– Ух ты, и это все можно установить на «копейку»?

– Это можно установить хоть на велосипед. Что-нибудь еще?

– Хватит, вы и так сделали больше, чем я ожидал. Единственное – меня пока флюоны беспокоят: будут ли они в тех местах, откуда я родом?

– Не переживайте, флюоны заполняют собой всю вселенную. Они являются ее невидимой тканью, структурой и одновременно энергией.

– Ладно, а гарантия у вас есть? Если что, я приеду «на галстуке» снова.

– Гарантия пожизненная. Оформляем?

У меня екнуло сердце. Вдруг у меня сейчас попросят паспорт или какой-нибудь документ, удостоверяющий личность. Помнится, в СССР это было первым делом.

– Оформляйте. А что для этого нужно?

– Ваше согласие. – Девушка улыбнулась, а у меня невольно зачастило сердце. Она была настолько приветлива, что мне показалось, будто она со мной кокетничает.

– Даю.

– Спасибо. – Она снова ослепительно улыбнулась.

Через секунду к нам подъехали две автоматические тележки. Они подхватили обе машины и покатили внутрь помещения.

– Постойте, а скорую помощь не надо. Она в порядке.

– Извините, но мы обязаны сделать ее соответствующей экологическим требованиям.

– Там люди, они со мной. – Я попытался быстро придумать, как поступить с Лялей и змеем. – У нас представление костюмированное для детей, с удавом и актрисой, изображающей кошку.

– Им придется покинуть машину на время работ, – попросила мастер-приемщица.

– Я уже понял. Эй, братва, выходите! – крикнул я пассажирам скорой. Затем повернулся к девушке. – Где тут у вас можно перекусить?

– В нашей столовой. У нас отличная кухня. Первое, второе, десерты.

– Спасибо. Покажите пальцем, куда идти. – Хоть это и неприлично, но пока еще более верного указателя не придумали. По крайней мере, в моем мире.

Мои спутники вышли из машины. Веня по-джентльменски подал руку Ляле, чтобы помочь ей сойти со ступенек. Кажется, кошка решила подразнить меня. Мастер-приемщица, увидев Лялю, восхищенно открыла рот.

– Ой, какой хороший костюм! Он сидит на вас как влитой.

– Спасибо. Однако он не такой очаровательный, как ваша улыбка. – Это замечание было адресовано в первую очередь мне. – Жорж, заберите удава. – Ляля сделала акцент на последнем слове, подразумевая его унизительное для Антоша значение.

Я забрался в салон. Змей замер в ожидании, когда его возьмут на руки.

– Думаю, с самостоятельно ползающим удавом в этом мире лучше не ходить.

– Прости, Антош, это же на публику. Ты мой друг, человек и больше никто. Иди на ручки.

Змей взгромоздился мне на шею. Мы вышли наружу. Девушка из окошка с огромным любопытством рассматривала нашу компанию. Ляля улыбнулась ей, показав свои белоснежные клыки. Однако мастер-приемщица вместо испуга испытала восторг и воскликнула:

– Я такие же себе хочу! Не подскажете, где ставили?

– Это бутафорские, реквизит, на зубах еле держатся, – отвлек я девушку. – Через сколько нам подойти? И вы обещали показать нам пальцем направление к столовой.

– Через два часа все будет готово. А столовая находится там. – Она показала тонким указательным пальчиком в сторону оранжереи.

– Спасибо.

Наша пестрая компания, отличающаяся от местной публики неряшливой одеждой и внешностью, лишенной счастливого коммунистического лоска, направилась через приятно пахнущую зеленью оранжерею в открытую столовую. Здесь было так, как принято в старых советских столовых. Все начиналось от стола с подносами, затем длинная витрина с первыми блюдами, вторыми, десертами, и заканчивалось напитками в стаканах. Правда, все, что красовалось на витрине, оказалось голографической обманкой. Хорошо, что перед нами стояли люди, которые показали, что надо делать. Следовало прикоснуться к выбранной голограмме, подождать пару секунд и забрать выехавшую тарелку с едой.

– Антош, тебе чего? – спросил я товарища, поднявшего голову на уровень моего лица.

