Bambie: Мой персональный ад

Глава 1

Элла

Ставлю перед Черновым старшим блюдо, а потом двигаюсь в сторону младшенького. Беру тарелку с подноса, наклоняюсь и…

Черт побери!

Меня кто-то ущипнул за задницу!

Резко поднимаю взгляд на Максима, который сидит, вальяжно расставив ноги в стороны, и с кривой ухмылкой на меня пялится, да еще имеет наглость подмигивать!

Быстро ставлю тарелку и выпрямляюсь. Правда, рука с моей задницы не исчезает. Она нагло поглаживает мои округлости.

– Что у нас сегодня на десерт? – тихо спрашивает, чтобы услышала только я.

– Тирамису, – судорожно сглотнув, выдавливаю.

Чернов хищно сверкает глазами, сжимает мою ягодицу, и тут я не выдерживаю. Урод!

Чернову позволено все! Реально все! Зажать какую-то девчонку в коридоре – никто даже и не пикнет. Сорвать пару? Ну, что поделать… Максимка балуется. Организовать травлю на младшекурсника? Такое у него увлечение.

Естественно, никто и ничего не замечает. Прямо какие-то шоры на глазах, в самом деле!

А все почему? А потому что его папочка большая шишка. Один из главных спонсоров университета, в котором я надрываю задницу на бюджете, чтобы не закончить жизнь в канаве.

Как бы невзначай наступаю этому животному на ногу, отчего он дергается. Аллилуйя! Его бесцеремонная рука соскальзывает с моих ягодиц.

Прежде чем развернуться и броситься обратно на кухню, замечаю, как глаза Чернова наливаются кровью.

Каждый раз когда я вижу высокомерные рожи мажоров, я просто не понимаю… Почему у одних денег куры не клюют, а другие обязаны корячиться за три копейки, чтобы получить приличное образование?

И да, я имею ввиду себя! В который раз я приехала в особняк с мамой, чтобы помочь приготовить праздничный ужин для сраный богачей. И вот, что мы имеем!

В кухне мама продолжает стоять у плиты. Заметив, что я взвинчена, озадаченно спрашивает:

– Что-то случилось?

Она едва не валится с ног. Шутка ли, третий день, как проклятая стоит у плиты! Спит по четыре часа, чтобы расплатиться за ипотеку.

Я просто не имею право жаловаться. Не имею.

– Нет, все в порядке, – нервно отзываюсь.

А может Макс, забудет, а? Хорошо бы… Я ведь действительно неприметная, точно бледная моль.

Светлая, маленькая, худая, как тростинка. Ну, зачем я ему нужна? У Чернова в распоряжении все главные красотки универа. Они едва его следы не целуют. Что ему дело до какой-то там первокурсницы Эллы Серебрянской, правда?

Именно такими мыслями я себя пытаюсь успокоить. Через час упорной работы, мама домывает посуду и уходит переодеваться, а я остаюсь вытирать и складывать тарелки.

Я как раз наклоняюсь, чтобы поставить тарелку на нижнюю полку, когда вдруг чувствую толчок. Меня резко хватают за бедра, прижимая к паху.

– Отпусти! – рявкаю, но слышу только надменный смешок.

– Ты меня весь вечер дразнила, блондиночка! Хочешь сказать просто так?

Ч-чего? Он что, обкурился?

– Пусти!

Я пытаюсь подняться, но Чернов, ублюдок, нажимает рукой на поясницу, заставляя меня оставаться в крайне унизительном положении.

Моя задница поднята к верху! Я практически стою на коленях! Что он себе позволяет?

– А если не отпущу, то что?

Ну все, козлина! Сам напросился.

Я действую машинально. Хватаю тарелку, отталкиваю локтем Чернова, а затем, развернувшись, бью этого мерзавца по голове.

Раздается ужасающий треск. Дорогой фарфор разбивается о голову парня.

В ужасе смотрю на свои руки, по которым стекает кровь, а потом поднимаю испуганный взгляд на Чернова.

Он в бешенстве. Его лицо искажается яростью.

– Ты что, совсем страх потеряла? – рычит, хватаясь за часть головы, где стекает кровь.

Мое сердце колотится так сильно, что кажется – оно вот-вот пробьет грудную клетку.

– Т-ты сам виноват… – выдыхаю, заикаясь. – Ты… ты лапал меня!

