Он мог и соврать, но это не в его стиле. Когда он пытался убить Гюрзу, он делал это открыто, он готов был противостоять адмиралу. Он сейчас недоволен и даже растерян, похоже, его смущает все сразу: то, что его дети решились на кровавое убийство, и то, что даже не посоветовались с ним.

А они-то знали, что советоваться нет смысла! Если бы отец им прямо запретил нападать на Гюрзу, они бы все равно сделали это, но увеличили бы собственную вину. А при нынешнем раскладе они оставили за собой право смиренно опустить головы и делать вид, что хотели как лучше.

Мира понимала, почему они пошли на это. Не одобряла, по-прежнему злилась, и все равно понимала. Гюрза был для них угрозой с самого начала, а с тех пор, как он едва не отправил на тот свет Сатурио, он воспринимался как уникальная опасность, ни с чем подобным кочевники, привыкшие считать себя всемогущими, раньше не сталкивались. Они видели, что каждая миссия лишь укрепляет позиции серийного убийцы. Шансов избавиться от него становилось все меньше, и они решились на отчаянный шаг.

Причем решились действительно только эти четверо. Судя по тому, как хмурился Сатурио, он тоже ничего не знал! Он, у которого было больше всех прав желать Гюрзе смерти, не одобрял случившегося… Мира понимала, что его отношение уже ничего не исправит, но от того, что не все кочевники одинаковы, становилось чуть легче.

Никто не называл происходящее судом, однако все понимали, что это он. И когда кочевники объяснились, начались споры. Отто, разумеется, стал на сторону своих детей. Да, они не правы. Но Гюрза, вообще-то, был серийным убийцей, способным сорваться в любой момент! Как долго он смог бы подавлять свою природу? И разве лучше стало бы, если бы он взялся за старое, залил станцию кровью и только потом был казнен? Может, детям и не стоило работать на опережение, но… что уж теперь? Не собирать же его обратно!

Елена ситуацией не прониклась, она сдержанно напомнила, что кочевников тоже многие считают опасными. Так что теперь, убить их просто на всякий случай? Или готовиться к тому, что они будут рвать на части любого, кто покажется им подозрительным? Тут Антифо попробовал возразить, что он не порвал, а перерубил Гюрзу, но тут же получил подзатыльник от старшей сестры и обиженно затих.

Мира не пыталась вмешаться в обсуждение, знала, что не скажет ничего нового. Все ее силы уходили на то, чтобы не начать драку – которую она, разумеется, проиграет. Она была не в том состоянии, чтобы придумать ценные аргументы, кровавые воспоминания о случившемся смешивались с горечью и обидой.

Так же нельзя, это нечестно, несправедливо…

Ну и что теперь?

Только в этом Отто и был прав. Что теперь?..

Без наказания кочевники все-таки не остались. Елена настояла на том, чтобы на них надели сдерживающие ошейники, способные обеспечить оглушающий удар током, если они снова нападут. Право активации оставалось за адмиралом и их отцом. Сколько они будут носить это – пока неясно, но сейчас так будет лучше для всех.

Наказание было ничтожным, почти смешным – по крайней мере, с точки зрения Миры. При этом она понимала, почему Елена не могла предложить ничего другого. В этой сомнительной вылазке оказалась задействована половина кочевников, их нельзя запереть и уж тем более казнить. Станция по-прежнему в Секторе Фобос, здесь нужна сила. Елена нашла лучший способ контролировать эту силу из всех возможных, больше ей ничего не оставалось.

Все закончилось, приговор прозвучал, а Мира с удивлением обнаружила, что до сих пор не верит. Смерть кого-то другого она уже приняла бы. Но это же… это Гюрза, он всегда спасается! Она настолько свыклась с мыслью, что он чуть ли не космический демон, что теперь вновь принять его человеческую природу не получалось.

