет. Ее пухлые губы манили, ее кожа источала нежный аромат, ее волосы призывно блестели.

Он попытался сосредоточиться на письме и снова быстро, но на сей раз небрежно отобразил «Женщину».

Мику посмотрела на его труд:

– Хорошо, но женщина не терпит торопливости.

Слова попали в цель: Тория почувствовал себя уязвленным. Он машинально схватился за рукоятку кинжала. Мику, прекрасно зная о неуравновешенном и вспыльчивом характере гостя, обворожительно улыбнулась.

– А тем более оружия, – заметила она, предвосхищая желание юноши извлечь кинжал. – Не желаете ли выпить сливового вина?

Тория молчал. Мику подошла к низкому столику, на котором стояли кувшин и две маленькие чашечки, из которых обычно пьют рисовую водку саке. Изящным движением она наполнила вином чашки, поставила на серебряный инкрустированный поднос и поднесла гостю:

– Прошу вас, господин Тория. Вам понравится.

Юноша немного успокоился: голос Мику действовал на него благотворно. Он пригубил вино и внезапно, почти сразу же, почувствовал легкость во всем теле.

– Что это? – еле слышно спросил он.

– Я же сказала: сливовое вино, – ответила женщина, также делая глоток из чашечки.

– Оно… странное…

– Вы чувствуете себя легко и раскованно?

Тория удивился: как это точно Мику определила его состояние!

– Теперь изобразите иероглиф «Удовольствие», – сказала Мику и поставила чашечку на татами.

Тория допил вино, взял кисточку и попытался несколькими размашистыми мазками написать «Удовольствие». Иероглиф получился немного смазанным и неровным.

– Ничего страшного, – ободрила его Мику. – Это только первый урок. Я уверена, если мы будем постоянно заниматься каллиграфией, то вы прекрасно овладеете «Удовольствием».

Она вынула шпильки, и длинные волосы тотчас рассыпались по ее плечам. Тория почувствовал, что страстно желает прикоснуться к ним. Он подсел к женщине как можно ближе, с новой силой ощутив ее аромат, и погладил волосы.

Мику нежно обняла юношу за шею, привлекла к себе и поцеловала в губы. Поцелуй получился долгим и страстным. Торию пронзило желание: он испугался, что вновь произойдет преждевременное семяизвержение.

Мику, словно проникнув в сокровенные мысли юноши, сняла пояса и распахнула кимоно. Кровь прилила к голове Тории, когда он увидел обнаженную грудь и потянулся за женскими прелестями… Но Мику резко встала и направилась к ложу, устланному богатым шелковым покрывалом.

Тория вскочил и кинулся за ней. Мику не побоялась выставить вперед правую руку и остановить нетерпеливого партнера.

– Вы великолепно справились с первым уроком, господин Тория. Теперь вам следует раздеться.

Юноша подчинился: желание Мику оказалось для него законом и залогом предстоящего всепоглощающего удовольствия. Наконец-то его безумные мечты воплотятся…

Он сбросил кимоно, снял просторные штаны хакама, оставшись обнаженным.

– У вас красивое тело, – заметила Мику. – Нам следует пожелать взаимного удовольствия. – Она поклонилась юноше, тот ответил тем же.

На следующее утро Тория решительно вошел в покои отца. Тот изучал документы, попутно подписывая некоторые из них. Рядом стоял секретарь, готовый исполнить любое поручение регента.

Хидэёси оторвался от очередного свитка и с удивлением воззрился на своего отпрыска, опасаясь новой безумной выходки.

Тория сел напротив отца:

– Отец, я хочу просить вас об одном одолжении.

Хидэёси встрепенулся: чтобы сын высказывался подобным достойным образом – неслыханно!

– Говори, Тория. Я постараюсь сделать все, что в моих силах.

Юноша покосился на секретаря. Регент махнул рукой, и тот удалился.

– Я дерзну просить вас: отдайте мне Мику в наложницы! – выпалил Тория и сам испугался своей просьбы.

Хидэёси округлил глаза.