Он резко вскидывает голову, а глаза вспыхивают опасным огнем.

– А какого хрена ты своей задницей передо мной весь вечер крутила? Думаешь, я не заметил?!

Да он псих!

– У тебя слишком богатая фантазия, Чернов! – выпаливаю, чувствуя, как во мне закипает злость. – Я просто выполняла свою работу!

Макс ухмыляется. Медленно, хищно, дьявольски.

Кровь продолжает стекать по его лицу. Он проводит пальцем по виску, собирая ее, а потом не спеша подносит к губам.

Слизывает.

Мое тело покрывается мурашками.

Делаю шаг назад, но Чернов ловит меня за подбородок.

Его пальцы – горячие, липкие от крови. Касаются моей щеки, наверняка оставляя след.

Вздрагиваю от отвращения, но подонок только сильнее прижимается ко мне. Его губы опасно близко.

– Попала ты, девочка, по-крупному. – Его голос – глухой, угрожающий, но… развлекающийся.

Как будто все это – игра.

Как будто я – его новая игрушка.

– Я… я не специально! – тараторю, пятясь назад, но Чернов не сводит с меня ледяных глаз. – Это… это был рефлекс! Я испугалась!

Максим ухмыляется, наклоняя голову чуть в сторону, словно изучая добычу.

– Хочешь исправить свою вину?

– В-в каком смысле? – сглатываю, чувствуя, как в горле встает ком.

Максим расплывается в дерзкой, самоуверенной улыбке.

– Через пять минут. В моей спальне. – Он выпрямляется, стирая кровь с виска, и кидает почти небрежно: – Второй этаж. Первая дверь слева.

– Ч-что?

Козел ухмыляется шире.

– Ты меня услышала. И только попробуй не прийти.

Затем он разворачивается и уходит, даже не оглядываясь.

А я остаюсь стоять, вцепившись пальцами в край стола, потому что ноги подкашиваются.

Клянусь, я на грани нервного срыва! Знала же, что поход сюда не принесет ничего хорошего!

Чернов, должно быть, половину университета поимел. И каждая. Абсолютно каждая. Оставалась у разбитого корыта. Он ни с кем не задерживается, ни за кем не бегает. Он только пользуется, а потом выкидывает за ненадобностью.

И что же? Я тоже буду в этом списке? Очередной зарубкой на кровати? Или что он там себе нафантазировал?

Ни в этой жизни, Чернов! Подавшься и обломишься, а меня не получишь!

Я быстро хватаю баночку молотого перца со стола и прячу в передник.

Дверь на кухню неожиданно открывается.

– Элла, можешь тоже идти переодеваться, – говорит мама, устало вытирая руки.

Киваю, заставляя себя улыбнуться.

– Хорошо, мам, – голос звучит ровно, но внутри у меня ураган.

Она не должна ничего заподозрить.Не дожидаясь вопросов, разворачиваюсь и выхожу. Но вместо того, чтобы идти переодеваться, ступаю на лестницу.

Шаг.

Еще шаг.

Каждый подъем – как удар сердца.

Второй этаж. Тяжелая деревянная дверь.

Первая слева.

Глубоко вздыхаю, сжимаю пальцы в кулак и толкаю дверь.

Максим уже ждет.

Он стоит, опираясь о край стола, и пьет что-то прямо из бутылки. Надеюсь, не кровь девственниц. С него станется.

Когда замечает меня, медленно облизывает губы и, не торопясь, манит пальцем.

– Давай же, блондиночка.

Храбро подхожу.

Нельзя показывать страх. Нельзя.

Макс опускает бутылку, оценивающе скользя по мне жадным взглядом.

– Люблю сзади, – произносит лениво, но глаза блестят опасным азартом. – Но у тебя такая милая мордашка… Дам выбрать. Как ты хочешь?

О, сейчас я покажу «как»! На всю жизнь запомнит!

Я молча хватаюсь за его ремень. Макс хмыкает, развеселившись.

– А с тобой интересно…

Дергаю ремень, расстегивая пряжку. Пуговица. Щелк. Ширинка.

Р-р-раз.

Оттягиваю резинку боксеров.

Подонок ждет, довольно ухмыляясь.

И в этот момент я резко достаю банку перца и высыпаю ему прямо в трусы.

– Вот, как я хочу! – мстительно шиплю.

Глава 2

Элла

Чернов резко хватается за пах, скрипя зубами, из его горла срываются звериные ругательства.

