Я не стал спорить, но не просто сопроводил девушку к карете за углом, а громко и подобострастно принес свои извинения и дал клятвенные заверения, что новый яблочный пирог, доставленный сейвеху, покажется Ее светлости самым вкусным блюдом из тех, что она вообще ела. Сама леди Ибелия из кареты даже носа не высунула, зато отдернула шторку, чтобы, видимо, лучше видеть мою низко опущенную голову.

Я кланялся вслед карете, пока та не скрылась из вида.

Страшные люди, значит… Ну что ж… Посмотрим, кто из нас страшнее.

***

Поместье герцога Ватрада Ингерата

Я поморщился от открывшегося передо мной вида. Вычурность, безумная тяга к роскоши, в данном случае вовсе неуместная. Золото буквально слепило глаза и находилось повсюду. Кажется, ответ на вопрос, где казна Раймовлена, был найден.

Интересно, что на это все сказала бы матушка?

На миг я прикрыл глаза, вспоминая ее голос и слова.

«Понимаешь, Илиас, человек, с ног до головы обвешанный золотом и драгоценными камнями, выглядит смешно и глупо. И всегда нужно понимать, что это следствие его скудного ума или неразумного доверия к ядовитому близкому окружению, которое намеренно вредит образу своего господина».

Поместье герцога ослепляло, и вместе с тем было самым холодным местом, которое мне доводилось видеть. Холодное, неуютное и вызывающее огромное желание покинуть его немедленно.

У меня такой возможности не было. Я был приглашен на званый ужин.

Пока меня вели по коридору, я практически не дышал. И это была уже вторая причина нестерпимого желания уйти отсюда. Интуиция буквально вопила…

Но выбора пока не было.

Поместье располагалось буквально на костях и крови. Вряд ли обычные люди ощущали смрадный аромат смерти, однако тревогу должны были чувствовать. Неясного для них характера. Мне, как магу жизни, хотелось не просто уйти, а сжечь этот дом дотла. И вознести молитву Священному Трио об упокоении душ…

Страшные вещи творились здесь… И раньше, и сейчас.

– Ваше высочество, прошу, – произнес герцог, а слуги распахнули перед нами двери.

В голосе мужчины боле не было ни подобострастия, ни подхалимских нот. Неудивительно, учитывая, что я оказался на его территории. Он чувствовал себя хозяином положения. Что ему какой-то приезжий принц, которому после переворота в родной стране сохранили жизнь за отказ о любых притязаний на престол сейчас и в будущем?

– Вам нравится смотреть на озябшие плечи леди?

По огромной обеденной зале гулял сквозняк, который лишь чудом не задувал свечи. Уже находящиеся в комнате леди, прислуга и даже некоторые мужчины, которых мне не представили, явно замерзли. А с учетом новой моды, которая не оставляла простора воображению, леди Ибелия со своей матушкой точно сильно продрогли.

Единственной среди леди, кто был нормально одет, оказалась Лайла. Просто потому, что ее наряд отличался обилием ткани, причем далеко не нарядной. Скорее так оделась бы гувернантка, а не ближайшая родственница герцога. Впрочем, она и держалась так, словно была прислугой. Не просто присела в реверансе (тут все при нашем появлении склонились и пока так и не поднялись), а буквально до земли опустила голову, как и стоящие за господами слуги…

– Не переношу резких запахов. Знаете, как это бывает – вы приходите на бал, а в воздухе витает смесь из ярких ароматов, которые ничего, кроме тошноты, не вызывают.

Знаю. Как и то, что принц, личину которого я носил, лишил жизни по меньшей мере троих по причине использования ими отвратного парфюма. И, к сожалению, в череде его преступлений эта причина была не самой странной и надуманной.

– Предпочитаю сразу избавляться от источника, доставляющего мне дискомфорт. Одного раза бывает достаточно для того, чтобы остальные впредь не доставляли мне неудовольствия.

– Увы, мой дорогой гость, это семья. И с ними мне приходится быть снисходительней. Лайла, принеси сестре шаль!

