Усмиритель душ отмахнулся. Пусть он не мог твёрдо стоять на ногах, но мыслил вполне трезво. Выдвинув нижний ящик прикроватной тумбочки, Чжао Юньлань принялся вытряхивать из него содержимое. В стороны летели ключи, контракты, свидетельство о праве собственности, карта социального страхования, гарантийные талоны на технику… Наконец он нащупал на дне папку, внутри которой хранились запечатанные в вакуумную упаковку листы сюаньчэнской бумаги. Рука дрогнула, и всё посыпалось на пол. Профессор бросился помогать, но, едва разглядев почерк, замер.

– Мои предшественники, главы Приказа, вели записи о событиях своей жизни и передавали их в архив в качестве пособия потомкам… Все они оказались на редкость ленивы, каждый оставлял максимум по несколько строк и то, когда дело касалось поистине судьбоносных моментов. Я просмотрел заметки и понял, что почти во всех упоминается один человек.

«В эпоху династии X, год X, месяц X, день X в районе меж реками Янцзы и Хуайхэ цзяо^[4] вознамерился обратиться драконом, но потерпел неудачу. Ярость чудища не знала границ, вода вышла из берегов и обрушилась потопом. Приказ Усмирителя душ немедля призвал на помощь силы всех трёх миров. Прежний облик цзяо рассыпался на части, а дух обратился неистовым демоном, от которого спасти смог только клинок Палача».

«В X годах мир переживал смутные времена, без конца шли войны и бедствия. Проводники в мир теней не справлялись с потоком душ, и тогда Палач лично занял место у реки Забвения».

«На западных небесах разбился драгоценный кувшин, и его осколки навели в мире людей морок. Ни один смертный не мог вырваться из плена, лишь клинок Палача спас их и развеял иллюзии…»

«Месяц X, день X. Близится мой смертный час. Я совершил омовение, воскурил благовония и возложил на алтарь дощечку.

В полночь жду встречи с Блуждающим духом. Большая удача напоследок увидеть старого друга».

Время веками текло как вода, но рядом неизменно оставался один человек.

– Шэнь Вэй, – тихо позвал Чжао Юньлань, – что тебя связывает с Приказом Усмирителя душ… и со мной?

Палач – древнее божество, для чего ему ничтожное воплощение в мире смертных? Всегда ли оно было? Ни один из глав Приказа за все пять тысяч лет с момента его основания ни разу не упоминал человека по имени Шэнь Вэй. Значит ли это, что всё время тот находился в тени и наблюдал за происходящим? Но зачем?

Профессор поспешно отвёл глаза и принялся поднимать с пола рассыпавшиеся бумаги. Когда он вкладывал налоговую квитанцию в папку со свидетельством о праве собственности, его взгляд случайно зацепился за дату. Документ был выдан совсем недавно, в этом году, а дом располагался как раз напротив Лунчэнского университета.

– Не можешь ответить? – Чжао Юньлань привалился к тумбочке, вытянул ноги и достал из кармана брюк сигарету. – Ладно. – С четвёртой попытки он наконец совладал с зажигалкой, затянулся и выпустил длинную струю дыма. – Эту квартиру я купил ещё до поездки в деревню Цинси. Управление скоро переезжает, а отсюда долго добираться до нового офиса. Изначально я планировал что-нибудь снять, пошёл прогуляться по району и вдруг заметил этот жилой комплекс. Не знаю почему, но он мне сразу приглянулся. В спешке я продал лавчонки, которые когда-то скупал в качестве инвестиций, и потратил все деньги до последнего юаня на новое жильё. А потом подумал: квартира просторная, одному в ней жить – расточительство чистой воды, так почему бы не предложить профессору Шэню погостить у меня? Район хороший, удобный, и до Лунчэнского университета рукой подать. Я бы выделил тебе большую комнату под кабинет, а сам бы наконец завёл собаку… Обычную, глупую собаку. И не боялся бы, что она помрёт с голоду, если мне придётся задержаться на работе или внезапно уехать в командировку. А ещё от скуки натравливал бы её на Дацина: устроил бы свою версию «Кошек против собак»…

Пальцы профессора неудержимо дрожали, в ладони шелестели бумаги. Он медленно поднял голову и встретился с рассеянным взглядом Чжао Юньланя.

