Чу Шучжи уловил замешательство на лице новичка и пояснил:

– Печать добродетели, как правило, не видна на простых смертных. Значит, ты встретил не человека, а оборотня. Чем больше вреда они наносят людям, тем темнее становится печать. Когда она приобретает насыщенный чёрный цвет, на злодея обрушивается небесная кара и вместе с ним страдают сородичи, случайно оказавшиеся поблизости. Чтобы не допустить этого, в конце каждого года на ночном пиру кланы оборотней сами наказывают тех, кто перешёл черту.

– А что насчёт обычных людей? – уточнил Го Чанчэн. – Если человек натворит много зла, его тоже ждёт гнев Небес?

– Нет, конечно. – Дацин спрыгнул на пол и свернулся клубочком у нагретого системного блока. – Ты разве не слышал выражение «Пока честный за работой слепнет, убийца живёт припеваючи»? В мире людей действуют свои законы. Большинству смертных не суждено переродиться, а их жизнь настолько коротка, что карма даже не успевает себя проявить. Небесам особо нет дела до ничтожной человеческой судьбы, вот и получается, что копить заслуги зачастую нет смысла… В лучшем случае получишь в награду немного везения, да и то не факт. Взять, к примеру, тебя: заслуг пруд пруди, а от горькой судьбы неудачника они не уберегли.

Го Чанчэн рано осиротел, особыми талантами не блистал, вырос парнем хилым и слабохарактерным. Чжао Юньлань хоть и любил в шутку называть его талисманом, но не мог отрицать, что на долю бедолаги выпало немало трудностей.

– Правда? У меня много заслуг? – удивился Го Чанчэн. – И я, кстати, на судьбу не жалуюсь: мне отлично живётся, разве что способностей немного недостаёт…

Сам он считал себя никчёмным бездарем и с малых лет до того вызывал жалость у близких, что те скорее обделили бы в чём-то своих детей, но не его. Тем не менее жизнь Го Чанчэна сложилась не так уж плохо: он вырос в обеспеченной семье, благодаря родственным связям устроился на отличную работу, где к нему хорошо относились и до сих пор не выставили за дверь. Чем не благословение Небес?

Кот распахнул глаза и смерил Го Чанчэна взглядом. Зелёная радужка блеснула золотистым светом, Дацин хотел что-то сказать, но тут на пороге кабинета появился Чжао Юньлань, принеся с собой сквозняк и запах перегара.

– Как дела с отчётом?

– Тут… – начал было Го Чанчэн, но начальник, отмахнувшись, бросился в туалет, где изверг из себя недавний ужин.

Подчинённые поспешили к нему, Дацин вытянул толстые лапы и лениво побрёл следом, тихо бормоча себе под нос:

– Двуногий болван.

Двуногий болван, бледный как полотно, привалился к стене и держался за живот, не в силах встать.

– Зачем же так напиваться?! – Чу Шучжи похлопал начальника по спине, а затем повернулся и велел: – Сяо Го, принеси стакан тёплой воды.

Когда приступ миновал, Чжао Юньлань прополоскал рот и пошатываясь поднялся на ноги.

– Они толпой сговорились меня напоить. Что я мог сделать?

– Брось. Если ты не захочешь пить, тебя никто не заставит, – возразил Чу Шучжи.

Усмиритель душ по стенке вышел из туалета, бормоча:

– Всё из-за вас, кучка предателей. Не на кого положиться в трудную минуту!

– Ну так иди к своему профессору Шэню! Вот уж кто точно не бросит тебя на растерзание собутыльникам, даже если самому одного бокала за глаза! До чего трогательная забота! – Дацин подошёл к его ноге. – В конце года на дорогах лютые проверки. Надеюсь, тебе хватило мозгов не садиться за руль? За такое можно и в тюрьму угодить.

– Отвали! – рявкнул Чжао Юньлань, затем плюхнулся на стул и, смежив веки, слабо проговорил: – Сяо Го, сходи к Ван Чжэн, скажи, чтобы принесла бумаги на подпись. А лао Чу пока доложит, что видел в больнице.

С закрытыми глазами вполуха он выслушал рассказ Чу Шучжи и заключил:

– Дело наше, я правильно понимаю? Тогда поторопитесь. Я дождусь вашего отчёта, поставлю подпись с печатью, а вы потом отсканируете его и отправите наверх. Глядишь, завтра уже сможем приступить к работе.

