Кирилл – в нормальном костюме, а не в смокинге а-ля “я сейчас продам вам страховку”.

Когда настала очередь “поцелуйте друг друга”, бабушка поднялась на цыпочки и громко сказала:

– Целуй нормально, ты что, первый раз женишься?

Я чуть не захохотала прямо перед регистраторшей. Праздниковую часть мы, естественно, устроили у себя в студии.

Освободили зал, поставили длинный стол, на котором мирно соседствовали: бабушкин борщ в кастрюле, салаты, пироги, и наши фирменные запечённые пончики с протеиновой глазурью. На стене висел наш логотип.

Артём был свидетелем со стороны Кирилла. С моей – Рита.

Человек двадцать из бывшего “Pulse” пришли. Пришли не потому, что “надо”, а потому, что за это время мы стали чем-то вроде маленькой семьи.

В какой-то момент, когда все уже слегка расслабились, Кирилл шепнул мне:

– Ты помнишь, с чего всё началось?

– С колбасы, – тут же ответила я. – Самый романтичный старт.

– Представь, – усмехнулся он, – если бы я тогда промолчал.

– Представь, – ответила я, – если бы я тогда не огрызнулась.

Мы оба одновременно посмотрели на бабушку, которая в этот момент рассказывала Артёму историю, как она “в молодости тоже держала диету из трёх картошек, но потом влюбилась и забила”.

Вместо традиционного “броска букета” я вышла в центр зала с микрофоном.

– Девочки, – сказала я, обводя взглядом всех женщин, – мы с Кириллом решили, что мы не будем играть в “кто следующая”. Зато мы можем дать то, что умеем.

Я достала стопку маленьких карточек наши бесплатные абонементы на несколько занятий.

Кирилл в этот момент стоял в стороне и смотрел на меня так, что мне захотелось улететь с ним в подсобку и не возвращаться пару часов.

***

А потом была наша обычная жизнь – только уже с кольцами, ипотекой, расписанием студии и бабушкой, которая раз в месяц звонила и спрашивала:

– Как там мой сухой зять? Не развалился пополам?

Студия жила, росла, иногда нас пыталась добить своими “гениальными” идеями вроде “давайте делать марафон “минус 5 кг к лету” – мы отказывались даже за очень хорошие деньги.

Мы придумали свои ритуалы.

Иногда, когда зал пустой, я сижу на ресепе, считаю доходы-расходы, и слышу, как в зале Кирилл объясняет новой группе правила.

Я улыбаюсь в монитор и думаю: ну да. Мужик, который когда-то забрал у меня колбасу, теперь учит как не стесняться себя.

Иногда, поздно вечером, он поднимается ко мне, откидывается на стойку и говорит:

– Закрываемся?

– А кто будет считать выручку? – поднимаю бровь.

– Ты… завтра, – отвечает. – А сегодня я хочу украсть свою жену у таблиц.

И, чёрт побери, всегда получается так, что через пять минут я уже не думаю о цифрах.

***

Бабушка приезжает к нам как ревизор с миской.

Однажды она вошла прямо во время женской группы поддержки, с кастрюлей борща, в фартуке.

– Я ненадолго, – сказала. – Просто посмотрю, чем вы тут занимаетесь.

Села сбоку, слушала, как девчонки говорят:

– Я всю жизнь слышала “у тебя жопа как у слона”…

– Я боюсь надеть шорты…

– Мне муж сказал: “кто тебя такую возьмёт?”

Бабушка выдержала минут двадцать, потом встала.

– Девки, – сказала громко. – Запомните. Если кто-то говорит: “кто тебя такую возьмёт” – он и не нужен. Нормальный мужик не выбирает между “жопа” и “не жопа”. Он выбирает – любит он или идёт подальше.

Повернулась к Кириллу:

– Вот я на своего зятя смотрю – сухой, как вобла. Но я его всё равно люблю. Потому что внучка его любит. Хотя я и буду ещё лет пять пытаться его откормить.

Зал лег. Клиентки просили бабушку приходить на каждое занятие.

Теперь у нас официально:

Расписание – тренировки, консультации, занятия, и раз в месяц – “Сессия с бабой Нюрой”.

Она читает им лекции про то, как “раньше не было ваших диет, и люди жили, влюблялись и не парились так сильно”, а потом кормит всех оладьями.

Я поставила рядом с расписанием табличку:

Бабушкин борщ не входит в стоимость абонемента.

Иногда ночью я просыпаюсь, смотрю на потолок и думаю:

“А вдруг всё рухнет? Вдруг клиентов станет меньше, денег не хватит, аренду поднимут?”

Поворачиваюсь рядом спит Кирилл. Иногда улыбается во сне, ворчит и прижимает меня ближе, даже не просыпаясь.

Я смотрю на него, потом на свои руки, на кольцо и понимаю, даже если что-то пойдёт не так, есть мы. Мы влезли уже в такие передряги, что отсутствие пары клиентов – мелочь.

Мы не идеальны. Он всё ещё иногда переусердствует с самоотдачей. Но мы разговариваем.

И каждый раз, когда я прохожу мимо зеркала в студии и вижу там нас меня и его, мне хочется шепнуть той Соне с бутербродом:

“Слушай, потерпи. Ты ещё по этому мужику сойдёшь с ума, заведёшь с ним общий бизнес. И да, твой пресс никогда не станет как у него. Но тебе он и не нужен. Ты вообще-то нужна сама себе. И ему."