Впрочем, это не самая большая проблема. Главное – личные вещи, хоть их и было кот наплакал: несколько засушенных, сохранившихся еще с детства цветов, пара любимых книг, прихваченных из дома, да единственная фотография покойной матери. В процессе дезинфекции ее сожгли, сказав, что исключений тут быть не может – уничтожить следует все. Теперь от мамы у меня не осталось ровным счетом ничего.

Отвлекаясь от грустных мыслей, поворачиваю старый ржавый переключатель душа. Работает он скромно, но, вероятно, мне следует быть благодарной и за эту тонкую теплую струйку. По сравнению с Учреждением – настоящая роскошь.

Залезаю в ванну и становлюсь под струю, смывая с себя боль в мышцах, пот и грязь – вчера вечером помыться не хватило силенок. Несколько минут тщательно скребу все тело, затем выхожу из душа и насухо вытираюсь полотенцем. Расчесываю серьезно укороченные вчерашней стрижкой волосы – укладывать их теперь намного легче.

Одеваюсь и, бросив последний взгляд в зеркало, наслаждаюсь своим новым образом. Подхватив сумку, выхожу из комнаты и спускаюсь на первый этаж. В желудке бурчит и даже побаливает от голода. Хм, тело десятилетней давности явно привыкло питаться больше одного раза в день, причем свежей пищей.

Столовая находится в задней части главного корпуса, который во время ремонта подвергся наиболее значительным изменениям. Теперь студенты едят в просторном зале, выдержанном в белых и голубовато-серых тонах и заставленном большими черно-белыми столами и стульями. В центре располагается длинная мраморная стойка для раздачи пищи, за которой стоит обслуживающий персонал, накладывающий еду и наливающий напитки.

Я вхожу в двери, втягивая носом аромат свежего хлеба, бекона и блинчиков, и у меня текут слюнки. Миновав несколько столов, направляюсь к стойке, и шум в зале вдруг стихает. В столовой сидит несколько небольших групп студентов, и все они дружно смотрят на меня – одни удивленно, другие хмуро.

Не обращая внимания на взгляды, я встаю у стойки. Господи, еда – сокровенная мечта любого заключенного: здесь тебе и фруктовые тарелки, и слоеные круассаны, и хрустящий бекон. Яйца бенедикт, пышные блинчики, которые подают с сиропом и со сливками… Официанты одеты в одинаковую черно-серую униформу. На их лицах застыла одна и та же усталая улыбка – видать, они сыты по горло неблагодарными напыщенными студентами.

Я прошу круассан, двойную порцию бекона и толстый блинчик. Да-да, сливок побольше… Почему бы и нет? Благодарю парня на раздаче. Он, слегка расширив глаза, кивает в ответ и ставит мне на поднос стакан апельсинового сока.

Выбрав свободный стол в самом углу, устраиваюсь со своим подносом. Пара человек издает негромкие недовольные возгласы, еще несколько студентов бросают на меня неприязненные взгляды. Всем остальным, похоже, на мое присутствие наплевать – о чем болтали пять минут назад, о том и болтают.

Я сажусь и принимаюсь за еду. Недоброжелателей игнорирую – меня ждут роскошные свежие блюда. Отпробовав круассанчик, с трудом подавляю громкий стон удовольствия, настолько чувствителен взрыв вкуса. Тот, кто говорит, что рая на земле нет, явно не знает, что такое местные круассаны. Эта выпечка – средоточие чистой радости.

Когда я последний раз ела нечто настолько вкусное и свежее?

Шесть лет назад? Или больше?

Вряд ли я раньше так наслаждалась едой, но есть вещи, которые начинаешь ценить, только когда их лишаешься. Еще несколько дней назад любая пища была для меня на вес золота, даже те крошечные порции бурды, что давали в Учреждении. Бывало, не кормили несколько дней подряд – доводили до точки, изучали, сколько я смогу протянуть.

Ем я медленно, получая удовольствие от каждого кусочка, смакуя каждую крошечку, будто сейчас мой последний в жизни прием пищи.