Чу Шучжи не имел ничего против такого расклада: это же не его пару минут назад вывернуло наизнанку в туалете. Вскоре в кабинет следственного отдела спустилась Ван Чжэн, поставила на край стола кружку тёплой воды с мёдом и разложила перед начальником бумаги. Тот не глядя подписал их все и отослал прочь подчинённую вместе с её верным спутником, следующим за ней, как тень.

– Катитесь отсюда, нечего перед одиночками отношениями хвастать!

Когда Чу Шучжи и Го Чанчэн закончили с предварительным отчётом, Чжао Юньлань уже сладко спал, уткнувшись лицом в стол. Дацин бесцеремонно ударил хозяина лапой по спине и как бы невзначай поинтересовался:

– Чуть не забыл. Как там дела с моим роскошным кошачьим домиком у птичьего гнезда?

– Я прикончу тебя и сожру, Толстяк, – сонно пробурчал тот.

Чёрный кот запрыгнул ему на плечо и заорал в ухо:

– Мяу! Что с моим домиком, я спрашиваю?!

Чжао Юньлань залпом выпил остывшую воду с мёдом и, взяв за шкирку надоедливого кота, отбросил того в сторону.

– Я почти всё уладил. Если дело не затянется, то осенью уже переедем.

Дацин сразу сменил гнев на милость и благодарно потёрся о его ладонь.

– Какой у нас чудесный босс! Эх, вот бы ещё в птичьем гнезде были яйца…

Поморщившись, хозяин отвесил ему щелбан и обтёр руку о край стола.

– Мерзкий котяра, я теперь весь в шерсти!

Не дожидаясь, пока Дацин ощетинится, он быстро подписал отчёт и направился к выходу.

– Я пошёл. Всем спасибо за работу.

– Как будешь добираться? Ты ведь не полезешь за руль? – уточнил Чу Шучжи.

Чжао Юньлань, не оборачиваясь, махнул рукой:

– Поймаю такси.

Порой в жизни случаются мистические совпадения. В тот вечер все таксисты Лунчэна словно дружно отправились в отпуск. Чжао Юньлань простоял на ледяном ветру целых десять минут, чувствуя, как замерзает даже пропитанный алкоголем мозг, но мимо не проехало ни одного такси. Едва соображая, что делает, он дрожащими пальцами достал из кармана мобильный, чтобы вызвать знакомого трезвого водителя. В последнее время почти каждый вечер Чжао Юньланя заканчивался застольем с выпивкой, потому машина стояла на парковке возле здания управления.

Привалившись к фонарному столбу, он ткнул пальцем в один из контактов в телефонной книге. Трубку сняли сразу после первого гудка, но собеседник почему-то молчал. Чжао Юньлань невнятно пробормотал:

– Алло, сяо Сун? Ты сейчас занят? Если нет, подъезжай на улицу Гуанмин, дом четыре. Всё по старой схеме.

– Ты пьян?.. – послышалось в ответ.

«Что за идиотский вопрос? – пронеслось в голове Чжао Юньланя. – На кой бы мне ещё сдался трезвый водитель?»

Возмущаться вслух ему было лень. Он сполз по столбу, уселся на бордюр, подпёр рукой подбородок и промямлил что-то в ответ, прикрыв глаза.

– Скоро буду, – коротко ответили на том конце провода.

Сяо Сун никогда не отлынивал от работы и приезжал по вызову в любое время, если был свободен. Из его очевидных недостатков Чжао Юньлань отмечал только жадность. Каждый раз, когда он звонил без предварительной договорённости, сяо Сун подолгу причитал, мол, ради Чжао-гэ придётся отменять важные дела, и ныл до тех пор, пока заказчик не обещал накинуть чаевых.

«Чего это он так быстро согласился? – удивлялся про себя Чжао Юньлань. – Не иначе как подменили».

Он кивнул сам себе и, потеряв равновесие, начал заваливаться набок, но внезапно из пустоты возникла рука и удержала его. Повеяло пробирающим до костей холодом, словно из самых глубин преисподней. Чжао Юньлань, вздрогнув, распахнул глаза и увидел перед собой облако густого чёрного тумана, которое вскоре рассеялось, и на тротуаре появился Шэнь Вэй. Без лишних слов тот подхватил Чжао Юньланя под локоть, поднял на ноги и повёл к машине.