– Мясного чего-нибудь. Я так устал от этой травы, что меня заставляли есть всякие бродячие монахи.

– Эй, мужики, потише разговаривайте. На нас люди косятся, – предупредил Петр.

Да, мы совершенно забыли, что Антош исполняет роль удава. Змей повернулся в сторону зала со столиками и показал раздвоенный язык.

– Дикари, хоть и развитые, – прошептал он. – Жорж, а спиртное здесь есть?

– Не думаю. Видишь, люди и так выглядят счастливыми, думаю, алкоголь им не нужен. Возьму тебе кисель.

– Бери, мне без разницы, что пить, если в напитке нет градусов.

– Петр, а ты случайно не нарколог? – поинтересовался я у идущего за нами врача, самозабвенно играющегося с голографической едой.

– Случайно нет, а что?

– Человека одного хочу полечить от алкогольной зависимости.

Антош многозначительно сжал мне шею в тисках своего тела.

– Есть в нашей больнице хороший нарколог, кодирует алкашей в нерабочее время, только если ему привести такого пациента, ему самому потребуется помощь.

Антош сверкнул глазами в сторону врача, но промолчал. За нами встали местные жители, бросающие любопытные взгляды на кошку и змея. Я набрал полный поднос и, почему-то чувствуя себя немного неловко из-за того, что моего труда в производстве еды нет никакого, направился к свободному столику. Ляля, грациозно маневрируя под взглядами людей, скоро присоединилась к нам.

– Уф! Там люди с собакой пришли. Она одна догадалась, что я настоящая кошка. Разнервничалась, я думала, сорвется. Чего они собак в общественные места таскают? – Ляля покосилась на людей с мелкой нервной собачонкой, до сих пор не сводившей глаз с кошки.

– Собачелы. Начало, – произнес я с пафосом, давая друзьям вспомнить странную расу людей, сросшихся с собаками пуповиной.

Люди с собачонкой, как назло, решили пройти рядом с нами. Их животное, мелко трясущееся то ли от злости, то ли от страха, а может быть, от того и другого, во все свои немаленькие глазки следило за Лялей. Когда компания с собачкой поравнялась с нашим столиком, кошка не удержалась от широкой улыбки. Бедный песик издал пронзительный визг и уткнулся мордочкой хозяйке в грудь, не переставая при этом трястись.

– Костюм, – пояснил я женщине, удивленной реакцией своего питомца на Лялю. – Мы из театра юного зрителя, «Маугли» репетируем. Багира, Каа. – Я почему-то был уверен, что в коммунистическом мире обязательно читают Киплинга.

– Замечательно. Обязательно сходим, – пообещала женщина.

Когда она и ее спутник ушли за свой столик, Ляля облегченно вздохнула:

– Чертов детектор. Между нами миллион лет эволюции и миллионы миров, а они всё про нашу вражду помнят. Одно слово – собака.

Врачи сели отдельно от нас и вполголоса переговаривались. Борис, жестикулируя, ностальгически рассказывал своим коллегам о том, что окружающая коммунистическая действительность могла ждать их и в родном мире. Он выступал словно гид, понимающий суть этого уклада жизни. Его взгляд заблестел от слез умиления, когда он показывал на плакаты, выполненные в духе двухцветного минимализма, на стеклянные граненые стаканы, на типовую посуду и обстановку, лишенную вычурного дизайнерского шика, но не ставшую от этого менее самобытной и красивой.

– Еще немного, и Борис уговорит их здесь остаться, – пошутил я вполголоса.

– А здесь мило. – Ляля огляделась. – Да еще всё бесплатно. Это как уменьшенная модель миров: хожу куда хочу, беру что хочу.

– Думаю, не совсем так. За каждым должен быть строгий контроль, чтобы тунеядцы не расплодились. Где халява, всегда появляются люди, желающие бесплатно жрать в три горла.

– А может быть, здесь все за людей делают роботы?

– А девушка на приеме не была роботом.

– Верно.

Обед закончился, а у нас еще оставалось больше часа до момента, когда можно будет забрать восстановленную отцовскую «копейку».

– Может, в кино? – предложил Веня.

– Я за, – поддержал коллегу Петр.

