Влада Ольховская: Лунар. Книга 1

Часть 1. Высший хищник

Гюрза погиб в день, когда этого никто не ожидал.

Все произошло настолько быстро, что Мира не успела толком разобраться в причинах. Понимание пришло намного позже, когда отгремели скандалы и стало ясно, что исправить уже ничего не получится. Много часов спустя, когда она осталась одна и позволила себе дотронуться до воспоминаний, осторожно и бережно, как до свежей раны.

А тогда мир просто закружился вокруг нее, шок налетел слишком быстро, и от Миры уже ничего не зависело. Но так и было задумано… Его ведь пытались убить и раньше, да и желать ему смерти не переставали, сколько бы он ни сделал для станции. Они всё продумали, учли предыдущие ошибки – и на этот раз не допустили ни одной.

Было раннее утро, на Земле в такой час только-только наступает рассвет, да и то летом. В Секторе Фобос земного рассвета не существовало, но привычное время по-прежнему определяло реальность. Команда механиков добралась до утилизационной шахты в начале смены, потому что откладывать проблему уже было нельзя.

Да, такие механизмы – не основная часть станции. Эта зона используется для уничтожения отходов, которые никак не могут быть применены в дальнейшем, и получения последнего, что они могут дать – энергии. Система сложная, с несколькими дробящими механизмами, химическим фильтром и термической платформой на самом дне. Атмосфера соответствующая: жарко, душно и запах тот еще.

Поэтому, когда компьютер впервые вывесил предупреждение об ошибке, от него просто отмахнулись. Механики прекрасно знали, что шахта не выйдет из строя мгновенно, и никому не хотелось туда лезть. На станции были проблемы поважнее, да и вообще, возможно, это сбой программного обеспечения! Перезагрузить – и все, проблема уйдет сама собой.

Иногда так бывало, но не в этот раз. Система обновилась, а предупреждение никуда не исчезло, еще и дополнилось парочкой новых. Стало ясно: оборудование действительно повреждено, и со временем поломка будет лишь усугубляться. Это в лучшем случае усилит нагрузку на систему вентиляции, вынужденную спасать «Виа Феррату» от удушающего зловония, а в худшем приведет к взрыву, разгерметизации… Да много к чему, и представлять все последствия у Миры не было ни времени, ни желания.

Она собрала команду и настояла, чтобы Гюрза в нее вошел. Не из вредности – хотя перспектива швырнуть серийного убийцу в компостную яму наверняка порадовала бы его жертв! Просто Мира изучила все предупреждения и никак не могла понять, где именно произошел сбой. Она допускала, что придется не просто чинить, а переделывать механизм, тут консультация не помешала бы.

Гюрза мог и отказаться, причем он даже не стал бы придумывать причину, ушел и все – и ищи его потом! Но он прекрасно видел, что Мира приглашает его не просто так, ей действительно нужна помощь. Он согласился, однако сразу предупредил, что явится в маске.

– Зачем? – удивилась Мира. – После всего, что произошло на «Слепом Прометее», твое помилование стало окончательным, какой смысл прятаться?

– Я не планирую спускаться на дно, – пояснил он. – Это задача тех, для кого дно – естественная среда обитания. Маска нужна, чтобы они не лишились и без того ограниченной способности приносить пользу.

Он больше ничего не сказал, привычно предоставляя Мире возможность разобраться самой. Но это было несложно, она признавала, что многие Гюрзу все-таки побаиваются. И если он действительно придет под собственным именем, есть шанс, что остальные механики предпочтут притвориться мертвыми, а не полезут чинить механизм.

Насчет маски они ничего не знают, это пока только Мире известно. Они будут думать, что вместе с начальницей явился прекрасно знакомый им горбун Тоби, он ведь часто ей помогает!