– Но это всё потом. Господин, позволь Шэнь Вэю на ближайшие несколько десятков лет присоединиться к Приказу, хватит тайком наблюдать со стороны. У нас весело.

Профессора будто разрывало на части: одна половина желала воспарить в заоблачные выси, пока вторую неумолимо тянуло на дно Жёлтого источника. Он надеялся, Чжао Юньлань никогда не узнает, что он появился в этом мире и проделал столь долгий путь ради него. Каменное сердце веками сносило мучительные испытания, но не выдержало, когда тихий мягкий голос у самого уха позвал: «Возвращайся домой».

В этот миг Шэнь Вэю отчаянно хотелось воззвать к Небесам: почему именно он стал Палачом? Почему даже ничтожные твари, неспособные дожить до заката, имеют стаю? Почему беспечные птицы могут обрести пристанище в ветвях деревьев, а для него единственного не нашлось места ни в одном из миров? Все боятся его, пресмыкаются перед ним, плетут интриги и желают ему смерти. Он родился среди хаоса, тьмы и жестокости. Временами жажда крови накатывала жгучей волной, и ему хотелось уничтожить всех до единого, но… тысячелетиями он продолжал хранить верность клятве, известной лишь ему одному, потому что она оставалась последней связующей нитью.

Глаза Шэнь Вэя покраснели так, будто из них вот-вот хлынет кровь.

– Я приношу несчастья.

Уголки губ Чжао Юньланя поползли вверх, на щеках проступили ямочки.

– Так давай проверим, способны ли твои атаки пробить мой резист!

Профессор шутки не понял и некоторое время молчал, впиваясь ногтями в ладони.

– Как ты можешь предлагать мне такое? – наконец выдавил он из себя.

Чжао Юньлань вздохнул, улыбка исчезла с его лица. Он повернулся и затушил сигарету о пепельницу. Шэнь Вэй сразу привлёк его внимание. Тогда Чжао Юньлань списал всё на харизму профессора и не заметил главного – глубокого родства душ. О прошлом Палача он почти ничего не знал и сейчас, глядя в полные боли глаза, не решался спросить. Его не покидало чувство, что Шэнь Вэй невыносимо страдает. Иначе почему всякий раз, когда тот появляется в чёрной мантии, воздух вокруг него словно превращается в ледяные шипы? Неужели ему самому не холодно?

– Прости. – Чжао Юньлань мягко разжал пальцы профессора, вытащил из его рук свидетельство о праве собственности и небрежно отбросил ценный документ в сторону. – Если мои слова смутили тебя, то давай просто сделаем вид, что я ничего не говорил.

Шэнь Вэй закрыл глаза. Как же он жалок! Уж если решил скрываться, почему было не остаться там, у Жёлтого источника? Вместо этого он столетиями дожидался каких-нибудь бедствий в мире смертных, чтобы подняться туда и снова увидеть Усмирителя душ. Палач всегда ненавидел себя за это, а теперь особенно.

Чжао Юньлань потёр виски и тихо произнёс:

– У меня есть многое, но ты наверняка и смотреть не станешь. Сердце – вот всё, что я действительно могу тебе предложить… Если ты не примешь его, то просто забудь.

Слова тяжёлым камнем упали Шэнь Вэю на грудь. Давным-давно кое-кто точно так же будто невзначай сказал ему на ухо: «В моей власти все горы и реки этого мира, но, если подумать, они лишь груда камней и вода. Моё сердце – единственное, что хоть чего-то да стоит. Если хочешь его, забирай».

Палач ясно помнил каждое слово, словно это было вчера.

В смятении он отвернулся и впился зубами в собственное запястье едва ли не до кости. На плечи Палачу навалилась вся тяжесть преисподней, боль стала невыносимой, а раз уж он не мог пролить слёзы, решил: пускай течёт кровь.

Чжао Юньлань уловил в воздухе запах железа и воскликнул:

– Шэнь Вэй! Ты что творишь?! Отпусти!

Но профессор только сильнее сжал челюсть. «Человеческая жизнь всё равно что вспышка, – пронеслось у него в голове. – Неужели я недостоин этих коротких мгновений?»

– Шэнь Вэй! – Чжао Юньлань силой развернул его к себе и потряс. К тому времени алые пятна уже пропитали постельное бельё. – Ты совсем спятил?! Я же ни на чём не настаиваю! Ни к чему этот кровавый спектакль!