– А женщина желает этого?

– Да. Эту ночь я провел в ее покоях… – признался Тория. – Она… она – искусная любовница.

Хидэёси улыбнулся: в способностях Мику он никогда не сомневался.

– Сын мой, но Мику старше тебя.

– Мне все равно. Я желаю ее…

Хидэёси смотрел на сына и не узнавал его – перед ним сидел совершенно другой человек.

– Пусть будет так, как ты желаешь. Мику твоя.

– Благодарю вас, отец.

Глава 3

Замок Адзути возвышался на холме близ озера Бива, окруженный высокими каменными стенами, из-за которых стремительно, словно полет стрелы, вздымались ввысь три сторожевые башни ягура. При первом же приближении он произвел неизгладимое впечатление на гостей, прибывших на праздник совершеннолетия Хитоми.

Высота башен ягура была настолько велика, что некоторые из посетителей, покинув свои паланкины и не в силах скрыть изумления, стояли под стенами замка буквально с открытыми ртами. Один из князей сравнил башни с тремя стрелами, и это поэтическое название вполне соответствовало их внешнему виду.

Налюбовавшись вволю красотой замка, гости снова расселись по паланкинам, слуги перенесли их по подъемному мосту, переброшенному через ров, наполненный водой. Над воротами виднелась невысокая сторожевая башня, увенчанная новым гербом дома Ода – Парящим драконом.

Богатство Оды Нобунаги было несметным, что, собственно, и вызывало зависть соседей-князей, и в такой знаменательный день хозяин Адзути пригласил только сподвижников, с которыми некогда служил покойному императору.

В Адзути стекались богатые паланкины и повозки в сопровождении охраны, устремлялись конные отряды вассалов – все они спешили на предстоящий праздник.

Замок со множеством комнат, украшенных картинами в китайском стиле, а спальни – многочисленными гравюрами эротического содержания, с изящными расписными внутренними раздвижными перегородками, произвели на приезжих почти такое же впечатление, как и башни.

Гости продолжали прибывать. Те же, кто уже находился в замке, предавались приятному времяпрепровождению. Женщины с удовольствием прогуливались вокруг замкового пруда, зонтиками защищая кожу от палящего солнца и прячась в тени деревьев, неустанно обсуждали местные красоты. Некоторые из мужчин играли в костяные шашки го, другие же осматривали конюшни и фортификационные сооружения, не скрывая своего удивления и восторга.

Хитоми волновалась, впервые в жизни ей предстоит увидеть столько приглашенных: как они воспримут ее? Понравится ли женщинам ее праздничное кимоно? Найдет ли ее красота отклик в мужских сердцах?

Едва пробил час Дракона, как Юрико поспешила в покои Хитоми, дабы поддержать ее в столь ответственный день.

…Юрико примеряла кимоно, обещанное сестрой: бирюзовый цвет был ей к лицу, а бело-серые журавли, вышитые на шелке, смотрелись безупречно.

– Прекрасное кимоно. Ты выглядишь как невеста императора, – заметила Хитоми, любуясь сестрой.

Юрико улыбнулась и посмотрелась в зеркало из серебряной амальгамы. Да, она была ослепительна!

– Если бы ты знала, Хитоми, как я хочу выйти замуж! – поделилась своим сокровенным желанием девушка.

Хитоми удивленно вскинула брови:

– Так рано? Тебе плохо в Адзути?

Юрико внимательно посмотрела на младшую сестру:

– Нет, отец и ты добры ко мне. Но… ты же все знаешь… Зачем спрашивать?

– Если ты понравишься знатному князю или сыну вассала – отец даст за тобой достойное приданое. Я не сомневаюсь!

– Мне бы этого очень хотелось. Я хочу стать хозяйкой замка!

– Да, конечно. – Хитоми прекрасно понимала сестру, которая тяготилась своим положением в Адзути, постоянно стыдясь матери. – Но мне не хочется замуж… Вернее, хочется, но позже… Я еще не разобралась в своих чувствах.