Мира стала первой, кто узнал, что он скрывается под этим именем. Хитрый план, если задуматься… Когда Гюрза впервые попал на станцию и удрал, его усиленно искали все – начиная с кочевников. Они использовали сканеры, они охотились, почти как дикие звери. Они обращали внимание на любую неопознанную форму жизни, тень, затаившуюся в технических переходах, движение там, где его быть не должно…

Именно поэтому Гюрза остался на виду. Он не просто использовал маску, он построил полноценный костюм на основе экзоскелета – не его изобретение, и все же сложная и редкая технология. Он успел закачать в систему все данные, и Тоби Калибан стал восприниматься как один из членов экипажа, попавший на «Виа Феррату» вполне законно. И даже в том, что он предпочел не обычного человека, а горбуна, мгновенно привлекающего внимание, Мира видела определенную логику: он сделал все, чтобы в нем даже не заподозрили беглеца. Ведь ни один беглец не будет намеренно притягивать внимание!

И все-таки она его распознала, он допустил небольшую ошибку. Мира давно уже подметила эту черту Гюрзы: если он и ошибается, то не из-за глупости, а из-за высокомерия. Он верит, что его окружают идиоты, и, хотя по большей части он прав, это ставит его под угрозу, если преследователь превосходит ожидания. Так было с Мирой – но они сумели поладить. И так было с Сатурио – и тогда они с Гюрзой едва не поубивали друг друга.

Когда Гюрза оказался в лазарете, маскировка могла сорваться. Да, Тоби не был душой компании, но если бы он день за днем оставался непонятно где, это заметили бы. Ну а когда он появился бы одновременно с возвращением Гюрзы, все стало бы предельно очевидным.

Поэтому Мира, которая в ту пору чувствовала, что должна ему, сохранила маскировку. Она просто перепрограммировала костюм, использовав оборудование дрона, и, хотя он не стал настоящей копией Тоби, этого было достаточно, чтобы ни у кого не возникло подозрений.

С тех пор Гюрза продолжал пользоваться этой игрушкой, если считал необходимым. Тут он не только щадил нервы механиков, он еще и спасался от условий, царивших на границе сломанной шахты, он все равно что в скафандре пришел.

Мира не призналась бы в этом, но в образе Тоби он нравился ей больше. Она привыкла к Гюрзе и не боялась его, однако когда он оставался в истинном обличье и смотрел ей прямо в глаза, по коже привычно проходил мороз. Слишком уж очевидным и острым становилось напоминание о том, что он может убить ее в любой момент, стоит ему только захотеть. Да еще его молчание, многозначительные ухмылки… Сомнительная радость!

Когда он использовал образ Тоби, он становился проще и… дружелюбней, что ли. Если бы Мира спросила его о причинах, он бы наверняка объяснил это актерской игрой и вынужденной деградацией до уровня окружающих. Поэтому она не задавала вопросов, сохраняя право думать, что вот это – он настоящий, а маска – скорее его «змеиный образ».

Он был Тоби в день, когда погиб.

Они едва добрались до границы шахты, спуск еще не начали – до этого предстояло разобраться, что вообще происходит. Росс и Грегуар готовили страховочное оборудование. Мира настраивала дрона, обеспечивающего инструменты. Гюрза возился с компьютером, просматривая все предупреждения за последние несколько дней. Система очистки продолжала работать, в техническом зале было шумно, поэтому они и упустили шаги в коридоре – а потом стало слишком поздно.

Двери распахнулись, в зал ворвались кочевники и сразу же напали. Такого еще не случалось, они всегда сперва начинали разговор, хотя бы пытались объяснить, что происходит! Не в этот раз. Они двигались так быстро, что казались вспышками белого света, метелью, внезапно ворвавшейся в реальность космической станции. Они не обратили внимания на Миру и других механиков, они сразу же двинулись к Гюрзе.

Они знали! Это Мира тоже поняла потом, когда вспоминала тот день, уже лишившись возможности что-либо изменить. Да она и тогда не могла, просто не поняла этого. Они уже пытались арестовать Гюрзу и казнить его, они помнили, чем дело кончилось. Они понимали: если они хотят избавиться от него, они должны убить сразу же, не давая ему ни одного шанса на спасение.