Девушка резко поднялась, на пару секунду присела, вновь склонив голову, и стрелой помчалась прочь из залы. Не через главный ход, через ход слуг…

Красиво он указал на ее место в семье. Видимо, чтобы у меня не возникло желания обратить внимания на птичку, которая эффектно выделялась своей простотой и невинностью… А если таковое уже возникло, чтобы я не тешил себя иллюзией – за нее герцог и полмедяшки не даст.

Что ж, представление начиналось!

Глава седьмая

Вечер натянутых улыбок, кокетливых взглядов и активного издевательства над теми, кто ниже по положению, тянулся бесконечно. Из всех присутствующих главным засранцем должен был стать я, но им по факту был герцог Ватрад.

В том, с каким наслаждением он всех унижал, чувствовался многолетний опыт и особое, какое-то извращенное удовольствие.

Его жена, за пределами поместья слывшая как истеричная, властная и надменная особа, при муже вела себя безупречно: робко, тихо, практически незаметно. Тонко чувствовала настроение герцога, легко угадывая, где должна поддержать шутку мужа, где продолжить мысль, а где отдать приказ слугам, чтобы вовремя поднесли напиток или блюдо.

Я наблюдал за происходящим, едва удерживая высокомерное выражение на лице, не забывая недовольно морщиться, и дважды наступил на пальцы слуге, который нагибался, чтобы поднять то оброненную мной салфетку, то столовой прибор, которые, конечно же, были уронены мной специально.

Я демонстрировал скуку и вместе с тем держался в рамках. Вел себя ровно так же, как мог бы вести себя Ведранс (то еще имечко у принца!) со своими приближенными и теми, кто мог быть ему полезным. Иными словами, не зарывался, но и паинькой тоже не был.

– А что же леди Лайла ничего не ест?

Я знал, что от меня этого ждали, и все же за эти слова возненавидел себя. Но иной жертвы для моей издевки не было.

– Столь шикарный стол и великолепные угощения пришлись вам не по вкусу?

– Простите, милорд… – едва слышно выдохнула девушка и больше не проронила ни слова.

– Когда я был юн, мой батюшка, да будет славен его путь в божественных чертогах…

Принц был любимчиком своего папаши – такого же порочного мерзавца, как и он сам. По сути, потому Ведрансу и было позволено слишком многое. Поэтому и говорить о своем отце он мог только с уважением и любовью. Хотя, как по мне, пусть его гнилая душонка никогда не знает покоя и перерождения!

– … никогда не жаловал плохой аппетит за прекрасным столом и в окружении людей, которые являлись его семьей и добрыми друзьями. Это вызывает изжогу… Матушке однажды помогли справиться с трапезой слуги. Герцог, как думаете, леди Лайле стоит помочь?

– Прекрасная мысль. Лайла, ты нуждаешься в помощи?

За спиной девушки тут же встали готовые к любому приказу слуги. И уже за одно это моя жалость к тому слуге, которому я оттоптал пальцы, растаяла. Он был в числе тех, кто первым шагнул за спину леди и смел при этом гадко и предвкушающе скалиться.

– Простите, Ваша светлость, позвольте вернуться к себе в комнату. Я не посмела сказать раньше, но мне нездоровится. Милорд, мне жаль, что мой вид привел вас в уныние и доставил хлопот. Взываю к вашей милости… И нижайше прошу прощения…

Я сощурился, хотя внутри меня пылал пожар. Сволочи! И я сволочь, раз не могу сделать ничего, чтобы защитить.

В этот момент я был как никогда близок к тому, чтобы сорвать маску и прикончить герцогскую семейку на месте! Наплевав на все планы, на всех остальных людей, которые пропадали без вести уже много ходов и могли так и остаться никогда не найденными. В том числе и аристократы, и не только этой страны… И на Рэндара, который явно попал в страшный переплет и самостоятельно выбраться из него был не в силах…

Герцог молчал, давая мне на откуп принятие решения.

– Я приму ваши извинения… Позже. Ступайте.

Герцог слегка качнул головой, соглашаясь с моими словами. А затем, прищурившись, наблюдал за тем, как девушка стремительно шла к ходу слуг. Буквально бежала.