Допив до последней капли апельсиновый сок, осматриваюсь в медленно заполняющейся столовой. Естественно, как и в любой школе, тут составляются маленькие компании, но есть отличие: мужчин в мире паранормов в семь раз больше, чем женщин, поэтому всякая группа в академии состоит из одной-двух девочек и большого количества парней.

Несколько ребят из спортивной команды сдвигает вместе два стола. Спортсмены ведут себя оживленно, развлекая двух присоединившихся к ним девушек.

За другим столом сидят три девочки с салатами, каждая с зеркальцем в руке – поправляют прически. Ведьмы – чопорные, все из себя правильные. Одержимые властью, между прочим. Ведьмы, колдуны и оборотни составляют почти восемьдесят процентов от общего числа паранормов, и у них, естественно, укоренилось представление, что «правит большинство».

По залу рассредоточилось несколько небольших групп, отличающихся от других ярким цветом волос и элегантностью. Мирно едят, негромко разговаривая и не обращая внимания на шумных атлетов в центре столовой. Окружающие их, похоже, не интересуют вовсе. Скорее всего, это фейри, ясновидцы и эльфы – другой компании им не надо.

Народ все прибывает, пустые столы занимают один за другим, однако от моего угла все держатся подальше. Отношу поднос на раздачу и бросаю взгляд на стол, за которым только что сидела. Что с ним не так? Почему его игнорируют? Или я чего-то не знаю?

И тут память услужливо подсказывает: ну как же, столовая – самое место для травли.

В прошлой жизни, начиная со второго курса, столовой я избегала как чумы, предпочитая съесть холодный сэндвич или что-нибудь из фруктов у себя в комнате. Все что угодно, лишь бы не встречаться с неприязненными взглядами и презрительными словами. Как только надо мной не издевались: выбивали из-под меня стул, обливали напитками, а то и подмешивали в блюда слабительное или всякие магические составы, которые хотелось испытать.

Столовая всегда предвещала мне разнообразные несчастья, но теперь ничто заставит меня от нее отказаться – здесь столько замечательной горячей еды!

Выхожу в коридор и направляюсь на первый за сегодняшний день урок. Если приду пораньше, успею еще немного вздремнуть за партой. Все-таки из-за поздних тренировок я недосыпаю, а мое новое тело семнадцатилетней девочки к такому непривычно. Впрочем, тайные занятия того стоят. Мышцы, конечно, побаливают, зато чувствую я себя уже по-другому. Изменения пока небольшие, однако они есть. Внутри меня потихоньку растет сила, ждет своего часа, чтобы раскрыться и расцвести.

Опять же я два последних дня не ношу браслет, и результат налицо. Похоже, он и впрямь ухудшал мое физическое состояние, постоянно меня ослаблял.

Проходя по коридору, невольно стискиваю зубы и сжимаю кулаки. Больше никогда не буду той наивной и немощной девочкой, какой была десять лет назад!

Меня ждут ежедневные тренировки; пусть все тело стонет от напряжения – все равно настанет миг, когда я вновь обрету силу и могущество, которые должны у меня быть по праву рождения.

Несколько дней подряд проходит без всяких особенностей: просыпаюсь, иду в душ, завтракаю, бегу на урок, потом снова перекусываю – во-первых, важно плотно поесть, во-вторых, еда просто божественна, – тренируюсь и плашмя падаю в кровать.

Все довольно мирно, если не считать нескольких ехидных подначек насчет моей короткой прически и пары попыток дать подножку или выбить из-под задницы стул. В основном меня просто игнорируют.

Занятия куда длиннее, чем мне помнится, и сидеть на них скучно, особенно на заклинаниях, наведении морока и проклятиях.

Миссис Брунсвик – одна из тех учителей, которые, как и студенты, ставит во главу угла традиции и положение в обществе, поэтому я, беспомощная ведьма без всякой поддержки, для нее на последнем месте. На протяжении всего урока она бросает на меня презрительные взгляды. Да пусть лучше так, чем полное безразличие со стороны многих студентов, для которых Микай Бэйн просто не существует.

На этой неделе аккуратно посещаю каждый урок, кроме защиты – ее я проспала сначала в понедельник, а затем и в среду. Во вторник вечером устроила себе особенно изнурительную тренировку, добавив несколько кругов бегом по поляне. Даже к завтраку собраться не смогла, что уж говорить об уроках…

Защиту я не посещала и в прошлой жизни из-за физической немощи, потому выбирала занятия, где не требовалась такая нагрузка. Сейчас другое дело – первого урока я жду с нетерпением.