Они и убили. Она тогда не разглядела, кто именно это сделал и как. Даже в ее воспоминаниях все сохранилось скорее мутной картинкой, чем кадрами видеозаписи. Кажется, это был Антифо… Скорее всего, он – он достаточно силен и яростен для такого. Как бы он ни провел атаку, что бы ни использовал, этого оказалось достаточно, чтобы рассечь Тоби пополам до того, как он успел сказать хоть слово.

Удар был такой силы, что никакой механический костюм не выдержал. Кровь хлынула волнами во все стороны – а тело, изначально искаженное, распалось на две неравные части. Уже это означало, что спасения не будет, просто не может быть. А кочевник еще и подстраховался: он парой небрежных ударов сбросил останки в утилизационную шахту.

На миг в зале зависла тишина – густая, как осенний туман, липкая, как паутина. Напряженная до предела и пронизанная неверием. Как же так? После всего, что было, что он сделал? Не может быть, это ошибка, какой-то трюк со стороны Гюрзы, он опять всех обманул, он же не мог!.. Но багровое озеро крови на полу и брызги, разлетевшиеся во все стороны в момент удара, доказывали, что все действительно произошло, а от него на сей раз ничего не зависело. Гении тоже люди – и тоже смертны.

Потом тишина треснула, рухнула градом осколков, и шахта зазвенела криками и разозленными голосами. Мира прекрасно понимала: кочевники способны убить и ее, и остальных. Почему нет, если явно началось какое-то восстание? Они не могли сделать такое законно, адмирал не разрешила бы, никогда! Но если убьют – пусть убивают, а пресмыкаться перед ними, униженно вымаливая свою жизнь, Мира не собиралась!

Ее спасло то, что это оказалось не восстание. План у кочевников был посложнее, поэтому они просто сдержали Миру и остальных, не причиняя им никакого вреда. Дальше, когда начались разбирательства, Барретты продолжили изображать смирение.

Первым, что поняла Мира, когда волна шока миновала, стало то, что в зал явились не все кочевники. Только четверо – Антифо, Умбрения, Дельфиум и Мисагерид. При этом лишь старшие Барретты вели себя спокойно, а вот близнецы, казалось, и сами толком не понимали, как ввязались в эту историю.

Отчитываться им пришлось перед адмиралом и собственной родней. Мире тоже позволили присутствовать, и пока что все ее усилия уходили на то, чтобы промолчать, крики точно делу не помогут.

Антифо дрался лучше, чем говорил, поэтому слово взяла Умбрения.

– Нам стало известно, что Гюрза использовал образ Тоби Калибана, причем с самого начала, – пояснила она. Умбрения держалась так, будто ничего особенного не произошло. Она словно не замечала пятна крови, попавшие на нее в момент убийства и уже успевшие засохнуть. – Теперь мы обнаружили, что он снова задействовал эту личину.

Мире очень хотелось бы узнать, как им это стало известно. Они следили за ним сами? Или в отделе механиков есть предатель, который им докладывает? Но кто мог знать о таком? Было желание обвинить Личека – просто потому, что из него получался идеальный злодей для любой ситуации. Но даже сквозь гнев Мира вынуждена была признать, что Личек не справился бы с чем-то настолько сложным, нервов бы не хватило.

Как бы то ни было, кочевники действительно знали, что Гюрза будет внутри костюма – и понимали, что это сдержит его движения, не позволит ни уйти, ни полноценно сражаться. У них была лишь одна попытка, и они воспользовались ею сполна.

Но обрадовало это только их. Елена Согард была слишком умна и опытна, чтобы сорваться на крик, однако свое отношение к ситуации она куда лучше показывала могильно холодным взглядом и интонациями.

– Даже если вы знали, что он под маской, что с того? – спросила она. – Павел Беломестин давно уже признан равноправным членом экипажа. Не только руководством станции, но и полицией. И я не припомню, чтобы мой заместитель подавал прошение об отмене помилования.

– Не подавал, – мрачно подтвердил Отто. – Для меня это стало таким же… сюрпризом.