Сара Тернер: Не сдавайся!

Моему отцу, который всегда говорил, что у меня все получится.

И Джеймсу, который напоминал мне об этом до тех пор, пока у меня не получилось.

«Не тревожься, дорогая! Из-за туч всегда покажется солнце».

Луиза Мэй Олкотт, «Маленькие женщины»

© Sarah Turner, 2022

This edition is published by arrangement with Hardman and Swainson and The Van Lear Agency LLC.

© Осминина А., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Эвербук», Издательство «Дом историй», 2025

© Макет, верстка. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2025

Март

Глава первая

Ключ щелкает в зажигании, машина не заводится, и у меня вырывается стон. Ну же! Вчера, по крайней мере, это щелканье перешло в более обнадеживающее тарахтение. А сегодня ни звука, и именно в тот день, когда у меня назначена первая встреча для оценки личностного роста на новой работе. На новой-новой работе. Папа говорит, что у меня вечный «зуд десятой недели» во всем, что касается работы. Я так и не отважилась ему сказать, что непреодолимое желание сбежать у меня появилось в конце четвертой недели, потому что он обязательно все передаст маме, а уж она устроит мне очередную лекцию об ответственности. «Тебе надо упорно работать и подольше оставаться в одной фирме. Важно хорошо себя зарекомендовать», – скажет она.

Включившееся радио сообщает новости о ситуации на дорогах: «На участке трассы А39 между Кликхэмптоном и Страттоном затруднено движение из-за поломки контейнера для перевозки скота».

Закатываю глаза. Жители нашей деревни всегда повторяют, как нам повезло, что мы живем именно здесь, и как было бы ужасно постоянно ездить на работу в большом городе, но в большом городе хотя бы не пришлось останавливаться, чтобы пропустить домашний скот. Я понимаю, что в жару метрополитен пахнет подмышками и носками, но сезон внесения навоза на поля в северном Корнуолле тоже не очень радует обоняние.

Снова пробую завести машину. Щелк-щелк-щелк – и ничего.

Нахожу в сумке бутылку воды, открываю и выпиваю в несколько глотков, проклиная себя за то, что опять забыла восстановить водный баланс организма перед сном. Сестра утверждает, что после вечеринок выпивает не меньше полулитра перед сном, – хотя, как я не устаю ей напоминать, ужин с мужем, парой друзей и разговорами о правильном сне детей и подаче документов в начальную школу вечеринкой не считается. Наша Эмми по уши увязла во всяких аутотренингах, и среди последних открытий – «Позаботься о будущем себе». Конечно, я всегда безжалостно дразню ее за это, но в душе мне кажется, что в этом что-то есть. Эмми из будущего уж точно будет довольна Эмми из прошлого и тем, как она все предусмотрела. А вот будущую Бет ждет вечное разочарование, ведь Бет из прошлого только и повторяет: «Тогда мне это казалось хорошей идеей». Так и вижу, как на моей могильной плите пишут: «Здесь покоится Бет. Любимая дочь, сестра, тетя и друг. С кучей идей, которые ей казались хорошими».

Пятый бокал вина был ошибкой. Думаю, может, написать Джори о неприятностях с машиной и спросить, нет ли похмелья и у него тоже, но рабочий день в школе уже начался. В будни из веселого лучшего друга он превращается в педантичного учителя и редко отвечает на мои сообщения в мессенджерах, которые я пишу от скуки. Как-то я ему на это пожаловалась, но он только рассмеялся: «Я же работаю. Вырастешь – тоже когда-нибудь поймешь». Опускаю голову на руль и прикидываю, что же делать. Мама с папой уехали, так что я не могу их попросить ни подвезти меня, ни одолжить машину, пока я разбираюсь со своей – или, точнее, пока с ней разбирается папа, – страшно подумать, сколько я и так ему уже должна за предыдущую починку. Родители отправились выполнять свой дедушко-бабушкин долг еще до того, как я проснулась, а это значит, что и сестра мне ничем не поможет. Эмми, конечно же, позаботилась бы о себе из будущего и для начала не купила бы ржавый старый «Воксхолл Астру» с подозрительной историей техобслуживания. «Ты же знаешь, Бет: скупой платит дважды». На что я без конца ей повторяю, что у скупых хотя бы деньги есть, а у меня – ни гроша.