Учитель, мистер Вэлор, имеет репутацию прекрасного преподавателя, обладающего недюжинными боевыми навыками. В академию его приняли только в этом году, на место наставника по владению оружием и стратегиям сражений. Похоже, ко всем ученикам он относится одинаково, не делая различий. Требует дисциплины независимо от статуса или магической силы.

Войдя в столовую, направляюсь прямиком к стойке раздачи. Взяла за правило на завтрак и на обед брать что-нибудь вкусненькое. За блюдами на своем столе, наученная опытом прошлой жизни, смотрю внимательно, не выпускаю их из виду ни на секунду. Пока, слава богу, все без приключений.

Ноздри щекочет запах сыра – сегодня у нас в меню свежая лазанья, овощное ризотто и говядина по-веллингтонски.

Дружелюбный рыжеватый парень на раздаче слегка улыбается, видя, что у меня едва ли не капает слюна от дразнящего аромата. Зовут его Финн.

– Ну, что сегодня будешь, Микай?

Он смешливо прищуривает ярко-синие глаза, наблюдая, как я перевожу взгляд с говядины на лазанью.

Финн и еще несколько поваров за последние несколько дней уже привыкли к моему присутствию. Мы приветствуем друг друга и порой болтаем о пустяках. Наверное, мы сблизились, потому что дружно терпеть не можем напыщенных снобов. Кстати, мне всегда дают добавку.

Ну как можно не любить людей, которые тебя кормят…

– Лазанью с сыром, пожалуйста.

Финн хмыкает, накладывает мне с горкой и, протягивая бутылку воды, слегка наклоняется над стойкой.

– Говядину тебе тоже приберегу, если что-нибудь останется, – подмигивает он и начинает обслуживать следующего в очереди.

Тренируюсь я каждый вечер, укрепляя мускулатуру, а потому лишние калории точно не помешают. Неплохо иметь связи на кухне!

Иду в свой привычный угол. Стол, как всегда, пуст – вот и отлично. Обычно я стараюсь в столовой не слишком задерживаться, потому что в обед народу здесь целая толпа и очень шумно. И все же лазанью надо есть с чувством и с толком.

Запускаю вилку в еду, пока зал постепенно наполняется голосами – занятия на сегодня подошли к концу. Я поднимаю глаза, наблюдая, как рассаживаются студенты.

Закидываю в рот большой кусок лазаньи. Мягкая паста со сливками, нежное мясо… Все, кроме стоящего на столе блюда, для меня больше ничего не существует.

Подцепляю еще несколько кусочков, наслаждаясь вкусом. Успела съесть только половину порции, когда моя тарелка вдруг наполняется ярко-фиолетовой жидкостью, в которой тонет остаток моей прекрасной лазаньи.

– Ну что, наелась? – раздается из-за спины знакомый пронзительный голос. – Раз наелась, выметайся.

Айви ставит пустую банку из-под напитка рядом с тарелкой и вскидывает брови. Наступает тишина, в которой я смотрю на свое испорченное блюдо.

– Что такое? Ты не только страшная и глупая, но еще и глухая?

Кучка парней, окружающих Айви, посмеивается, глядя на меня.

Я не отрываю глаз от плавающей в фиолетовой жиже лазаньи. Похоже, виноградный сок. Сжимаю слегка дрожащей рукой вилку, вызывая новый взрыв хохота.

– Или желаешь продолжить трапезу? – ухмыляется Айви, посматривая то мне в лицо, то на испоганенную еду. – В конце концов, перевод хорошей пищи – это ведь не дело, Микай?

Она кивает стоящему за моей спиной парню с каштановыми волосами, и тот, грубо схватив меня за плечо, указывает с мрачной усмешкой на промокшую лазанью:

– Давай, лопай!

Он сжимает мне руку и пытается ткнуть головой в тарелку, а с другой стороны подступает еще один парнишка со светлым ирокезом.

– Пусть съест все до последней крошки, раз уж не хочет уходить, – хмыкает он.