Борис включил поворотник и остановился на обочине, поросшей жесткой вьющейся травой. Открылось окошко, через которое врачи, сидящие в салоне машины, переговаривались с шофером.

– Мы на месте? – спросил один из них.

– Смотря в каком, – ответил я. – Знаете, на собственном примере могу сказать, что новичков всегда ждет большая задница. С одной стороны, это плохо, потому что страшно и можно умереть, а с другой – это возможность гиперскоростного вникания в матчасть.

– Значит, мы еще не на месте?

– Я бы не стал гнать коней в вашем случае, иначе это будет похоже на бесконечный бег от снежной лавины. Это точно не Земля. У вас есть нашатырь? Немного аммиака для ясности ума мне не помешает.

– Конечно. – Врач зашумел вещами и вскоре передал мне влажную ватку. – Вдохните.

Я так и сделал. Острый запах мочи ледяным душем прошелся по мозгам. Выводы, которые пришли следом, я бы не стал высказывать вслух. Кажется, дорога домой нам была заказана. Всем, кого судьба вырвала из родного мира, предстоял только один путь вернуться – это научиться самостоятельно передвигаться по мирам. Я был почти уверен, что, бросив эту компанию, вернусь домой без всяких проблем, однако с ними этого точно не получится. А что мне теперь оставалось делать? Врать им каждый раз, когда очередной мир окажется копией? Или бросить их к чертовой бабушке, чтобы они самостоятельно выбирались? Нет! Для этого и существовал Транзабар, откуда для каждого начинался его путь к дому.

Я открыл дверь, чтобы впустить немного свежего воздуха. Он оказался не таким уж и свежим: пах гарью и машинным маслом. Вкупе с темной непроглядной ночью этот запах заставлял представить нас в огромном гараже.

– Воняет, – сообщил Борис и дернул рычаг переключения света, чтобы включить дальний. – Ах ты ж, блин… – Он отпустил переключатель раньше, чем я успел заметить, что его так напугало.

– Что там?

– Не хочу снова на это смотреть.

– Давай включай, я должен это видеть.

Он снова включил. Яркий свет фар выхватил из темноты человекообразные фигуры, похожие на скелеты, отсвечивающие металлом. У каждого в руках находилось оружие. Они застыли как памятники, жуткие памятники охотникам на людей.

– Это же роботы, – догадался Борис. – Как из «Терминатора». Мужики! – крикнул он внутрь салона. – Гляньте, у нас тут роботы.

«Железяки» казались отключенными. Следов поражения на них с такого расстояния видно не было. Роботы стояли на своих двоих, будто их просто выключили.

– Наверное, аккумуляторы сели, – предположил Борис.

– А если у них отрубилась программа? – откликнулся я. – Мне всегда было интересно, чем бы занималась «Скайнет» после того, как уничтожила всех людей? Люди были причиной ее существования, она развивалась, выдумывала, эволюционировала, чтобы справиться с ними – в смысле с нами, – а потом хлоп, и побуждающей причины не осталось. А она же автомат! По идее, должна отрубиться за ненадобностью.

– Не факт! – раздался голос из окошка. – Скайнет умела создавать живые ткани, значит, могла придумать, как выращивать людей искусственным способом.

– Зачем?

– Чтобы снова воевать с людьми, чтобы у ее существования был смысл. Она бы потихоньку сливала людям информацию, как победить предыдущие образцы терминаторов, а сама придумывала бы новые.

– Их бы в автослесарей перепрограммировать, цены бы им не было. Сейчас ведь нормального нерукожопого парня и не найти. Одни эти, как их, хипстеры, в телефоны на себя смотрят, нарциссы.

– Борис, думаю, такой автослесарь будет всегда вызывать некоторый страх: а ну как сбой в программе – и всё. «Ты Сара Коннор?» И бум, бум, бум.

– Ой, а что это они? – Борис сполз по спинке кресла.

Кажется, мы оживили киборгов своим появлением. Они зашевелились. Свет фар отразился в их глазницах пугающими красными отблесками.

– Борис, гони!

Скорая помощь, взвизгнув покрышками, помчалась навстречу роботам. Железные охотники на людей едва успели вскинуть оружие, прежде чем мы растворились в пространстве. Все же один луч лазерного залпа прожег в борту дыру, на что из салона раздался дружный крик.