– Зачем же так напиваться?! Давай ключи.

– Шэнь… то есть господин… – Он на мгновение умолк, не зная, как обратиться к собеседнику. – Как…

– Ты ошибся номером.

Усмиритель душ тотчас полез проверять список вызовов.

– Всё в порядке. – Профессор скользнул взглядом по его посиневшему от холода лицу и усадил пьяницу в салон. – Мне нетрудно.

Чжао Юньлань сгорал от стыда. На что ему только глаза?! Чтобы избежать неловкой беседы, он откинулся на спинку сиденья и сразу притворился спящим. Шэнь Вэй несколько раз окликнул его и, не получив ответа, сам потянулся пристегнуть ремень. На столь близком расстоянии Чжао Юньлань впервые уловил исходящий от профессора запах, который, в отличие от присущего Палачу, явно принадлежал человеческому миру: в нём чувствовалась приятная свежесть стирального порошка. Под чёрной мантией, вселявшей ужас в людей и демонов, скрывался красивый и опрятный мужчина.

Послышался шорох. Шэнь Вэй достал бутылку воды, налил немного в стакан, встряхнул его в ладони, нагревая содержимое, и поднёс к губам Чжао Юньланя.

– Выпей немного.

Приподняв веки, тот сразу наткнулся на мягкий взгляд сияющих тёмных глаз. Помешкав немного, он словно зачарованный одним глотком осушил стакан, а затем Шэнь Вэй достал из-под сиденья плед, заботливо укрыл Чжао Юньланя и, прибавив температуру на климат-контроле, плавно двинулся по дороге. Через некоторое время профессор приглушённо вздохнул, осторожно поправил плед и пробормотал:

– Почему ты совсем себя не бережёшь?

В тёплом салоне Чжао Юньлань рефлекторно свернулся калачиком и молчал, прислушиваясь к вою ветра за окном. Он уже давно не чувствовал себя так хорошо и уютно в холодную зимнюю ночь.

За прошедшие пару недель он ни разу не связался с Шэнь Вэем – просто не знал, как себя теперь с ним вести. Палач, профессор Шэнь… Оба были ему знакомы, но два образа никак не складывались в единое целое. Он знал Палача с момента, как возглавил Приказ, но за долгие годы сотрудничества их отношения ни разу не выходили за рамки рабочих, в отличие от Шэнь Вэя, которому всего за несколько месяцев удалось прочно поселиться в его мыслях.

Стоило Чжао Юньланю вспомнить это имя, как в памяти тут же всплывали события тех выходных, когда профессор дежурил у его постели и с кухни доносился чарующий аромат еды. Казалось, подобное уже случалось в прошлом. Кто-то точно так же был рядом, делил с ним уютный мир на двоих, где никто не досаждал другому, и незаметно окружал заботой.

Откуда взялось это чувство?

Чжао Юньлань жил неподалёку от управления, и, пока он пытался привести спутанные мысли в порядок, машина уже подъехала к дому. Шэнь Вэй проводил его до квартиры, помог снять пальто и довёл до кровати, а сам отправился в ванную. Смочив полотенце тёплой водой, он аккуратно протёр лицо и руки Усмирителя душ и накрыл его одеялом. Перед уходом профессор по привычке решил наспех прибраться и предусмотрительно переставил с прикроватной тумбочки стакан воды, чтобы Чжао Юньлань случайно не опрокинул его во сне. За всю жизнь, кроме родителей и кота, никто так искренне не заботился об Усмирителе душ – всем обязательно что-то от него было нужно. Неподвижно лежа на кровати, он прислушивался к осторожным движениям профессора, и по сердцу разливалось тепло.

Закончив с уборкой, Шэнь Вэй взглянул на мирно спящего хозяина квартиры, мгновение поколебался и подошёл ближе, наклонился и некоторое время разглядывал Чжао Юньланя. Внезапно тот открыл глаза и сдавленным голосом спросил:

– Господин, что ты делаешь?

Профессор открыл было рот, но от волнения не смог выдавить из себя ни звука. Несколько секунд Чжао Юньлань молча смотрел на него, затем попытался медленно встать, но не удержался, скатился с кровати и рухнул на колени. Его голову пронзила острая боль, он простонал и сжал ладонями виски. Шэнь Вэй вышел из оцепенения и протянул руку.

– Ты…