Сергей Панченко: Жорж иномирец

© Панченко Сергей

© ИДДК

* * *

Глава 1

В свете фар мелькнул силуэт голого мужика, отсвечивающего бледными ягодицами. Он пронесся наискось по шоссе, высоко задирая ноги и пугливо озираясь. Судя по всему, его пугал совсем не автомобиль, пусть и быстро несущийся. Из тьмы тем же курсом выскочила лохматая тень. Я уже ничего не мог поделать. Когда моя нога коснулась педали тормоза, мохнатое животное, принятое мной за медведя, стукнулось о капот, потом влетело в лобовое стекло, высадив его внутрь салона. Подушка ударила меня в лицо, выбив дух. Последнее, что я помнил, это свист тормозов.

– Ты как, мужик? – спросил голос.

Я попытался открыть глаза. Было темно, хоть глаз коли. Голова раскалывалась от боли. Попробовал открыть рот и почувствовал, что этому мешает засохшая кровь.

– Как машина? – спросил я, когда мне удалось разлепить губы.

– Машина? Да хрен с ней, с машиной. Главное, ты сатира грохнул, молодчина. Я у тебя в долгу. Воистину удача, что ты оказался на дороге в этот момент.

– Кого я грохнул? – Мне показалось, что удар породил в моем сознании звуковые галлюцинации.

– А, забей. Тварь такая, гналась за мной.

– Ты почему голый бежал?

– Как «почему»? Потому что меня этот сатир с его женой застукал. Ты бы видел ее: нимфа, красивая – не описать. Глянет на тебя – и все, маму родную продашь за этот взгляд. А они на этом не останавливаются. Знаешь, какие охочие до мужиков? А мужья их, сатиры гребаные, ох какие ревнивые!

От звуков голоса говорившего и от того бреда, что он нес, голова разболелась еще сильнее.

– Заткнись, пожалуйста, – попросил я его.

– Сам заткнись. Будешь дерзить – сделаю так, чтобы убийство ревнивца повесили на тебя.

Я закрыл глаза, все равно ничего не видно. В спину колола жесткая стерня. Видимо, мужик стащил меня с дороги на скошенное пшеничное поле.

– У меня в машине аптечка, там анальгин есть, принеси, – попросил я.

– Сейчас.

Ноги еле слышно затопали по мягкой почве. Я приподнялся на локте. Моя машина светилась на дороге одними задними фонарями. Надо было звонить в скорую и ГИБДД, чтобы зафиксировать дорожно-транспортное происшествие. Телефон лежал в нагрудном кармане пиджака. В ответ на прикосновение экран его загорелся, но, к несчастью, набрать на нем уже ничего было нельзя. От удара он весь покрылся сетью трещин, обрамленных черными разводьями растекшихся кристаллов. Надо было идти к дороге, остановить машину и попросить людей вызвать службы.

Подъем дался мне с трудом. Хорошо, что не болело ничего, кроме головы в целом и лица в частности. Я заковылял в сторону красных фонарей. Машину жалко, очень жалко. Она была почти новенькая, пятилетняя, и стоила мне половину зарплаты ежемесячно. После ее покупки я даже осанку сменил. Вот что хорошая вещь делает с людьми.

– Эй ты, спаситель, а что такое анальгин?

Мужик, до сих пор голый, ковырялся в багажнике, разбрасывая мое имущество прямо на дорогу.

– Уйди, я сам найду.

Аптечка лежала в боковой нише багажника, прикрытая панелью. Я оторвал от упаковки две таблетки и разжевал их. Нашел на заднем сиденье бутылку воды, которая до аварии стояла у меня под рукой. Запил отвратительный вкус таблеток прямо из горлышка. Мужик стоял рядом и наблюдал за моими действиями.

– Белая горячка? – догадался я.

– Что – «белая горячка»?

– У тебя белая горячка? Ты в запое, что ли?

– Извини, ты о чем? – Мужик сделал вид, что не понимает.

Я принюхался, пытаясь уловить знакомые нотки перегара. Ничего не чувствовалось.

– Ни о чем. Телефон есть? – спросил я и сразу осекся. – Тьфу ты, черт, куда же ты его положишь?

– Нет, у меня, как у латыша, хрен да душа.

– Покажи мне, кого мы сбили? – Очень хотелось увидеть того медведя, которого этот сумасшедший называл сатиром.