Мой намек был понятен. Всем. В том числе леди Ибелии, которая скривилась, но спешно закрыла лицо бокалом. Извиняться Лайле предстояло лично и наедине. И глава дома, который должен был защищать сироту, вместо этого лишь довольно улыбался.

Вдох-выдох, Илиас, вдох-выдох.

– Ваше высочество, не откажетесь от десерта? – спустя пару минут герцог нарушил тишину. – Моя дочь расстаралась…

– Леди Ибелия? – я заинтересованно посмотрел на девушку, которая под моим пристальным взглядом залилась румянцем.

Вопрос в том, был ли это стыдливый девичий румянец или кровь прилила к голове по иным причинам, например – из-за заведомой лжи?

– У меня есть небольшая слабость и скромный талант… – говоря это, леди Ибелия не забывала кокетливо поправлять шаль.

Так, чтобы та сползла ровно настолько, чтобы было видно декольте, но при этом все выглядело бы так, будто девушка от волнения теребит предмет своего гардероба и не понимает, как ее действия сказываются на общей картине. Ясно, стыдом тут не пахло, даже близко. Леди была красива, конечно, и в этот момент выглядела нежным цветочком, вот только все, чего мне хотелось – это свернуть шею мерзавке.

– Батюшка дал дозволение, а потому… Мне так хотелось порадовать нашего гостя. Вы принесли радость в наш дом. Милорд, вам нравятся яблоки? Мой десерт – это яблочный пирог.

Только не смеяться. Боги! Только не смеяться! Неужели?

– Я взяла на себя смелость приготовить десерт по своему вкусу, но если вы, милорд, расскажете о том, что вам нравится больше всего, то к следующему вашему визиту я подготовлюсь лучше.

Подготовится она! Лучше!

Я едва сдерживал смех, замаскировав его улыбкой, которая приободрила девушку, а герцогу Ватраду позволила расслабиться и благосклонно взирать на свое чадушко. Атмосфера за столом мгновенно изменилась. Настороженное семейство и их приближенные будто разом выдохнули.

– С удовольствием попробую ваш талант на вкус, леди Ибелия.

Слуги внесли яблочный пирог. Мой яблочный пирог, который пару часов ранее я же и доставил к воротам герцогского поместья. Но он был украшен. Явно самой девушкой. Она добавила сахар, который просто рассыпала по пирогу, и немного садовых ягод.

Что сказать… Угощение прекрасное, если бы не одно «но»… О котором пока не суждено заявить вслух.

– Удивительный аромат!

Я улыбался, глядя на то, как Ибелия сама разрезала пирог и положила мне на тарелку первый кусок. Сама же и поднесла, не забыв будто бы невзначай коснуться меня бедром (случайно, конечно же!) и тут же устыдиться этой «нечаянной» близости!

Следующий кусок был подан герцогу.

Я ощущал, как на мне скрестились взгляды, ожидая моего приговора, и отправил кусочек в рот.

– Изумительно!

***

Я сидел в мчавшейся прочь от особняка карете, втайне радуясь такому исходу. По плану я должен был остаться с ночевкой в поместье герцога. Но у того внезапно (как же не вовремя, ай-яй-яй!) случилось неожиданное и очень важное дело. Ажно государственной важности, не иначе, которое он ну никак не смог отложить и, спешно одевшись, а также вызвав ближайших своих подчиненных, в числе которых оказался и интуит, отбыл. Я же, пробыв полтора часа в отведенных покоях, учинил скандал, к слову, связанный с тем, что леди Лайла так ко мне и не пришла. И уехал.

Мне было, о чем подумать.

Во-первых, о том, что интуит оказался все-таки молод. Может, даже чуть помладше меня самого, но ненамного.

Он явно был выходцем из простой, скорее даже крестьянской семьи, и мало чему обучен. Уверен, что и магией он пользовался скорее интуитивно, чем получил надлежащие уроки и тренировки. Если бы он в свое время попал в руки к моей матушке, она бы из него камень драгоценный сделала, отшлифованный так, что сиял бы всем на зависть, а не стоял, утирая рукавом взмокший лоб и нос, нет-нет, да все же сопливый.

Наблюдая за ним, я морщился совершенно искренне, мне ни капли не приходилось играть. Какой талант – и в каких руках!