– Блядсво! Ты совсем ёбу дала? – рычит, прыгая на месте, пытаясь избавиться от жжения.

Его глаза, еще секунду назад лениво-развлекающиеся, теперь горят праведным бешенством. Чернов смотрит на меня так, будто размышляет над тем, в каких пакетах будет вывозить меня по частям.

И если я прямо сейчас не дам деру, то скорее всего в черных.

Пячусь к двери, сжимая баночку перца так, что ногти впиваются в металл.

Собрав остатки мужества, я выпрямляюсь, приподнимаю подбородок и с вызовом бросаю:

– Достаточно тебе извинений, Чернов? Или еще добавить?

Господи, почему я не могу заткнуться вовремя? Клянусь богом, если бы я жила несколькими веками раньше, мне бы отрезали язык.

Он замирает на секунду, тяжело дышит, а потом медленно выпрямляется. По его лицу растекается пугающе спокойное выражение.

– Ты че, блондиночка, пилюлю смелости сожрала? В себя сильно поверила?

Я цепенею от страха. От того, что нахожусь в одной комнате с этим невменяемым животным, который плевать хотел на общественные нормы и правила. Стараюсь не выказывать волнения, хотя на самом деле…

Проклятье, да у меня коленки дрожат!

Максим делает решительный шаг вперед. Но тут же морщиться. С гневным шипением резко сдергивает штаны, а следом и боксеры.

У меня глаза чуть из орбит не вылетают, когда я вижу… Кхм, его достоинство.

Черт побери! У этого придурка есть хоть какие-то рамки?

– Т-ты чего? – испуганно выдавливаю, чувствуя, как ком в горле сжимается.

Резко отвожу глаза. Знаю, что заливаюсь стыдливым румянцем. На моей белой коже это невозможно скрыть. Всего за пару секунд и я становлюсь красной, точно помидор.

– Ты мне за это заплатишь, – голос низкий, опасный, почти мурлычет, но от этого только страшнее.

Он псих! Столько денег у родителей, а он как будто с дома скорби сбежал!

Машинально хватаюсь за ручку двери. Чернов яростно сверкает глазами, очевидно, догадываясь, что я собираюсь удрать.

Бросается вперед, но я оказываюсь резвее. Резко выскакиваю за дверь, сильно хлопая ей, и тут же слышу сдавленный стон и разъяренный рык:

– Блять! Я убью тебя!

Упс, кажется, ему еще и по башке прилетело.

Господи, надеюсь, его родители не попадут на меня в суд за то, что я избила их чадо. Не говоря уже о том, что теперь мне нужно сделать все, чтобы не пересекаться с Черновым!

Абсолютно все! Иначе…

Да поможет мне Бог!

Срываюсь с места и несусь по лестнице вниз. Сердце колотится так, что кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.

Внизу меня тут же останавливает мама. Она смотрит на меня с недоумением, прищурив глаза.

– Ты почему еще не переоделась?

– Эм-м, в уборную ходила, – на ходу выдумываю и торопливо добавляю: – Пару минут, мамуль.

Не дожидаясь ответа, несусь в сторону комнаты для персонала. Захлопываю дверь, прислоняюсь к ней спиной и пытаюсь отдышаться.

Все. Спокойно. Я в безопасности.

Через пару минут заставляю себя переодеться, натягиваю джинсы, свитер и выхожу, оглядываясь по сторонам. Сердце сжимается от страха: если он сейчас появится…

Но нет, Чернова нигде не видно.

Мама уже ждет меня у выхода. Она что-то говорит, но слова проходят мимо ушей. Я машинально киваю, следуя за ней, пока мы не оказываемся на улице. Затем мы садимся в машину.

И тут я буквально чувствую этот пронзительный взгляд. На моей коже даже волоски дыбом встают.

Мгновенно вскидываю голову.

Чернов.

Стоит на балконе второго этажа, прислонившись к перилам. Из одежды – только обернутое вокруг бедер черное полотенце. Лицо – мрачная маска, взгляд тяжелый, обжигающий.

Я сглатываю, сжимая руки в кулаки.

Господи, пожалуйста, пусть он найдет себе занятие. Потому что у меня стойкое ощущение, что я нажила себе неприятностей.

***

Понедельник, воистину, день тяжелый. Я изо всех сил стараюсь не заснуть.