Хотя, может быть, этот медведь и домогался его. Какая-то прелюдия, судя по виду мужика, у них была.

– У тебя фонарь есть? – спросил сумасшедший.

Прямо на дороге валялся аккумуляторный фонарь, который должен был лежать в багажнике. Я поднял его. Боль невыносимо запульсировала в голове.

– М-м-м, гадство.

Сумасшедший вырвал его из моих рук и пошел прямо по черным следам торможения, оставшимся на асфальте. Я направился следом. Шагов через двадцать мы остановились у черной мохнатой массы, рядом с которой уже засохла лужа крови. Я еще не мог понять, что вижу. Откляченная в сторону нога оканчивалась раздвоенным копытом.

– Это кто, корова? – предположил я.

– Сам ты корова. Я же говорю, это сатир.

Сумасшедший перевернул тушу для наглядности. От того, что я увидел, по телу пробежал ледяной озноб. На дороге лежал черт, самый настоящий, словно сошедший со страниц «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Рога и пятачок имелись, и даже куцый хвост.

– Он бы убил меня с одного удара. Представляешь его силищу? – Мужик потрогал могучий волосатый бицепс черта. – Зато, когда я на его нимфу забирался, думал: пусть убивает, ради такой красоты можно и жизнь отдать. Дебил. Вот что бывает, когда не тем местом думаешь.

Меня накрыло. Я ничего не понимал и не мог серьезно относиться к тому, что вижу и слышу. Оказывается, чертей можно видеть не только при белой горячке, но и рядом с тем человеком, у которого она случилась. В том, что голый незнакомец страдал каким-то расстройством психики, сомневаться не приходилось.

– Ты чего замер? Плохо? – спросил мужик.

– Сам-то как думаешь? Корову от черта отличить не могу.

– Ну, это дело привычки. Мне поначалу иномирцы тоже казались не такими, как есть.

– «Иномирцы»?

– Я всех так называю, кто не с Земли. Сам-то я местный, почти отсюда.

– Откуда?

– Из этих мест, – расплывчато ответил сумасшедший.

– Слушай, мужик, заткнись, пожалуйста. Дай сосредоточиться. – Меня вывел из себя этот болтун, мелющий языком что ни попадя.

– На, сосредотачивайся. – Сумасшедший сунул мне в руку фонарь. – У тебя есть в машине, что накинуть на себя? А то адреналин заканчивается, и я начинаю зябнуть.

– Нету, – ответил я со злостью.

– Я все равно проверю.

Мужик затопал босыми ногами по асфальту. Я направил луч фонаря на мохнатое существо, ожидая, что зрение наконец-то откроет мне его настоящую и привычную суть. Но нет, передо мной все так же лежал черт. Из продолговатой пасти его высунулся фиолетовый язык. Я нагнулся, чтобы потрогать его. Другие мои органы чувств могли быть не задеты, чтобы открыть мне правду в иных ощущениях. Язык на ощупь оказался шероховатым, как у коровы. Рожки на голове ощущались так же, как выглядели. Пятачок был холодным и мокрым. Я сунул два пальца в ноздри, в надежде, что они мне кажутся. Пальцы лишь подтвердили: все, что я видел, – правда.

Вдалеке показались огни. Наконец-то хоть кто-то решился проехать этой дорогой посреди ночи. Я отошел чуть дальше от трупа мохнатого существа. Кем бы оно ни было, я не хотел, чтобы оно спугнуло редкого водителя.

Замахал руками, пытаясь привлечь внимание. Но водитель, похоже, был из робкого десятка: проскочил мимо меня, не сбавляя скорости. На его месте я поступил бы так же. Вдруг корма машины озарилась яркими стоп-сигналами. Засвистели тормоза, и зашуршали колеса по асфальту. Машина остановилась и сдала назад. Поравнялась с моей машиной, а потом проехала до меня. К тому моменту я уже стоял возле трупа существа, похожего на черта. Тогда я не имел права думать, что то, что видел своими глазами, на самом деле выглядело так, как выглядело.

– Что случилось? – спросил голос из машины.

– Корову сбил, – ответил я.

Хлопнули дверцы. Я направил луч фонаря в сторону вышедших из машины людей. Мужчина и женщина в возрасте.

– У меня выстрелила подушка и разбила телефон. Я не могу вызвать ни ГИБДД, ни скорую.