Тогда она попробовала расчистить собственную память, вернулась в тот страшный момент. Она вновь прожила то, что и так было очевидно: идеально спланированное, предельно быстрое нападение. То, которое нарушало все законы и договоренности. Гюрза не подготовился и не справился, потому что это оказалось невозможно, вот и все объяснение.

Но Мире было недостаточно и этого. Она вернулась в шахту – на сей раз одна. Из-за всего случившегося ремонт перенесли, механикам предстояло заняться этим завтра. Но она как раз желала одиночества. Она по-прежнему надеялась, что Гюрза не погиб, он просто ранен, потому и затаился. Он не покажется никому другому, однако ей он даст шанс себя спасти, раньше ведь так уже было, он знает, что ей можно верить!

Она держалась за эту надежду до последнего… А потом вынуждена была отпустить. Тело и обломки костюма извлечь не удалось, их перебили лезвия и сожгла платформа на дне. Однако на стене шахты, там, где труп ударился, падая, остались разводы запекшейся крови, да и с пола их еще не отмыли… Даже если он не умер сразу, он бы не пережил такую грандиозную кровопотерю.

Все действительно закончилось.

Мира понимала, что это всего лишь один человек. Один из тысяч! Для станции ничего не изменилось, она просто реагирует слишком эмоционально, поддается стрессу, и все же…

И все же ее не покидало странное чувство, что с этого дня они остались в Секторе Фобос совсем одни.

* * *

Рино не нравилось то, что произошло. Даже при том, что он был далек от симпатии, которую некоторые почему-то испытывали к Гюрзе. Насколько это вообще адекватно – восхищаться серийным убийцей? Да еще и таким, который даже не собирался раскаиваться!

Он, видите ли, умный, талантливый и вообще полезный в быту… Тогда его вполне можно запереть в камеру, а еще лучше – погрузить в кому. Приводить в себя, если от него что-то требуется, а потом возвращать обратно. Все выигрывают.

Но при всей своей неприязни, Рино никогда бы не согласился убить его вот так – исподтишка, трусливо выскочив из-за угла. Чем они тогда лучше? Нет, это было подло, а подлость Рино презирал в любом проявлении. К тому же он признавал, что станция кое-что задолжала Гюрзе, он действительно помог. Поэтому такая унизительная смерть, когда его просто перемололи в помойке – это уже слишком.

Так что Рино был недоволен, однако рыдать и скорбеть он не собирался. Он просто двинулся дальше, сделав мысленную пометку: никогда не доверять кочевникам. Как выяснилось, их слово значит не так уж много.

Времени на размазывание слез по щекам все равно не было, их положение не стало менее опасным, на космос кончина Гюрзы вообще не повлияла. Они по-прежнему путешествовали непонятно где, непередаваемо далеко от первоначального маршрута, а теперь еще и снова приближались к зоне повышенной опасности.

Они знали, что впереди есть жизнь. Теперь им предстояло разобраться, какая именно: порожденная Сектором или оставленная предыдущей экспедицией. Второй вариант был не так уж страшен. Первый грозил очередной порцией проблем, потому что остальные проявления Сектора Фобос никогда не приносили им ничего хорошего.

Пилотируемую разведку Рино собирался провести лично, он просто не мог упустить такую возможность. Показания сканеров и записи камер – это, конечно, хорошо, но это никогда не сравнится с живым взглядом.

Как он и ожидал, адмирал его не поняла, она напомнила:

– Вы теперь руководитель, Бернарди. Ваша задача – делегировать подобные миссии и сохранять свою жизнь.

– При всем уважении, адмирал, я уж лучше руководителем быть перестану! – заявил Рино.

Он никогда не испытывал священного трепета перед начальством, и это знатно тормозило его карьеру. Рино все понимал, а менять ничего не собирался, потому что его по-настоящему привлекали совсем не карьерные высоты. Другое дело, что Елену Согард он уважал и с ней общался куда спокойней, чем со своими предыдущими руководителями. Он спорил, только если это было совершенно необходимо. Адмирал, кажется, все поняла и настаивать не стала.