Не переставая ругаться, он вскочил за аптечкой, но профессор вдруг схватил его за руку.

– Я согласен. – Он улыбнулся и спокойным голосом добавил: – Я принимаю твоё предложение.

Чжао Юньлань впервые ощутил от Шэнь Вэя зловещий холод и застыл. Пятна крови на точёном лице придавали тому вид свирепого духа, несущего поветрие и смерть. Чжао Юньлань молча достал антисептические салфетки и сел на край кровати. Затем, нахмурившись, осмотрел израненное запястье Шэнь Вэя и принялся осторожно стирать кровь, такую же холодную, как и её владелец. Профессор продолжал сверлить его взглядом.

– Ты не боишься?

– Просто заткнись. – Чжао Юньлань прижал салфетку поплотнее к ране. – Что на тебя нашло?

Разыгравшаяся драма вытянула из Усмирителя душ последние силы, и на этот раз притворяться не пришлось: едва его голова коснулась подушки, он сразу уснул.

Ранним утром Шэнь Вэй проснулся от странного запаха, доносящегося из кухни. С полминуты он лежал, уставившись в потолок, а затем наконец осознал, где находится, и перевёл взгляд на «улику» на своём запястье. На его бледных щеках проступил румянец.

Что он вчера наговорил? Почему всё так далеко зашло? Чжао Юньлань был пьян, а сам он что?

– Доброе утро! – невнятно послышалось над его ухом.

Профессор повернул голову и увидел перед собой Чжао Юньланя. Тот сжимал в зубах палочки для еды, а в руках держал длинный пластиковый поднос с пятью углублениями – для подачи стандартного набора из четырёх горячих блюд и супа. И что за гений изобрёл сие чудо? Впрочем, главные чудеса ожидали на подносе. Стаканы с лапшой быстрого приготовления, от которых поднимался пар, стояли стройным рядом; запахи смешивались в воздухе и рождали поистине дивный аромат. Чжао Юньлань плюхнулся на диван и с важным видом начал перечислять:

– Итак, слева направо. Первая – лапша с тушёной говядиной в красном соусе, сваренная по классике в кипятке. Вторая – с квашеными овощами, но на молоке. По центру – с курицей и грибами. Я приготовил её в микроволновке и положил кусочек сливочного масла. За ней лапша с морепродуктами – мне она показалась пресной, поэтому я добавил ложку сладкой бобовой пасты. И последняя – сливочная с беконом, заваренная в кофе… Должно получиться неплохо. В общем, выбирай. – Помолчав немного, он смущённо пояснил: – Я не спец по готовке, а ты так редко заходишь в гости… Как-то несолидно было подать всего две упаковки.

А вот пять в самый раз!

Шэнь Вэй окинул взглядом кулинарные шедевры, удивляясь, как их создатель до сих пор не умер от отравления. Сам он готов был съесть любое блюдо, приготовленное Чжао Юньланем, даже добавь тот вместо специй крысиный яд, но пока решил не рисковать, только мимоходом напомнил:

– Всё это вредно для здоровья, лучше не увлекайся.

– На другую еду денег нет, – невозмутимо ответил Усмиритель душ. – Если в ближайшее время не придёт годовая премия, придётся просить подаяние у отца… Не хочешь взять меня на содержание? – Профессор поперхнулся бульоном, а Чжао Юньлань, усмехнувшись, сменил тему: – Кстати, уже конец года, пора подсчитывать заслуги. В последнее время среди людей развелось немало преступников, а духи, наоборот, ринулись обнимать ноги Будды^[5].

Профессор, который всё это время сидел будто кол проглотил, серьёзно отметил:

– Добрые поступки, совершённые с корыстным умыслом, незначительно влияют на карму. Заслуги накопить непросто.

– Угу, – промычал Чжао Юньлань, уплетая заваренную в кофе лапшу. – К слову, у нас тут один дух, вопреки здравому смыслу, решил отличиться как раз под Новый год.

Главным из четырёх великих артефактов считались Солнечные часы перерождения, следом шли Клин гор и рек и Кисть добродетели. Теперь, когда первые два нашлись в мире смертных, разговоры о заслугах невольно заставляли Шэнь Вэя нервничать. Он как раз собирался расспросить о новом деле, как вдруг зазвонил телефон. Чжао Юньлань отставил стакан с лапшой и взглянул на экран.