Машина выскочила на белый песок небольшого островка между двумя рукавами реки. В этом мире начался весенний ледоход. Серые льдины шумно сшибались между собою, наползали друг на друга. Борис огляделся, затем достал грязную тряпку, вытер ею вспотевшие ладони, после чего утер лицо, оставив на нем пыльные следы.

– Как тебя, забыл…

– Жорж, – напомнил я.

– Жорж, заканчивай нас пугать, хватит уже, напугались.

– Иди глянь, что у нас тут, – раздалось из салона. – Борис Леонидыч, тебе за эту дыру достанется.

Я выбрался наружу. В воздухе пахло весной и речкой. Солнце только начинало греть, поэтому ветер холодил, пробираясь под одежду. В борту зияла дыра, из которой выглядывал глаз одного из врачей. Потекшая вниз большая капля расплавившегося металла еще дымилась. Глаз сменился ртом.

– Как объяснить появление прожженной дырки?

– Надо было снять на камеру, вопросы бы и отпали, – предложил я.

– У меня же регистратор снимал! – Борис хлопнул себя по лбу. – Ну-ка, посмотрим, что он снял.

Врачи сбежались посмотреть на запись. На маленьком экране регистратора можно было разглядеть нечеткие фигурки, одна из которых успевает выпустить яркую вспышку, почти совпавшую с внезапным наступлением яркого дня.

– Да уж, с учетом того, насколько люди у нас склонны брать что-либо на веру, вас скорее заподозрят в увлечении фотошопом, чем поверят в эту запись.

– Может и такое быть. Не поверят – отвезу на телевидение или выложу в интернет. – Борис вернул регистратор на место.

– Вообще-то это круто, – эмоционально произнес самый молодой врач скорой помощи. – А что, как-то можно выбирать любой мир, который придумаешь?

– Ну, визуально – да, любой, но вот что будет уроком для тебя в этом мире – неизвестно. Вот если бы я был уверен, что всё пережитое мною именно так и есть, то первые дни в мирах для тебя – просто бег от смерти. Миры хотят убить тебя, потому что чувствуют, что ты на другой волне, ты думаешь по-старому, и это заставляет их отторгать тебя. Кажется, я это уже говорил?

– Уже не раз, – подтвердил другой врач.

– Слушай, а нельзя ли попасть в такой мир, где все женщины безумно красивы, а мужиков так мало, что любой вызывает у них непреодолимое желание… – Молодой врач принялся подыскивать подходящее слово: —…совокупиться?

– Ясно, у нашего Вени спермотоксикоз начался.

– Легко. Мой проводник, который вытянул меня из моего мира, на том и попался.

– Жорж, а можно прежде, чем мы отправимся домой, попасть в такой мир?

– Я бы не советовал.

В лицо мне дохнуло холодным порывом ветра. Я выглянул из-за машины и увидел стремительно приближающуюся серую стену изо льда и воды.

– Борис, за руль! – крикнул я ему, на ходу соображая, какой мир выбрать следующим.

Врачи, увидев приближающийся вал, без слов запрыгнули в машину. Земля тряслась под накатывающей многотонной кашей. Я смотрел в окно и видел, что у нас остаются секунды. Борис медлил, делая всё непростительно педантично. Я закрыл глаза и представил первое, что пришло на ум.

Машину ударило сзади. Из салона дуплетом раздался крик. Я сильнее сжал веки, будто это могло как-то повлиять на скорость перемещения. Рядом с машиной прозвучал глухой удар и всплеск воды. Я осторожно открыл глаза. Напротив нас стояли несколько девиц в одеждах, едва прикрывающих их статные фигуры. Они были удивлены и напуганы, но не спешили убегать.

В стороны от машины растекались ручьи.

– Эй, кому там бабы были нужны, на выход! – произнес я в окошко.

– А? Что? Мы живы?

– Живы.

Я выбрался из кабины. Прямо за машиной лежал кусок льда, оставивший вмятину на боковине и дверцах. Девицы во все глаза смотрели на нас. Они были красивы – все как на подбор. Непохожи друг на друга, но у каждой лицо и фигура были выточены словно по спецзаказу, заставляя мужские гормоны устремляться в кровь.