– Вам требуется помощь? У вас в машине есть пострадавшие? – участливо спросила женщина.

– Нет, я был один.

Я направил луч фонаря себе в лицо, чтобы показать повреждения на нем, которые я ощущал.

– Ой! – Женщина вскрикнула.

– Ну и рожа у тебя, – произнес мужчина. – Корова где?

Это был момент истины. Здоровые люди должны были открыть мне глаза (которые на самом деле здорово закрылись припухшими веками) на правду. Я направил луч фонаря на сбитое существо. Спустя секундное молчание раздался пронзительный крик женщины. От него резко заболела голова и заныли барабанные перепонки.

– Леша! Бегом отсюда! Это чертовщина! Нечистый нас водит!

Двери машины с грохотом захлопнулись. Автомобиль с пробуксовкой умчался в ночь, оставив меня в еще большем замешательстве. Подошел сумасшедший.

– Слушай, я у тебя чехлы с сиденья снял. На них даже прорезь под голову есть. Надо только под руки проделать. У тебя нож где?

Я ответил жестко, в рифму.

– Не советую там искать. Ничего, кроме проблем, там не водится. Только что оттуда еле ноги унес. – Мужик пытался проделать отверстия в чехле руками, но ткань не поддавалась.

– Мужик, иди куда шел, в смысле, бежал, и отстань от меня, и чехол верни.

Сумасшедший как-то неопределенно хохотнул. Я не понял, какая часть моей просьбы показалась ему смешной.

– Не верну, мне холодно. И еще: если тебе кажется, что у тебя сейчас проблемы, то будь уверен – это только их начало. Ты убил сатира, а сатиры такое не прощают. На твоем месте я бы бежал без оглядки сквозь миры.

– Как ты бежал?

– Быстрее. Я ведь просто переспал с его женой, что тоже нехорошо, а ты его грохнул, а это другой расклад. Мне страшно даже представить, что они предпримут, когда узнают об этом.

– Что ты несешь? Нет никаких сатиров, а ты алкаш из деревни какой-нибудь поблизости.

– Не хочешь, не верь, дело твое. Но когда тебя привяжут к кольцу и начнут четвертовать, не кричи в толпу: «Батько! Где ты? Слышишь ли ты?»^[1] Меня там не будет. А знаешь ли ты, как тебя будут мучить перед казнью сатиры? И не спрашивай. Никакому мужику такое не понравится.

Меня порядком достал этот чокнутый. Все, что мне было нужно, это отдых, чтобы восстановить силы и, самое главное, мой мозг, который так жестоко меня подвел. Передние сиденья устилали битые стекла. Я завалился на задний диван почти в полный рост. Включил салонный фонарь. Точно, с пассажирского сиденья чехол снят. Встретился ли этот мужик на самом деле или все события мне нарисовал травмированный мозг? Я попытался вспомнить, не сдавал ли чехол в чистку, не проливал ли на него кофе или кетчуп. Нет, единственное воспоминание было связано с мелькнувшей в темноте задницей. Тьфу.

За машину не так страшно, как за собственный рассудок. Что, если я больше не смогу отличать явь от фантазии? Меня ведь упекут в дурдом. Все решат, что у меня случилась белая горячка, потому что я сбил черта. Интересно, кого я сбил на самом деле? Ничего, скоро приедет полиция. Истеричная мадам наверняка уже оповестила все службы. Может быть, и с ней судьба сведет в дурдоме. Она так визжала…

– Эй, как тебя, не знаю, кто-то открыл проход сюда совсем рядом. Мамой клянусь, это за нами!

– Пошел вон! – Я ткнул ногой в окно, чтобы попасть в морду чокнутому.

Ткнул в воздух, потому что никакого чокнутого не существовало на самом деле.

– Слушай, я не шучу. Ты меня спас, поэтому позволь отдать долг, чтобы карму не портить.

– Мою жизнь ты испортил, а свою карму не хочешь?

– Не хочу. Мне придется сделать это силой.

Открылась дверь, и меня за ноги вытащили наружу. Я едва не расшиб лицо о порог, а потом и об асфальт. Вскочил и собрался отвесить тумаков этому докучливому сумасшедшему. Занес кулак, но остановился. Откуда-то из тьмы приближался неясный шум, похожий на бег стада буйволов. Вживую я, конечно, не слышал, как они бегут, но мог представить.

– Что это?

– Это за нами.