А может, просто вспомнила, что он не просил роль руководителя, его чуть ли не уговорили возглавить отдел. Рино согласился сделать это на время, но его «временное» руководство затягивалось, и не похоже, чтобы кто-то искал ему замену.

Он терпел это, когда мог, но только не сегодня, потому что там, впереди, за пусть и зыбкой, но еще не подводившей их безопасностью станции ожидало нечто невероятное…

Солнечная система, до которой они добрались, обзавелась лишь одной планетой – но какой! Это был самый грандиозный газовый гигант из всех, которых доводилось видеть Рино, а разведчика его уровня удивить не так просто. Планета отличалась настолько огромным размером и непередаваемой, почти мистической яростью, что с легкостью затмевала собственную скромную звезду. На гиганте, застывшем впереди, ни одна камера не могла различить даже точки покоя. Там рокотали такие грозы, по сравнению с которыми самые масштабные шторма Юпитера показались бы легким ветерком.

При этом Рино не брался даже предположить, что ждет их в составе атмосферы. Планета уже при первичном наблюдении слишком сильно отличалась от известных им газовых гигантов. Она будто пульсировала волнами расплавленного металла, по ней то и дело пролетали вспышки сияния невообразимых цветов. Это пускай ученые разбираются, что скрыто внутри громады, которая в космосе казалась драгоценным камнем – не алмазом каким-нибудь, даже не благородным опалом, а чем-то средним, постоянно переливающимся, будто меняющим облик.

– Ты ее видишь? – не выдержал Рино. – Слушай, я не романтик, но… Это нечто особенное!

– Должно же и в Секторе Фобос быть что-то прекрасное! – отозвались наушники голосом Миры.

На особо опасные миссии вроде этой не было смысла отправлять группу пилотов, слишком рискованно, слишком мало людей на станции для таких экспериментов. Первый вызов принимали дроны, но они в этом случае вернулись невредимыми, поэтому Рино на правах начальника сам себе выдал позволение на полет.

Он выбрал привычный «Ястреб», идеально подходящий для таких миссий. Он все равно был не совсем один: его сопровождала череда дронов-разведчиков, собиравших материалы для ученых. Но они не считаются, потому что просто не способны распознать красоту космоса, да и не поговоришь с ними.

Так что из собеседников у него оставалась только Мира. Именно она следила за техническими показателями полета, а заодно и меняла настройки дронов, если требовалось.

Ее на это задание назначила лично адмирал, и Рино считал выбор более чем удачным. Во-первых, Мира поумнее своих подчиненных будет – да и начальства тоже, от Личека обычно мало толку, он мастер только в продавливании кресла задницей. А во-вторых, Мира просто ему нравилась.

Может, и хорошо, что ее избавили от общества этого психа? Сначала Рино еще пытался вразумить ее, потом понял, что не получится, и просто махнул рукой. Мира отказывалась признавать, что Гюрза на нее влияет, да еще и не лучшим образом, со временем становилось только хуже. Но теперь его нет, и должно стать легче… Рино пока не понимал, как именно это произойдет, как проявится, да и не до того ему сейчас было.

Однако оказалось, что Гюрза не отпустил ее даже после своей смерти…

– Как думаешь, каким образом они его нашли? – задумчиво спросила Мира.

Рино, не ожидавший такого поворота, все еще завороженный космосом, растерялся:

– Что?..

– Как кочевники поняли, под каким именно обликом скрывается Гюрза? Они сказали, что случайно обнаружили его маскировку, приняли это за знак подготовки к диверсии и сразу же напали.

– Может, так и было! – раздраженно отозвался пилот. Обсуждать психа, да еще и мертвого, ему сейчас хотелось меньше всего.

– Нет, это отговорка, чтобы их преступление не выглядело слишком очевидным… Они знали, что он скрывается под маской, они все идеально спланировали! Но почему они напали на него именно сейчас?

– Мира, какая, на хрен, разница? Я сейчас скину тебе изображение с камеры объемной съемки, ты только посмотри на это!