– Ни фига себе! – раздался приглушенный возглас Вениамина. – Я остаюсь.

Девицы будто расслышали его и дружно рассмеялись, обнажив ровные белые зубы, какие делают телезвездам.

– А кто вы такие? – спросила смуглянка с острым носиком и миндалевидными карими глазами.

– Мы заблудшие путники, спасались от опасностей, да вот попали к вам, – сообщил я.

Белокожая красавица с вьющимися соломенными локонами и синими глазами посмотрела на меня так, словно я был принцем, да к тому же еще и небесной красоты. Я почувствовал ее интерес, и мне от этого стало жарко и пьяняще головокружительно. Девицы направились к нам, сразу же разбившись по интересам. Даже Борису нашлась пара не хуже остальных. Впрочем, выражение «хуже» там не шло никому, можно было заметить, что они разные и какая бы девица ни посмотрела на тебя, казалось, что краше ее быть не может.

– Привет, – с выдохом произнесла выбравшая меня девушка.

Ее голос мурашками пробежал от головы к пяткам, отметившись потеплением в чреслах, начинающих оживать.

– Привет, – ответил я и понял, что слышу свой голос со стороны, будто я пьян. – Ты очень красива.

Мои руки потянулись к ее телу. Она подалась навстречу и прижалась ко мне. От нее исходил аромат свежих трав и цветов. Любопытства ради я глянул на остальных. Веня гнал коней, дав волю рукам. Девушка не имела ничего против, подыгрывая его ухаживаниям. Борис, видимо, потерял сноровку и не знал, с чего начать: то ли взяться за грудь, то ли сперва поцеловать. Второй врач спрятался за машину, и мне не видно было, на какой стадии у него с партнершей взаимодействие.

Удивительно, но мне не хотелось думать о том, почему наши отношения форсируются со скоростью, слишком быстрой даже для публичного дома. Я растворился в ощущении блаженства. Ни одной другой мысли в моей голове не было места. Любое умственное усилие могло испортить не испытанное мною ранее чувство.

Мои руки шарили по изгибам тела красотки, и казалось, что я отхожу в рай. Меня даже не испугал укол в область шеи. Напротив, он показался мне таким приятным. Я улыбнулся и открыл глаза. На меня смотрела мохнатая мордашка Ляли. В ее больших желтых глазах с черточками зрачков читалось явное неудовольствие от того, чем я занимаюсь.

– Ляля! – Я обрадовался ей и захотел подняться, но что-то удерживало меня. – Ляля, меня что-то держит? – спросил мой голос со стороны.

– Тебя держит твоя обезьянья глупость, – ответила она и показала клыки.

– Я не обезьяна, мы же договаривались.

– Ты не был ею, но стал.

– Нет, я человек, человек, мы все – люди. – Я начал корячиться, чтобы поговорить с Лялей, и с каждым моим движением происходящее вокруг меня начинало меняться.

Вместо Ляли я увидел окровавленное вокруг рта лицо красотки. Ее наполнившиеся безумной жаждой глаза. В шее у меня торчала трубка, из которой текла кровь, моя кровь. Рядом сидел Борис со стекленеющим взглядом. Выбравшая его девица жадно высасывала через трубку, как коктейль, несвежую кровь водителя.

– А ну-ка, сучки, вампирши хреновы! – Я встал на ноги и отвесил пендаля красотке. Она испуганно отскочила и упала прямо на землю. – Устроили из меня «Кровавую Мэри»!

Я отвесил пинка второй. Кровопийца тоже упала, как затравленная хозяином собака, и злобно уставилась на меня. Кажется, они совсем не ожидали сопротивления. Третья подружка высасывала соки из довольного Вени. Я схватил ее за волосы и стукнул головой о борт машины. Вампирша потеряла сознание и мягко осела на песок. Изо рта у нее потянулась струйка крови. Четвертая пара, уединившаяся за машиной, тоже не ждала меня. Врач с глупой физиономией благодарно принимал смерть от губ красотки. Я отшвырнул ее в сторону. Петр поднял на меня ничего не выражающий взгляд и упал навзничь.

– Дебилы! – Я пнул его, но в душе больше сердился на себя – из-за того, что был больше других подготовлен к встрече с подобным, но проморгал опасность.