Хотя вообще-то она права, как и всегда. Действительно стоило купить машину понадежнее, но я вроде как коплю на дом, или квартиру, или что угодно, только бы не жить с родителями. Весьма прискорбная ситуация, учитывая, что в прошлом году мне исполнилось тридцать. Пока мне оставалось в районе двадцати, все было не так уж плохо, но проснуться в свой тридцатый день рождения в комнате, где я выросла… Гордиться тут нечем. Так что я пошла и купила монстеру и вельветовое кресло горчичного цвета, пытаясь придать своей детской спальне более изысканный вид. Но, когда Джори помогал мне с оформлением и отделкой, мы забыли покрасить потолок, и теперь, лежа в кровати, я по-прежнему вижу синие следы липучки, на которую приклеила Джея из группы Five ^[1]. Джей мне пару раз чуть сердечный приступ не устроил, падая ночью с потолка прямо на голову, но я всегда приклеивала его обратно. Так он и смотрел на меня сверху вниз много лет, изогнув проколотую бровь.

Сейчас, оказывается, Джейсону «Джею» Полу Брауну уже сорок два года. Даже Брэдли из группы S Club 7 ^[2] почти сорок. Мне точно пора съезжать.

Бодрый голос местного радиоведущего между песнями сообщает время, и я понимаю, что уже очень опаздываю. Остается только пешком пойти. Так я продемонстрирую усердие, может, это даже впечатлит моего нового начальника. «У Бет сломалась машина, но она все равно пришла. Так держать, Бет!» Вот только дело в том, что, пока я тут полчаса сидела, в голову закралась еще одна мысль. Я ведь могу просто не пойти. Немного приврать. Заменить «проблемы с машиной» на «легкое недомогание». Решение неидеальное, знаю, но, если сказать правду, босс может приехать за мной сам, а я не могу встретиться с ним с похмелья. Я и так сижу напротив его стола целый день, разбираясь с его же финансовыми сделками и вообще занимаясь всей черновой работой.

Что ж, это решает дело. Учитывая, что недели две назад я уже соврала и взяла выходной под вымышленным предлогом «женских дней», второй раз уже не прокатит, хотя сейчас они как раз начались на самом деле. Здесь должна быть какая-то мораль. Про то, что не надо кричать: «Женские дни!» – когда все хорошо. Расскажу потом Эмми.

Отправляю Малкольму сообщение с извинениями и прячусь обратно в дом, уже предвкушая целый день безделья. Может, в морозилке осталась пицца? Мама иногда покупает такие, похожие на мою любимую пиццу из доставки, по скидке (а то иначе это же «грабеж средь бела дня»). Нужно выключить телефон: вдруг будут звонить с работы, – но сначала стереть вчерашние сторис, где мы с Джори в пабе. Вряд ли кто-то из коллег подписан на меня в соцсетях, друзей за такое короткое время я еще не успела завести, но страничка-то открыта… Неловко будет, если они узнают про мою мигрень, а потом наткнутся в соцсетях на видео, где я несколько вызывающе танцую с бильярдным кием. Какой позор. Почему всегда, когда напьюсь, я кружусь именно так? В тот миг я наверняка думала, что выгляжу отлично, и, что еще хуже, попросила не такого пьяного Джори меня заснять. Он смеется в конце, и я улыбаюсь, надеясь, что из 237 просмотревших нет никого из «Хексворси финанс», а потом стираю сторис.

В ту же секунду, как выключаю телефон, я вспоминаю, что должна была написать Эмми, пожелать удачи ей с Дугом: они собирались брать ипотеку и сегодня как раз поехали на встречу. Черт. Вот почему родителей нет. Они у Эмми дома, обещали присмотреть за Тедом и посадить Полли на школьный автобус (хотя в четырнадцать лет Полли уже могла бы уехать самостоятельно). А ведь и правда, Эмми с Дугом решили выкупить собственный дом, тот, в котором жили уже пятнадцать лет, – стоит хотя бы проявить интерес. Мне в самом деле интересно, это очень важный шаг для них, просто за последнюю неделю я уже и так наслушалась от мамы: «Они столько трудились, они такие молодцы! Бет, ну разве твоя сестра не молодец?»