Юрико засмеялась:

– Ты влюблена?!

– Не знаю… Но я постоянно думаю об одном самурае, – потупила взор Хитоми.

– И кто же он? Если не секрет…

Хитоми замялась, но все же открыла причину своего замешательства:

– Хинокава Моронобу.

Юрико на мгновение задумалась, посреди ее лба пролегла сосредоточенная складка…

– Кажется, Хинокава-старший спас нашего отца во время битвы. Что ж, Моронобу – достойный юноша. Он честен, смел, красив, не беден, предан нашему роду. Интересно, Хинокава-старший прибудет на праздник в окружении своих воинов?

– Конечно, как того требуют правила этикета, – уверенно подтвердила Хитоми.

– Мне кажется, что отец не одобрит твоего выбора, – предположила Юрико.

– Почему?

– Ты – дочь одного из богатейших князей, вхожего к самому императору. Моронобу же – просто самурай, вассал нашего отца.

– Но… но… – Хитоми хотела возразить, но так и не успела.

В ее покои вошли служанки. Две из них аккуратно держали в руках праздничное кимоно фурисодэ^[11], третья – нижнее кимоно, четвертая – небольшой сундучок, в котором лежали все необходимые аксессуары: пояса, брошь…

– Госпожа Хитоми, близится час Змеи. Мы должны причесать и облачить вас в праздничные одежды, – почтительно, согнувшись в поклоне, произнесла одна из служанок.

– Приступайте. Но не забудьте сделать Юрико прическу как у госпожи Омито, – распорядилась Хитоми.

– Она же украсила волосы перьями птиц! – воскликнула Юрико.

– Конечно. На тебе будет надето кимоно с журавлями, значит, твои пряди могут украшать перья этих прекрасных птиц, – констатировала Хитоми.

Служанки растерянно переглянулись:

– Госпожа, но у нас нет специально приготовленных журавлиных перьев…

– Досадно… Сколько у нас времени до начала празднества? – поинтересовалась Хитоми.

– Немного. Артисты уже прибыли из Киото. Думаю, у нас осталось немного времени. Господин Нобунага пожелал, чтобы к часу Лошади все было готово, – дерзнула ответить одна из служанок.

– Хитоми, не стоит из-за меня так беспокоиться. У меня есть три нити прекрасного жемчуга, они как раз подойдут под журавлиный наряд.

– Да, да… Если их вплести в волосы… – задумалась Хитоми, глядя в зеркало, – получится весьма изысканно…

Старшая служанка приблизилась к Хитоми, распустила ей волосы и начала расчесывать мягкой щеткой. Девушка закрыла глаза, ее воображение рисовало Моронобу: вот он скачет на коне в полном военном облачении; вот он – рядом с отцом Одой Нобунагой; а вот они просто идут по живописному берегу Бива…

…Девушка открыла глаза: на нее в зеркале смотрело лицо молодой женщины. Служанка смастерила ей высокую прическу, продела в нее декоративные шпильки, украшенные подвесками из драгоценных камней, набелила лицо, подвела черной краской глаза и брови, нанесла ярко-красный оттенок помады на губы…

Хитоми покачала головой, подвески всколыхнулись, переливаясь в дневном свете.

– Вы довольны, госпожа? – поинтересовалась служанка.

Девушка еще раз придирчиво посмотрела на себя в зеркало и ответила:

– Да, вполне…

Две молодые служанки, еще совсем девочки, наготове держали нижнее алое кимоно. Хитоми скинула простую рубашку, оставшись обнаженной, девочки тотчас же облачили ее в приготовленный наряд, затем подпоясали специальным поясом оби-ита, и только после этого старшая служанка поднесла госпоже праздничное кимоно цвета азалии.

После того как все пояса были завязаны надлежащим образом, а впереди на них приколота брошь – Парящий дракон и сзади к кимоно прикреплен длинный алый шлейф в виде замысловатого банта, наряд Хитоми стал выглядеть безупречно и вполне мог соперничать с туалетами первых придворных красавиц Киото.