– А деньги? – спросил Борис и тут же сплюнул: – Тьфу ты, забыл, что тут халява. Идемте, конечно. Нет, зачем нам кино, его с собой не унесешь. Идемте в универмаг, возьмем чего-нибудь посущественнее.

Я толкнул локтем Лялю. Она хитро покосилась в мою сторону.

– Лучше все-таки в кино. Не стоит паразитировать на чужом труде.

– Ой, а что там, сильно убавится? Нас пятеро всего, сколько мы с собой унести можем?

– Шестеро. – Антош сразу догадался, что о нем забыли.

– Прости, но я тебя не посчитал, потому как подумал, что тебе ничего не надо в человеческом мире. Ты всегда голый, вот я и решил, что ты аскет.

– Борис, или в кино, или идем ждать, когда починят машину, – настоял я.

– Можно подумать, что, починяя машину, мы не эксплуатируем труд несчастных людей, – уел он меня.

– Ладно, придется тебя оставить здесь отрабатывать. Вернусь за тобой через год или два.

– Да… я пошутил же, – осекся Борис, которого сразу оставило наваждение халявой.

– Одно дело – сделать то, что тебе нужно, и всё, а другое – тащить все подряд, нужное и ненужное, лишь бы бесплатно.

– Я понял тебя, Жорж. Согласен с тобой почти полностью, но идемте хоть пломбирчика поедим.

– И газировки из автомата, – добавил Петр.

Кажется, они еще не успели полностью насладиться своим ностальгическим прошлым, которое в этом варианте развития событий эволюционировало в жизнеспособное будущее. Мне же со своей компанией, один из членов которой тяжким грузом у меня на шее изображал удава, было не до прогулок.

– Идите погуляйте, а мы подождем вас в этом парке, на скамейке, – предложил я своим спутникам.

Они радостно согласились и торопливо, будто я мог запретить им, направились вдоль широкой улицы. Мы же заняли свободную скамейку, на которую я с облегчением ссадил со своей шеи Антоша.

– До обеда ты был гораздо легче.

– Прибавка в весе была несущественной, просто у тебя кровь отлила от всех органов, кроме желудка.

– Не умничай, что люди подумают?

– Они предпочтут посчитать, будто ослышались или тронулись рассудком. Во втором они, конечно, даже себе признаваться не захотят.

– Давайте помолчим, позволим крови выполнить свою работу.

Глаза у меня на самом деле закрывались после плотного обеда. Я откинулся на спинку скамьи и незаметно сполз на мягкое и удобное плечо Ляли. Кошка не стала строить из себя недотрогу, оперлась щекой на мою голову. Через несколько секунд она негромко замурчала. Под ее ритмичное мурлыкание я задремал.

Выспаться не удалось. Троица наших любителей бесплатной натуральной еды вернулась, причем возбужденной и напуганной.

– Облава, Жорж! – Борис потряс меня за плечо. – Менты!

– А мы-то при чем здесь? – Я не мог спросонья разобраться, в чем проблема.

– Облава на тунеядцев. Всех, кто отлынивает от работы, сажают в «воронок».

– Далеко они? – Я поднялся и осторожно выглянул через фигуру дельфина, изо рта которого бил фонтан.

Несколько мужчин в серой форме проверяли всех людей, которых встречали на улице. Они светили им прибором в глаз, после чего либо отпускали, либо надевали наручники. За стражами порядка уже тянулась вереница скрепленных в одну колонну тунеядцев. Меня это не слишком напугало, но новички тряслись от страха.

– Что, мужики, халява повернулась к вам обратной стороной? Хочешь бесплатного – изволь работать. Идемте в автосервис. Если нарвемся на ментов, хватаемся за змея и я переношу вас в наш любимый мир. Ясно?

Мужики наперебой согласились. Наша пестрая компания торопливым шагом направилась в сторону фирмы, занимающейся реставрацией «автохлама». Мы повернули за угол, и я сразу увидел отцовскую машину. В лучах искусственного освещения она переливалась свежей краской. Машина выглядела как бриллиант. Она, наверное, не была такой, даже когда только сошла с конвейера. Меня поразила скорость, с которой ее привели в такое качественное состояние.