В доме царит тишина. Я завариваю себе чай и несу в гостиную, по дороге подхватив с кофейного столика ноутбук. Звонит домашний телефон, но я не обращаю на него внимания, устраиваясь на диване и укрывая ноги папиным пледом в шотландскую клетку. «В корнуоллскую клетку», – всегда поправляет меня папа, страшно удивляясь, почему подобные уточнения не вызывают у меня немедленного приступа нежности к указанному пледу. Отец очень гордится своими корнуоллскими корнями.

Чисто по привычке листаю вакансии – задачка непростая, учитывая, что я не знаю ни чем хочу заниматься, ни где жить (лишь бы не так и не здесь, в Сент-Ньюс, где главное событие года – танцы вокруг майского дерева ^[3]). К началу утреннего телешоу я уже пролистала весь интернет и от безысходности полезла в «Фейсбук» ^[4], всегда отдающий годом эдак две тысячи шестым. Поколение моей племянницы – ребята, которые сейчас учатся в старшей школе, – уже не поймет, как самозабвенно мы часами загружали в соцсети целые альбомы фотографий с вечеринок, иногда и несколько от одного и того же дня (кто знает зачем?). Как и не поймут, с какой скоростью мы кидались удалять отметки своих профилей с самых неприглядных снимков.

К своему огромному удивлению, вижу сообщение от Джори. Кликаю на него и с разочарованием вижу только текст, никаких тебе эмодзи или мемов на тему похмелья. Сообщение звучит прямолинейно и, если честно, даже немного по-командирски:

«Бет, ты где? Срочно включи телефон».

А сам трубку никогда не берет! Ладно, рискнем – включу телефон, а там позвонит босс – ну, значит, позвонит. Через пару мгновений экран оживает, а в меня впиваются иголочки ужаса. Ох. Малкольм наверняка оставил голосовое сообщение. Проверяю. Так, одно на голосовой почте, неизвестный номер – скорее всего, с работы. Голосовое сообщение от папы. И от Джори. Джори? Он никогда не оставляет голосовых сообщений, с чего бы ему звонить из школы?

Я уже собираюсь прослушать все по порядку, но тут начинают приходить эсэмэс. За последние полчаса папа пытался позвонить мне семь раз. Прислал два сообщения: в одном спрашивал, где я, потом просил позвонить, как только смогу. Никаких тебе «Как дела?» или эмодзи с поцелуями. Может, он по какой-то причине звонил мне на работу, и там ему сказали, что у меня мигрень. Очень мило, что он так беспокоится, но не семь раз же звонить. Да и тому, у кого действительно мигрень, это вряд ли поможет. Набираю папин номер и иду в коридор, где сигнал получше. Он отвечает после двух гудков.

– Бет, это ты? – Голос у него ниже и тише, чем обычно. Теперь мне стыдно, что заставила его волноваться.

– Да, папа, это я. Ты звонил мне на работу? Прости, там про мигрень недопонимание…

Он перебивает меня, снова называет по имени. Три раза. И от его тона у меня бегут мурашки по коже.

– Папа, в чем дело? – Сердце начинает стучать чаще. – Где мама?

Он медлит. Комок ужаса в груди сжимается.

– Мама рядом, – очень медленно произносит он. – Ты не одна? Не за рулем?

– Нет, не за рулем. Я дома. Господи, папа, что случилось? – Меня уже всю трясет.

Он что-то кому-то говорит в сторону. Слышу приглушенный голос мамы, расстроенный. Фоном доносятся звуки мультика «Свинка Пеппа» – значит, они все еще у Эмми дома. Но там слышен и еще чей-то голос. Мужской, незнакомый – это не мой зять Дуг.

– Оставайся там, милая, держись, я буду, как только смогу. – Папа уже плачет.

Теперь и я плачу, не понимая, почему мы оба рыдаем.

– Нет. Что бы ни было, просто скажи мне, папа. Пожалуйста.